Книга Нашествие ангелов. Книга 1. Последние дни - Сьюзен И

Собаки.

Судя по лаю, они направляются прямо к нам.

ГЛАВА 14

Мы бросаемся бежать, оскальзываясь на иголках. Неужели местные держат собак? Или это дикая стая? Если так, то можно забраться на дерево и пересидеть, пока они не уйдут. Но если их держат люди... При мысли об этом мне становится страшно. Людям нужно достаточно еды, чтобы кормить себя и собак. Кто обладает подобным богатством и как оно добыто?

Перед моими глазами вновь предстает картина сожранной каннибалами семьи, и разум отключается, полностью отдаваясь на волю инстинктов.

По лаю ясно, что собаки нагоняют нас. Дорога осталась далеко позади, так что в машине не спрятаться. Придется лезть на дерево.

Я лихорадочно оглядываю лес в поисках подходящего дерева, но не вижу ни одного. У красного дерева прямой ствол, и ветки отходят перпендикулярно на большой высоте. Мне пришлось бы вырасти вдвое, чтобы дотянуться до самых нижних ветвей любого из растущих деревьев.

Раффи подпрыгивает под веткой. Хотя прыжок у него намного выше, чем у обычного человека, этого все равно недостаточно. Он сердито бьет по стволу кулаком. Вероятно, прежде ему никогда не приходилось прыгать. Да и зачем, когда можешь летать?

— Забирайся мне на плечи, — говорит он.

Я не уверена, что поняла его план, но собаки лают все громче. Не знаю, сколько их, но явно не одна и не две — целая стая.

Раффи хватает меня за пояс и поднимает. Он достаточно силен для того, чтобы поставить меня себе на плечи. Я едва достаю до нижней ветки, но могу ухватиться за нее, подпрыгнув. Надеюсь, тонкая ветка достаточно прочна, чтобы выдержать мой вес.

Он подставляет ладони под мои ноги и толкает вверх, пока я не усаживаюсь надежно на ветке. Та качается, но выдерживает. Я оглядываюсь в поисках другой ветки, которую можно сломать и протянуть ему.

Но прежде чем я успеваю хоть что-то сделать, он бросается бежать. Я едва не зову его по имени, но вовремя спохватываюсь. Последнее, чего бы мне хотелось, — выдать наше местонахождение.

Я смотрю, как он скрывается на склоне холма. На этот раз моя очередь в отчаянии стукнуть кулаком по дереву. Что он делает? Если бы Раффи остался возле дерева, возможно, я бы сумела затащить его наверх. По крайней мере, помогла бы отогнать собак, бросая в них что под руку подвернется. У меня нет метательного оружия, но на такой высоте сгодилось бы что угодно.

Зачем он побежал? Чтобы отвлечь от меня собак? Чтобы защитить?

Я снова бью кулаком по стволу.

К дереву с глухим ворчанием приближаются шесть собак. Две медлят, обнюхивая землю вокруг комля, но остальные бросаются следом за Раффи. Мгновение спустя за стаей устремляется и замешкавшаяся парочка.

Опора подо мной опасно гнется. Ветви здешних деревьев столь тонки и редки, что любой меня увидит, стоит лишь взглянуть вверх. Ближе к земле листья растут лишь на конце ветви, практически не давая укрытия возле ствола. Схватившись за другой сук, я лезу наверх. По мере того как я поднимаюсь выше, ветви становятся прочнее и толще, но листьев все равно мало, и спрятаться негде.

Одна из собак взвизгивает от боли, и я понимаю, что стая догнала Раффи. Сжавшись в комок, я крепче вцепляюсь в ветку и пытаюсь сообразить, что происходит.

Внизу кто-то ломится сквозь кусты. Это несколько рослых мужчин. Их пятеро, они одеты в камуфляж, и в руках ружья, которыми они явно умеют пользоваться.

Один дает знак, и остальные рассыпаются веером. Эти люди не похожи на воскресных охотников, которые одной рукой стреляют в кроликов, а в другой держат банку с пивом. Они организованны, обучены, смертоносны. Их движения легки и уверенны, и я подозреваю, что они и раньше работали вместе. И вместе охотились.

В груди у меня холодеет при мысли о том, что может сделать группа одичавших вояк с пленником-ангелом. Возникает идея закричать, давая Раффи шанс бежать. Но собаки продолжают рычать и лаять. Ангел сражается за свою жизнь, и мой крик лишь отвлечет его, и в итоге схватят нас обоих. Если я погибну, Пейдж тоже обречена. И я не собираюсь погибать ради ангела, какие бы безумные поступки он ни совершал, по стечению обстоятельств спасая мою шкуру. Стал бы он это делать, если бы смог забраться на мои плечи, чтобы залезть сюда?

Но где-то в глубине души я понимаю, что все куда сложнее. Если бы он просто хотел спастись, обогнал бы меня при первых же признаках опасности. Как в старом анекдоте — ему незачем далеко отрываться от медведя, достаточно лишь обогнать меня. А это он мог сделать запросто.

Разъяренный рык атакующей собаки заставляет меня съежиться. Вряд ли эти люди поймут, что Раффи не человек, если не снимут с него рубашку или если не откроются раны на его спине. Но ежели ангела порвут собаки, на нем все заживет в течение суток, и это выдаст его с головой — конечно, при условии, что его продержат столько времени живым. А если они каннибалы, то все это вообще не будет иметь никакого значения.

Я не знаю, что делать. Нужно помочь Раффи. Но мне также нужно остаться в живых и не наделать глупостей. Хочется свернуться клубком и зажать уши.

Резкая команда утихомиривает собак. Люди нашли Раф-фи. Я слышу голоса, но не могу разобрать слова. Голоса звучат отнюдь не дружественно, что вовсе не удивительно. Люди обмениваются лишь несколькими фразами, а Раффи я вообще не слышу.

Вскоре собаки пробегают мимо моего дерева. Все та же усердная парочка обнюхивает комель, затем догоняет стаю. Чуть позже появляются люди.

Тот, кто недавно давал сигнал, возглавляет группу. Раффи идет позади него.

Руки связаны у него за спиной, по лицу и ноге стекает кровь. Он смотрит прямо перед собой, чтобы случайно не взглянуть на меня. Пообочь идут двое, придерживая его за руки, — кажется, что они только и ждут, когда он упадет и можно будет поволочь его по склону. Группу замыкают еще двое, держа наготове ружья и бдительно озираясь. Один из них несет рюкзак Раффи.

Голубого одеяла, в которое завернуты крылья, не видно. Прежде чем мы с Раффи расстались, они были привязаны к рюкзаку. Успел ли он спрятать крылья до того, как его настигли собаки? Если успел, возможно, он продлил себе жизнь еще на несколько часов.

Он жив. Я раз за разом повторяю эту фразу про себя, пытаясь отогнать другие, куда более тревожные мысли. Я ничего не смогу сделать, если буду постоянно думать о судьбе Раффи, Пейдж или матери.

Я встряхиваю головой. К черту любые планы! У меня слишком мало информации, чтобы составить план. Придется положиться на инстинкты.

А инстинкты подсказывают, что Раффи — мой. Я первая его нашла. Если эти накачанные тестостероном бабуины желают заполучить от него хоть кусочек, им придется подождать, пока он не приведет меня в обитель.

Когда голоса людей стихают, я спускаюсь с ветки. Лезть приходится долго, и я тщательно примериваюсь, прежде чем спрыгнуть, — еще не хватало сломать лодыжку. Иголки смягчают падение, и я приземляюсь без единой царапины.