Книга Тигана - Гай Гэвриэл Кей

Томассо вздрогнул, услышав эти древние слова.

— Ваша клятва и ваша честь — самые надежные гарантии, — ответил он совершенно искренне.

— Это правда, бар Сандре, — сказал Ньеволе и тяжело шагнул вперед от камина. — И смею утверждать, что слово представителя семьи Ньеволе никогда не ценилось меньше. Самое заветное желание моей души — увидеть этого барбадиора мертвым и разрубленным на куски; если Триаде будет угодно — моим собственным мечом. Я тоже с вами, клянусь честью.

— Такие жутко красивые слова! — раздался насмешливый голос под окном напротив двери.

Пять лиц — четыре бледных от шока и одно бородатое, залившееся краской, — резко повернулись к окну. Говоривший стоял снаружи у открытого окна, облокотясь на подоконник и подпирая подбородок ладонями. Он благожелательно разглядывал их, его лицо оставалось в тени оконной рамы.

— Никогда в жизни не видел, чтобы галантными фразами, даже из уст самых благородных лордов, можно было изгнать тирана. На Ладони или в других местах. — Одним экономным движением этот человек подпрыгнул, перекинул ноги в комнату и удобно уселся на подоконнике. — С другой стороны, — прибавил он, — единодушие по поводу целей действительно служит отправной точкой, с этим я согласен.

— Вы — тот шестой, о котором говорил мой отец? — осторожно спросил Томассо.

Теперь, когда этот человек был на свету, он показался ему знакомым. Он был одет для леса, не для города, в серую одежду двух оттенков, на рубаху была накинута куртка из шкуры черной овцы, штаны заправлены в поношенные сапоги для верховой езды. На гладком ремне висел кинжал.

— Я слышал, как вы об этом упомянули, — ответил незнакомец. — И надеюсь, это не так, потому что это повлекло бы за собой тревожные последствия, мягко выражаясь. Дело в том, что я никогда в жизни не говорил с вашим отцом. Если он знал о моей деятельности и каким-то чудом ожидал, что я узнаю об этой встрече и приду сюда, мне бы польстило его доверие, но гораздо больше встревожило бы то, что он так много обо мне знает. С другой стороны, — снова повторил он, — мы ведь говорим о Сандре д'Астибаре, и я здесь шестой, не так ли? — Он поклонился без сколько-нибудь заметной иронии в сторону гроба на козлах.

— Значит, вы также участвуете в заговоре против Альберико? — Глаза Ньеволе смотрели настороженно.

— Нет, — откровенно ответил сидящий в окне человек. — Альберико ничего для меня не значит. Он только орудие. Клин, при помощи которого я открою мою собственную дверь.

— А что находится за этой дверью? — спросил Скалвайя из глубины своего кресла.

Но в этот момент Томассо вспомнил.

— Я вас знаю! — внезапно воскликнул он. — Я видел вас утром. Вы тот пастух из Тригии, который играл на свирели во время обряда отпевания!

Таэри щелкнул пальцами, он тоже узнал этого человека.

— Я играл на свирели, да, — невозмутимо ответил сидящий на подоконнике человек. — Но я не пастух, и не из Тригии. Для моих целей нужно было играть эту роль и еще много ролей в течение многих лет. Томассо бар Сандре должен это оценить. — И он усмехнулся.

Томассо не ответил на его улыбку.

— Возможно, в таком случае вы сделаете нам одолжение и скажете, кто вы такой в действительности. — Он произнес эти слова так вежливо, как того требовала ситуация. — Отец, может быть, вас знал, но мы не знаем.

— И боюсь, что пока не узнаете, — ответил тот. И после паузы прибавил:

— Хотя скажу, что, если бы я поклялся честью своей собственной семьи, моя клятва бы имела такой вес, что затмила бы обе данные здесь сегодня.

Эти слова были сказаны как нечто само собой разумеющееся и от этого прозвучали еще большим вызовом.

Томассо поспешно сказал, предупреждая предсказуемую вспышку гнева Ньеволе:

— Но вы ведь дадите нам хоть какую-то информацию, даже если предпочитаете сохранить в тайне свое имя. Вы сказали, что Альберико для вас орудие. Орудие для чего, Алессан-не-из-Тригии? — Он с удовольствием обнаружил, что запомнил имя, названное вчера Менико ди Ферратом. — Каковы ваши собственные цели? Что привело вас в этот охотничий домик?

Лицо незнакомца, худое и странно вытянутое, с резко выступающими скулами, застыло и стало похожим на маску. И в полной ожидания тишине он ответил:

— Мне нужен Брандин. Я жажду смерти Брандина из Играта больше, чем бессмертия для своей души по ту сторону последних врат Мориан.

Снова воцарилось молчание, прерываемое лишь потрескиванием осеннего огня в двух очагах. Томассо показалось, что в комнату вместе с этими словами проник зимний холод.

Потом Скалвайя лениво пробормотал:

— Какие ужасно красивые слова! — разрушив это настроение.

И Ньеволе, и Таэри расхохотались. Сам Скалвайя не улыбнулся.

Человек на подоконнике принял этот выпад с легким кивком головы.

— На эту тему я шуток не допущу, милорд. Если нам предстоит работать вместе, вам необходимо это запомнить.

— Вынужден заявить, что вы чересчур горды, молодой человек, — резко ответил Скалвайя. — Не следует забывать, с кем вы разговариваете.

Незнакомец явно проглотил готовые вырваться резкие слова.

— Гордость — это семейный недостаток, — наконец ответил он. — Боюсь, я тоже им страдаю. Но я действительно помню, кто вы такой. И члены семьи Сандре, и лорд Ньеволе. Именно поэтому я здесь. Я уже много лет назад задался целью следить за любыми проявлениями недовольства по всей Ладони. Иногда я его осторожно поощрял. Этот вечер примечателен тем, что я впервые пришел на подобное сборище лично.

— Но вы нам сказали, что для вас Альберико ничего не значит. — Томассо про себя выругал отца за то, что тот не подготовил его получше к появлению этого очень странного шестого участника встречи.

— Сам по себе — ничего, — поправил его тот. — Вы позволите? — Не дожидаясь ответа, он спрыгнул с подоконника и подошел к столу с вином.

— Пожалуйста, — с опозданием ответил Томассо.

Незнакомец щедро налил себе в бокал красного вина. Выпил его и налил еще. Только после этого он повернулся к остальным. Херадо смотрел на него огромными, широко раскрытыми глазами.

— Два факта, — кратко произнес человек по имени Алессан. — Запомните их, если вы всерьез хотите вернуть Ладони свободу. Первый: если вы выгоните Альберико, то не пройдет и трех месяцев, как на вас нападет Брандин. Второй: если изгнать или убить Брандина, через такое же время полуостровом будет править Альберико.

Он замолчал. Его глаза — серые, как теперь заметил Томассо, — с вызовом поочередно оглядели каждого из них. Все промолчали. Скалвайя теребил рукоять своей трости.

— Эти две вещи необходимо понимать, — продолжал незнакомец тем же тоном. — Ни я при достижении своих целей, ни вы при достижении ваших собственных не можем себе позволить забыть о них. В них заключается основная истина положения дел на Ладони в наши дни. Двое чародеев из-за моря поддерживают собственное равновесие сил, и это единственное равновесие сил на полуострове в данный момент, пусть даже восемнадцать лет назад все было по-другому. Сегодня только мощь одного удерживает второго от применения магии, к которой они прибегли, покоряя нас. Значит, если мы попытаемся их свалить, мы должны свалить их обоих — или заставить их свалить друг друга.