Книга Дэниел и ангел - Джилл Барнет

Дэниел не знал, сколько прошло времени, — его состояние не было ни бодрствованием, ни забытьем. Он как бы знал, что не спит, но не отдавал себе отчета в происходящем. Сколько же прошло: пять минут? Пять часов? Дэниел вздрогнул и, предчувствуя недоброе, уставился в холодный мрак ванной комнаты. Только сейчас он заметил, что дверь в гардеробную открыта.

В сознание заползал противный холодок страха. Страха? Нет, скорее это был всепоглощающий ужас. Стюарт обошел корзины со спящими котятами, щенками и кроликами и вошел в гардеробную. Никого.

— Лили? — Он снова направился в спальню.

В мертвой тишине слышалось лишь мирное посапывание животных.

— Лили!

Руки Стюарта словно сами собой потянулись к одежде. Через несколько секунд в пустом холле раздались быстрые шаги Дэниела.

— Лили!

Эхо отразилось от стен высокой галереи. Стюарт снова позвал ее, но сердце подсказывало ему, что он не услышит ответа.

Итак, Лилиан ушла. Ушла опять и теперь, видимо, навсегда. Он стиснул перила так, что побелели костяшки пальцев. Стюарт стоял очень долго, чувствуя, как уходит все, что наполняло его неизбывной радостью. В душе остались лишь пустота, мрак и тоска.

Он бессильно уронил голову на руки и в последний раз назвал ее имя:

— Лили…

— Черт тебя побери, Карл! Ты когда-нибудь забудешь о том, что меня совершенно не заботит? Понимаешь: не за-бо-тит!

Почувствовав раздражение Д.Л., хорошо знающий его Карл понял, что тот почти в панике.

Вот уже целый день Стюарт не видел Лилиан, не слышал ее волшебного голоса.

— Я хочу, чтобы она вернулась, и ради этого готов продать душу дьяволу! Нет, даже за то, чтобы узнать, где она находится.

Карл поднялся, открыл портфель, снова защелкнул замки и отступил к дверям.

— Мне очень жаль, Д.Л.

Стюарт услышал, как Карл сел в экипаж.

За окном мела пурга, напомнившая Стюарту о прогулке в парке и о том, как Лили чуть не утонула в сугробе. Тогда она походила на снеговика, только с сияющими глазами.

Ее глаза… Как они менялись и оживали! Волшебные гирлянды из омелы, волнующие поцелуи Лили, рождественская ель и кукла в виде ангела… И еще один ангел — единственный ангел, которого он знал в своей жизни.

Стюарт медленно поднялся по лестнице, чувствуя, как дрожат руки, остановился возле спальни Лили, чуть помедлил и в какой-то смутной надежде открыл дверь. Конечно, там никого не было, но он все равно вошел туда — память о любви влекла его в эту комнату снова и снова.

Четыре щенка, три котенка и оба кролика радостно бросились к нему, но взгляд Дэниела не отрывался от его собственной сорочки, лежавшей на постели, там, где всего несколько часов назад его сердце, переполненное любовью и радостью, трепетало от счастья. Тогда мир казался ему прекрасным и удивительным.

Теперь все ушло, осталась только сорочка с чуть уловимым запахом лимона — вот и все. Дэниел взял ее, прижал к груди и бессильно опустился на стул, уставясь в пространство невидящими глазами. Ее запах был реален, он витал здесь, рядом с ним. Но Лилиан бесследно исчезла, будто вовсе и не существовала.

Щенки весело прыгали, стараясь добраться до его колен. Один из них что-то грыз, и Стюарт сунул пальцы ему в пасть.

В его руке лежала золотая булавка с крыльями ангела. Дэниел так неистово сжал ее в руке, словно это могло вернуть Лили.

«Лети домой, мой ангел, лети ко мне!»

Он не замечал ни пушистых лапок котят, давно уже взобравшихся на стул и заигрывавших с ним, ни кроликов, принявшихся за полюбившиеся им шнурки…

Дэниел уткнулся лицом в сорочку и заплакал.

— Лили наблюдает за ним. Постоянно наблюдает только за ним, не желая знать ничего больше.

Святой Петр остановился перед Флори и в упор посмотрел на нее.

— Она перестала плакать?

Флори покачала головой, и святой Петр прошел по облаку к самому его краю, туда, где стояла Лили и пристально вглядывалась вниз. Ее нимб потерял былой блеск и светился совсем тускло, а поникшие крылья напоминали увядшие розовые лепестки.

Лили подняла к Петру заплаканное лицо:

— Сейчас он сидит в парке и произносит мое имя.

— Вижу. — Святой Петр тоже всмотрелся в землю.

Стараясь сдержать рыдания, она вглядывалась в Дэниела: он опустил голову и сунул руки в карманы пальто. Медленно падающий снег покрывал его белым саваном, так что вскоре было уже невозможно различить очертаний сидящей на скамье фигуры.

— Он погибает! Как мне помочь ему? Чем поможет ему кто-нибудь из вас? Ответьте!

— Не у всех людей легкая судьба, Лили!

— Я не желаю ничего слышать! Пока я не повстречала Дэниела, жизнь казалась мне совсем другой.

Святой Петр услыхал знакомые звуки и, обернувшись, увидел, что Флорида тоже плачет.

— А теперь он зашел в церковь и молится. Нет, я не могу слышать это! Не могу!

Стоя на краю облака, святой Петр переводил взгляд со вздрагивающих от рыданий плеч Лили на купол церкви, в которой находился Дэниел.

— Лилиан, — строго сказал Петр, надеясь, что она успокоится. — Лилиан, расскажи мне о своем молодом человеке.

Дэниел уже побывал повсюду в бесплодных поисках Лили.

Он подолгу простаивал возле сияющих витрин немецкой пекарни, мечтая о чуде. Не один час Дэниел провел на скамейке в парке, уповая на то, что сейчас появится запорошенная снегом и радостно смеющаяся Лили в своей сбившейся на затылок шляпке. Звоня в колокольчик около Вашингтон-маркет, он собирал вокруг себя десятки детей и расспрашивал их о ней.

Дэниел обошел все церкви — от собора святого Николая до самой маленькой часовни — и все молился, молился…

Наступил сочельник. Пытаясь хоть как-то отвлечься, Стюарт посетил оперу, но и это не принесло ему забвения… В полночь он возвращался домой пешком. В последнее время он почему-то почти не пользовался экипажем и беспокоил Бенни только в случаях крайней необходимости. Ветер усилился, снег, как иглы, колол лицо.

Проходя мимо старого слепого оборванца, сидящего на заснеженной мостовой с облупленной эмалированной кружкой, Дэниел бросил золотую монету и уже было направился дальше, но вдруг что-то заставило его остановиться.

— Как разыгралась непогода… Вам что, некуда пойти в такую ночь?

— Почему же?..

Я живу недалеко от Гранд-стрит, восточнее Боувери. — Старик попытался подняться, но окоченевшие от мороза руки не слушались его, и он опять плюхнулся на мостовую, опрокинув свою кружку.

Дэниел помог ему подняться, вложил кружку в замерзшие руки и свистнул, подзывая проезжающий мимо кеб.