Книга Дворец для любимой - Владимир Корн

На очередной ночлег мы расположились в замке какого-то трабонского барона, расположенном рядом с трактом, который вел в Маронг, столицу королевства. Охраняли меня тщательно, стараясь пресечь даже саму мысль о попытке бегства. И мне становилось все грустнее, потому что до того, что неизбежно должно было произойти и на что я уже практически настроился, оставалось все меньше времени.

И вновь череда одинаковых часов в пыльной душной карете, постоянно трясущейся на ухабах. Местное ярило склонялось к закату, и я уже предвкушал маленькую радость в виде отдыха после казавшегося бесконечным дня, когда мы внезапно остановились.

Все трое моих конвоиров заметно насторожились. Как же, за четыре дня пути была только одна незапланированная остановка, из-за затора на мосту через реку, чье название так и осталось мне неведомым.

Что происходило снаружи, оставалось непонятным: толстые стекла обоих окон, имеющихся в карете, были запорошены слоем пыли, а звуки, доносившиеся сквозь не менее толстые борта, абсолютно никакой информации не давали. Да и не прильнешь к стеклу, любое подобное мое действие старательно пресекалось.

Но как будто ничего экстраординарного, чьи-то гневные крики, отчитывающие невидимого человека, и его слабые оправдания, которые вообще было трудно разобрать. Я даже не стал тешить себя никакой надеждой, слишком уж невероятным казалось чье-то вмешательство со стороны. Наконец карета снова тронулась, с лиц стражников исчезло выражение легкой тревоги, и я снова ушел в свои невеселые думы.

Почему-то вспомнилось, что Янианну называют Солнышком. Отчасти я и сам этому поспособствовал, несколько раз назвав ее солнышком при свидетелях. Готома же все величают Великий. Какой же он великий? С виду заурядный человечишка с непомерными амбициями. Если и есть у него величие, так все оно заключается в размере его носа.

О себе я слышал, что за глаза меня называют Диким, и очень надеюсь, что не за отсутствие манер. Просто однажды я действительно потерял голову от ярости, но ведь было от чего. Тогда я…

Вдребезги разлетелось стекло, и на пол кареты упал темный предмет с торчащим из него искрящимся хвостиком. Бахнуло так, что меня попросту отбросило на спинку сиденья. Даже сквозь плотно сжатые веки сверкнуло столь сильно, что перед глазами поплыли огненные круги.

Следующие несколько минут я помню очень плохо. Кто-то меня подхватил и куда-то понес, затем я почувствовал под собой седло и судорожно вцепился в его луку. Потом была бешеная скачка, во время которой я несколько раз схлопотал по многострадальной голове ветвями деревьев. По-прежнему перед глазами плыли ослепительные круги, так что разглядеть что-либо при всем желании было невозможно. А вот слух вернулся раньше, вероятно, для того, чтобы мне удалось услышать далеко за спиной несколько взрывов.

Мы расположились у ярко горящего костра. Стояла глубокая ночь, и звезды на небосклоне светили так красиво, что я поневоле ими залюбовался.

– Нам повезло с тем, что конвой двигался не слишком быстро, иначе за ним было бы не угнаться.

– Как вы вообще узнали, что я попался?

– Все произошло на наших глазах, Артуа. Но тогда мы тебе помочь бы ничем не смогли, очень уж их было много.

Вот даже как! А я-то считал, что ты, Эрих, со своими людьми уже далеко-далеко от Варентера, во вражеском тылу.

«Спасибо тебе, Горднер, – думал я, глядя ему в глаза. – Ведь если бы не ты со своими людьми, мне пришлось бы сделать то, на что я уже успел решиться. За все необходимо платить, и особенно за собственную глупость. Но если бы ты знал, как мне не хотелось этого делать».

Мне кажется, Горднер понял мой взгляд, потому что в его глазах я прочитал: «Я просто расплачивался с тобой за тот старый должок, когда я и сам считал, что все, окончательно все».

Глава 7

Этюд на Пленэре

– Не откажите в любезности, господин де Койн.

Голос Дарима фер Разиа, родного брата главнокомандующего сухопутными войсками Империи герцога Ониойского, звучал так, как будто он попросил передать солонку во время званого обеда.

– Сочту за честь, господин адмирал, – так же церемонно откликнулся я, подойдя к гатлингу, установленному на мостике в том месте, где обычно находится фальконет. Затем я начал крутить рукоятку, приводя в движение блок из пяти стволов. Адмирал, нажав на гашетку, плавно повел пулеметом из стороны в сторону. Расстреляв кассету, он сноровисто, как заправский второй номер, сменил ее на полную. Я, убедившись в том, что стрельбы в ближайшее время больше не будет, в очередной раз огляделся по сторонам.

Флагман имперского флота – восьмидесятичетырехпушечный трехдечный линкор «Император Конрад I», на мостике которого мы и находились, прочно сел на мель. Корабль стоял почти на ровном киле, так что, будь на нем такой прибор, как кренометр, вряд ли бы он показывал больше пяти градусов.

По левому борту линкора, на расстоянии в несколько лиг, лежал остров, густо поросший растительностью, из которой указующим в небо перстом торчала одинокая скала. Шлюпки, курсирующие между островом и «Императором», уже перевезли экипаж на берег. У левого борта корабля на невысокой волне лениво колыхался одинокий вельбот, то, на чем мы покинем линкор еще до темноты. Мы – это адмирал фер Разиа, командующий Первым имперским флотом, барон Огюст фер Торуа, капитан «Конрада I», я, да те несколько матросов, что оказались гребцами на вельботе.

К подрыву корабля все было готово, оставалось лишь подпалить фитили. А уничтожить линкор придется, иначе он достанется врагу. По правому борту, вне досягаемости орудий, стояли на якоре три вражеских фрегата. Они остались, когда основная часть эскадры устремилась в погоню за ушедшими имперскими кораблями. Два из них принадлежали Абдальяру, на третьем трепыхался трабонский флаг.

И если сейчас, при свете дня, нам удавалось благополучно отбить попытавшийся взять нас на абордаж шлюпочный десант противника, в основном за счет гатлингов, то в ночной мгле сделать это не получится. А враг непременно попытается захватить линкор. Как же, лишить Империю корабля, являющегося гордостью флота и так удачно оказавшегося на мели. Будь между нами и врагом достаточно глубины, противник непременно попытался бы предпринять попытку захвата еще днем. Но в сложившихся обстоятельствах подойти ближе, рискуя повторить судьбу «Императора», они не решались. Две попытки захватить линкор с помощью десанта на шлюпках мы отбили, и недавняя пальба адмирала была лишь предупреждением о том, что мы готовы и к третьей.

Все произошло накануне вечером, когда имперская эскадра из пяти вымпелов, возглавляемая «Императором Конрадом I», столкнулась с явно превосходящей нас эскадрой противника. При подобном соотношении сил вступать в бой было глупо, и адмирал принял разумное решение следовать в Гроугент. Тогда-то все и случилось. Линкор уже почти лег на обратный курс, когда у всех нас, находившихся на мостике, палуба стремительно ушла из-под ног. Не удержался никто.

Потом были судорожные попытки снять корабль с мели с помощью заведенного на шлюпках далеко вперед якоря и самих шлюпок, взявших нас на буксир. Были приближающиеся мачты вражеской эскадры и наконец приказ адмирала остальным кораблям уходить в Гроугент. К своей чести, адмирал не стал переходить на другой борт, решив разделить судьбу «Императора Конрада». Не стал покидать борт «Императора» и я, после решения адмирала подобные действия выглядели бы трусостью.