Книга Два капитана - Сергей Зверев

– Прекрасно себя чувствую, товарищ генерал, – сказал он вслух, – точно огурчик. Весь зеленый и в пупырышках. Прямо хоть сызнова полосу проходи!..

Солнце закатилось, становилось все темнее. Ночь уверенно вступала в свои права. Селиванов поворошил палкой костерок, с треском переломилась прогоревшая ветка, над огнем встал сноп ярких искр. Ага, вот и Николай с шашлыком. Ух, ароматы какие! Меж тем, дошла очередь и до четвертой бутылки.

– Все политики – жулики, говоришь? Пожалуй, ты прав, полковник, – вошедший в раж генерал-майор яростно жестикулировал зажатым в руке шампуром. – Мошенники, конечно же. Христопродавцы. Но только не в этом случае. Здесь мы сталкиваемся с исключением из правил. Этот их, с позволения сказать, ли-и-идер ни в коем случае не жулик, это ты ему, Сема, льстишь. Он просто дурак. Который считает себя очень хитрым и умным, но рано или поздно перехитрит сам себя и сядет в лужу.

– Хорошо бы не в кровавую лужу, – проворчал начальник полигона. – Я там был в девяносто третьем. Насмотрелся...

– Да ну? – хмыкнул Барецкий. – А вот это, знаешь ли, во многом от нас зависит.

Александр молча жевал шашлык, не вмешиваясь в разговор Барецкого и Тарасова, хотя мог сказать очень и очень многое. Но – не сейчас. Не время ему затрагивать эти темы, и не место. Он не политик, он – боевой офицер, спецназовец. Но по большому счету Александр был согласен с генерал-майором.

– А те, в Тбилиси, надеются, что мы заглотим приманку... – продолжал свои геополитические рассуждения Павел Николаевич. – Хотят нас спровоцировать. Что ж... Отлично. Мы оправдаем их ожидания. В полной мере. Но! Только в удобный для нас момент. Не раньше. Стой, что такое?! Опять бутылка кончилась? Бе-зо-бра-зи-е! Коля, ты что, службы не знаешь? Смотри, в рядовые разжалую. Тащи-ка сюда следующую и скручивай ей башку!

Прошло еще полчаса, но Барецкий, казалось, совсем позабыл о Селиванове. Коньяк под шашлычок шел просто великолепно, полковник Тарасов уже успел изрядно захмелеть.

– Нет, ты представляешь, Павел Николаевич, – язык у начальника полигона стал немного заплетаться, – какой у них строгий кодекс был? О-го-го! Секунданты ставили их на сорока шагах. А на расстоянии десяти шагов от каждого дуэлянта рисовалась черта. И... «Сходитесь!» Хочешь – сразу стреляй, хочешь – иди к барьеру под пистолетом противника, если нервы крепкие. Н-но... если ты выстрелил, то целую минуту обязан ждать ответного выстрела! А твой противник может подойти прямо к самой черте!

– А если ранили тебя, ты, скажем, упал? – с любопытством спросил Николай. – Если ты еще пистолет поднять можешь?

– Д-две минуты раненому отводилось, – с удовольствием пояснил Николаю Семен Васильевич. История дуэли была его коньком. – И вот ведь, что интересно: хоть государство и монархи дуэли всегда запрещали, но ни один офицерский корпус не оставил бы в своих рядах человека, отклонившего вызов! Вот как высоко ценилась офицерская честь!

– М-да... – скептически хмыкнул генерал. – Нашим строевикам только что из табельных «иикаров» стреляться не доставало. Из которых застрелиться, – и то лишь при большом везении можно. Ты ведь некурящий, Семен Васильевич? Вот и Николай тоже. Ты пока расскажи Коле еще чего-нибудь интересное про дуэли, а мы с Александром отойдем на бережок, подымим там, чтобы вас никотином не отравлять.

«Вот оно, – понял Селиванов. – А голос-то у Барецкого совершенно трезвый...»

Они отошли к самой воде, неторопливо закурили. Радиостанция, на которую был настроен приемник генеральской «Волги», транслировала концерт джазовой музыки, и тихое журчание речушки как-то на удивление гармонично вплеталось в холодновато-прозрачную композицию великого Эллингтона.

– Вот что, Александр, – сказал Барецкий. – Я хочу предложить тебе заняться настоящим делом. Ты ведь неплохо знаешь капитана Андрея Василевского? Ну, вот... И он с тобой не понаслышке знаком, под огнем вместе побывали. Да-да, именно во время того злосчастного инцидента. Да и раньше ваши дорожки пересекались, я прав? Теперь слушай внимательно, я вкратце введу тебя в курс дела. Но учти: информация эта строго секретная, ну, ты не мальчик, сам все понимаешь. Проблема наша в том, что Василевский...

Генерал-майор умел говорить коротко и сжато, вычленяя самую суть. Селиванов слушал его, и с каждой минутой, с каждой сказанной генералом фразой мрачнел все больше. Выслушав Барецкого, Александр некоторое время угрюмо молчал.

– Если называть веши своими именами, – сказал он, наконец, глухим голосом, – то задача сводится к тому, чтобы отыскать скрывающегося Василевского, внедриться в его группу и ликвидировать Андрея. Так? Что-то, товарищ генерал, не воодушевляет меня подобная задача. Ликвидировать бывшего соратника... Это перебор.

– Послушай меня, Александр! – волнуясь, с болью в голосе произнес генерал-майор. – Не думай, что я в восторге от такого оборота дел, Андрей ведь под моим началом служил. Но именно поэтому я его знаю лучше, чем ты. И опыт у меня богаче, я видел, как люди, подобные Василевскому, слетали с нарезки. Я знаю, что они творили. Василевский сейчас неадекватен, он смертельно опасен, проще говоря. Он, боюсь, объявил войну всему роду людскому, а с его опытом и возможностями... Представь, чем это может обернуться. Если уже не обернулось: я же рассказал тебе про двух исчезнувших сотрудников Би-би-си. Это только начало, дальше он войдет во вкус, и... покатится! Мы не имеем права этого допустить. Особенно сейчас и в том регионе. Лучший вариант, если бы Андрей сдался.

– Он не сдастся, – убежденно сказал Селиванов. – У Василевского девиз такой: «Спецназовцы не сдаются!»

– Вот именно! – грустно кивнул в ответ Павел Николаевич. – Я ведь тоже спецназовец, я не всю жизнь в кабинетах просидел. И ты спецназовец. Но, пойми, для меня это профессия, для тебя, думаю, что призвание, а вот для Андрея Василевского... Как бы не диагноз! Ты понимаешь, о чем я?

Александр медленно кивнул. Понимал, к несчастью. Тоже... насмотрелся на некоторых соратников.

Расхожее выражение «каждый сходит с ума по своему» звучит так, словно поехать крышей это не только святое, неотъемлемое право этого самого «каждого», но и бог весть какое достижение. Даже неудобно чувствовать себя нормальным: вроде, ты ущербный какой-то.

Когда шарики заходят за ролики у рядового нашего соотечественника, ничего хорошего ждать не приходится. А уж если такая неприятность случается с человеком, обладающим хоть какой-то властью, группой единомышленников, да еще и оружием... тушите свет, сушите весла!

И совсем не обязательно, чтобы дело доходило до клинической стадии. Достаточно того, что у человека появляется сверхценная идея, и он стремится воплотить ее в жизнь всеми доступными способами. А какая, скажите, может появиться идея у ветерана всех локальных, объявленных и необъявленных войн, из которых Россия вот уже больше двух десятков лет выкарабкаться не в состоянии?

Есть люди, которые по природе своей не могут оставаться в общей колее, идти привычными и нахоженными тропинками. Нет! Их с тропинки вечно заносит в самую чащобу. И непонятно, то ли судьба ими так распоряжается, то ли они – судьбой.