Книга Неотправленные письма - Донна Олвард

— Ты собираешься мне сказать, что между вами произошло, или мне придется вытягивать из тебя слова, словно клещами?

Он сразу ссутулился:

— Какое это сейчас имеет значение? Джералд не мой отец. Этого довольно.

— Ты ошибаешься, — сразу же возразила Джен. — Джералд был добр ко мне. Я хочу знать. И конечно, это имеет значение для всех нас.

Эндрю криво улыбнулся. Совсем недавно они решили, что в их отношениях не должно быть ничего из того, что касалось их обоих в прошлом. Но от прошлого, оказалось, не так-то просто избавиться, стоило хотя бы лишь раз затронуть эту тему.

— Ты знаешь, самое приятное воспоминание о моих школьных годах связано с тобой. — Он поборол желание приблизиться к Джен и взять ее за руку. Слова, которые Эндрю хотел только что сказать, вылетели у него из головы. Или все дело в том, что он просто не знает, как сказать ей то, чего сам еще до конца не вполне понимает? — Думаю, ты — самое лучшее, что я мог встретить, вернувшись сюда. Может, поэтому я продолжаю думать о тебе и искать с тобой встреч. Ты единственный человек, рядом с которым я чувствую, что вернулся домой, хотя это место никогда не было моим домом, если ты, конечно, понимаешь, что я хочу сказать…

По лицу Джен он видел, что она совсем сбита с толку.

— Извини, Эндрю, но я тебя не понимаю. Помоги мне.

Услышав мольбу в ее голосе, он едва не подошел к ней.

— Может, сядем? — предложил он после секундного раздумья, подошел к дивану, опустился на него и устало провел рукой по волосам, собираясь с мыслями.

На Джен он не смотрел, но почувствовал, когда она села с ним рядом, а затем и увидел ее маленькие изящные ноги, которые рядом с его, казались просто миниатюрными. Эндрю невольно улыбнулся.

— Ну что ж, — начал он. — Ты спросила почему я вернулся? Я должен был вернуться. Мне нужно было доказать себе… доказать на ранчо, что я принадлежу…

— Принадлежишь этому месту? — пришла ему на помощь Джен. — Но ты всегда принадлежал.

— Может быть, но я не считал это место своим домом. — Эндрю откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, так как не мог видеть выражение сочувствия, написанного на лице Джен. — Когда я сказал Джералду, что хочу поступить в университет и стать ветеринаром, он рассердился. Ноа в то время, как раз пошел в армию, если ты помнишь. В общем, я не сказал Джералду, что подал заявление на ветеринарное отделение. Когда он узнал об этом, то пришел в ярость. Он хотел, чтобы я стал фермером. А я — нет! Мне было семнадцать, и я хотел увидеть жизнь, хотел чего-нибудь добиться, а не провести всю свою жизнь на ранчо. — Вспомнив те споры, Эндрю с сожалением вздохнул. — Боюсь, я не выбирал слов, когда говорил, что хочу поступить по-своему. Более того, не выдержав, бросил ему в лицо, что он не имеет права мне указывать! И как я жалею о том, что он мой отец. Джералд к тому моменту тоже распалился, поэтому и крикнул, что мне нечего жалеть, ведь я не его сын… — Эндрю замолчал и закрыл глаза.

— Ох, Дрю, — прошептала Джен, потянулась к нему и взяла его за руку.

Эндрю ответил на ее мягкое пожатие. Если он расскажет обо всем, ее сочувствие улетучится, как дым. Но пока у него была возможность наслаждаться теплом ее руки, сам ее руку он не отпустит.

— Когда Джералд понял, что проговорился, он больше ничего не стал скрывать. Сказал, что попросил мою мать уехать. Даже не попросил — он заставил ее уехать, шантажируя тем, что, если она не уедет, он подаст на нее в суд и тогда всему городу станет известно, что она за женщина.

Джен потрясенно выдохнула. Она не могла поверить тому, что услышала. Нет, Джералд, хотя и бывал вспыльчив, не мог так поступить! Это казалось ей совершенно неправдоподобным. Джен почувствовала, что теперь уже не она, а Эндрю сжимает ее руку, и не убрала ее, поняв, как он нуждается в этом.

— Джералд сказал, что у нее был какой-то мужчина на стороне и что я — плод этой связи.

Джен тихо ахнула. Нет, нет, это невозможно! Как невозможно было и то, чтобы в Ларч-Валли кто-то заводил интрижку на стороне. Глубоко вздохнув, Джен решилась спросить:

— Тебе известно… Джералд сказал тебе, кто твой настоящий отец?

Эндрю покачал головой:

— Нет. Сказал только, что этот мужчина женат и что он живет не здесь, не в долине.

Боже, как же это дико звучало! Но, несмотря на то, что ее мир пошатнулся, Джен необходимо было докопаться до истины. Ей казалось — стоит, как следует во всем разобраться, как сразу выяснится, что Эндрю просто не так понял слова отца.

— Даже не знаю, что и сказать…

— Вот и я тоже не знал. Тем более, когда она нас оставила, мне было всего-то пять лет. У меня осталось о ней немного воспоминаний, и они все хорошие. После отъезда матери Джералд запретил нам с Ноа о ней разговаривать, но Ноа был старше меня, поэтому ему было известно то, о чем не знал я, так как он слышал споры родителей. И я спросил Джералда, почему, если я был только ее сыном, она не забрала меня с собой. Джералд ответил, что она не хотела разлучать меня с Ноа.

Пальцы Джен непроизвольно сжались в кулак в холодной руке Эндрю. Она вдруг настолько прониклась чувствами юноши, какие переполняли его тогда, что на миг позабыла о Джералде.

— Мне так жаль, — дрогнувшим голосом произнесла она. — Ты, должно быть, чувствовал себя отвергнутым.

— Я чувствовал себя, как Джералд и сказал, «плодом», — с кривой усмешкой сказал Эндрю.

Но Джен знала, что за этой усмешкой скрывается боль. Повинуясь импульсу, она прислонилась к нему и обвила руками.

— Мне так жаль, — повторила она, переживая его боль как свою.

— На протяжении всех тех лет, что меня здесь не было, я пытался доказать Джералду, что сделал правильный выбор. Я учился как одержимый, стал отличником. Я пригласил его на выпускной вечер, но он не приехал… Уже работая, я посылал ему открытки из всех мест, где был, делился своими успехами. Все было напрасно — он не ответил ни на одно мое письмо. И однажды я подумал о том, что никогда не слышал от него, чтобы он сказал мне, что любит меня. Никогда, даже когда я был ребенком. И тогда я окончательно понял, что не принадлежу этому ранчо. Я не мог вернуться домой. Я даже подумать о возвращении не мог. Дошло до того, что я стал ненавидеть это ранчо, но скоро ненависть сменилась равнодушием. И я не мог тебе сказать…

— Но почему? — воскликнула Джен, и в темноте раздался ее шепот: — Я ведь любила тебя!

Произнеся эти слова, она словно раздвоилась: часть ее сопереживала с Эндрю, горевала и мучилась вместе с ним, но другая… Если он любил ее, то почему не разделил с ней свою боль? Боялся, что она будет его стыдиться? Рассердится? За то, в чем он совершенно не виноват?

— Я думала, что ты оставил меня, когда понял, что твои чувства ко мне не так сильны, как я полагала.

Эндрю вздрогнул:

— Нет! — Он повернулся к ней, устремив на нее взгляд. — Я уехал не потому, что сомневался в своих чувствах. Я сомневался в тебе, — спустя паузу и крайне неохотно признался он. — Я боялся, что ты станешь меня презирать. Ведь кто я такой? Не сын Джералда Ларами и даже не знаю, кто мой отец. Чем больше я об этом думал, тем невыносимее становилась для меня сама мысль о жизни на ранчо.