Книга Триумф королевы, или Замуж за палача - Анни Кос

поле боя от посторонних глаз. Кричи, не кричи, даже если кто-то бросится на выручку, им не успеть.

— Я не хочу тебя убивать, уходи! — человеческий голос завяз в подтаявшем снегу, даже не породив эха.

Зверь оскалился еще больше. Насмешливо, торжествующе, будто понял гораздо больше, чем должен был.

Карл быстро вытер ладонь от влаги и перехватил кинжал поудобнее. Стал вполоборота, чуть согнул колени, мягко перекатился с пятки на носок, прощупывая почву. Потом оскалился и угрожающе зарычал, совсем, как зверь напротив. Что-что, а сдаваться без драки он точно не будет.

Волк раздраженно махнул хвостом и двинулся вперед, но тут же отпрянул, когда остро отточенная сталь со свистом резанула воздух в опасной близости от его носа.

— Что? Не нравится? — криво усмехнулся Карл. — Так проваливай, блохастая ты шкура.

Волк сощурился и двинулся в обход массивного ствола, норовя обойти человека и зажать его, лишив свободы движения. Карл мгновенно вскочил на заснеженный бок поваленного дерева, скатился с обратной стороны. Его рука нащупала под мягким покровом снега остро отколотый камень.

То что нужно.

Замах, свист, обиженный скулеж — животное на миг поджало переднюю лапу, но тут же справилось с болью. В глазах — удивительно разумных, холодных, почти человеческих — разлилась холодная ярость.

Одним рывком волк перемахнул разделяющую их преграду. Острые когти царапнули кору, оставляя на ней длинные глубокие борозды. Из оскаленной пасти вырвалось облачко пара, шерсть на загривке стала дыбом. Карл попятился, стараясь не запнуться о корни и упавшие наземь сухие ветки.

А потом волк прыгнул.

Мелькнул черный росчерк размазанного в полете тела, лязгнули острые зубы. Кинжал отлетел в сторону и бесследно исчез в мешанине снега и листвы. Короткий, жуткий человеческий вопль оборвался, едва начавшись. Алые капли рассыпались по белым склонам, будто спелые ягоды, и всё стихло.

***

— Ками, Ками! Проснись!

Испуганный насмерть мужчина склонился и потряс за плечо спящую жену. Глаза её были плотно закрыты, но по щекам текли слезы, а с губ срывались рваные стоны.

— Ками! Это просто кошмар!

Поняв, что она спит слишком крепко, мужчина выбрался из-под одеяла и со всей доступной ловкостью бросился к кувшину для умывания. Торопливо намочил край лежавшего рядом полотенца, вернулся к кровати и коснулся холодной тканью её лица.

— Проснись же!

Она вздрогнула и распахнула глаза. Резко, всё еще пребывая в плену пережитого ужаса, поднялась и отползла в сторону, прижимая руку к горлу, словно пытаясь защититься от неведомой угрозы.

— Нет-нет! Не надо! Нет!

— Ками! — мужчина потянулся за ней, решительно обнял и прижал к себе, нежно поглаживая рассыпанные по плечам каштановые локоны. — Это я, Людвиг, ты дома, в своей постели, в безопасности. Это был просто сон.

Она на мгновение замерла неподвижно, потом расслабилась в его руках, прижалась, доверчиво уткнувшись лицом в его плечо.

— Ты меня напугала.

— Боги… Прости, — нотки стыда сделали её нежный голос еще мягче обычного.

— Хочешь, зажгу свет?

— Да, было бы неплохо, — она торопливо смахнула с лица остатки слез и вымученно улыбнулась: — Веду себя как маленький ребенок?

— Вроде того.

Людвиг поцеловал её в макушку и потянулся к столику. Взял масляную лампу, щипцами вынул из почти прогоревшего камина тлеющий уголек и зажег фитиль. Комнату тут же окутало уютным золотистым свечением. Напуганные тени расползлись по углам, на стеклах окон, затянутых в свинцовые переплеты, пустились в пляс неровные отблески.

Женщина облегченно вздохнула и обняла согнутые колени. Её тонкая ночная рубашка, обильно украшенная кружевом, сползла с плеча, полуобнажая идеальную, свойственную только юности кожу и по-девичьи высокую грудь. Пурпурное покрывало упало с супружеской кровати и теперь лежало на полу на манер небрежно сброшенной королевской мантии.

Людвиг вернул уголек в камин, затем присел около жены, невольно любуясь её идеальным лицом. Алые губы, темные брови вразлет, так удачно подчеркивающие глубину малахитово-зеленых глаз, ямочки на щеках, совсем, как у девчонки, озорные веснушки, которых она так трогательно стеснялась. Маленькая королева его маленького дома, любимая до мелочей разрушительница покоя.

— Что тебе снилось, Ками?

Он приобнял её за плечи, потом завладел её рукой, поднес к губам и отпустил, поглаживая раскрытую ладонь кончиками пальцев.

— Ты рассердишься, если узнаешь, — она придвинулась ближе, удобно устраивая голову на его груди.

— Уверена?

— Точно.

— И всё же?

— Карл Мейдлиг, — тихо призналась она.

— Моя жена льет слезы по привлекательному мужчине, в полтора раза младше и в три раза богаче своего законного мужа, потому что тот явился ей во сне. Не вижу ни единого повода сердиться.

С её губ сорвался неуверенный смешок. Она приподнялась, заглядывая ему в лицо, пытаясь понять, действительно ли не задела его чувства.

— Это совсем не то, о чем ты подумал. Мы с Карлом просто старые знакомые. Ты же знаешь, он мне как брат, между нами не было и не может быть ничего, кроме дружеской привязанности.

— Знаю я, — легко качнул головой муж. — Хотя на его месте я бы локти себе кусал от досады.

— Но ты на своем, и я этому рада, — она вновь прилегла, ладонь её скользнула по его груди: нехитрая ласка, но тепла в ней хватило на двоих. — Злишься на меня?

— Ты плакала во сне, — заметил Людвиг. — Ясно, что не от романтических грез.

— В моем сне Карла убили, — тихо созналась она. — Растерзали в клочья в какой-то богами забытой глуши.

— Кто? — растерялся Людвиг.

— Волк. Наверное, — неуверенно протянула Ками. — Зверь, жуткий такой, со шрамом на морде и как будто соткан из тумана. Только глаза не золотые, а серые, человеческие.

— Хищник со шрамом и людскими глазами, убивающий твоего друга детства, лишь вчера вновь увидевшего свою драгоценную возлюбленную, какое совпадение… — нахмурился мужчина. Рука его замерла неподвижно, от спокойной доброжелательности не осталось и следа. — А я-то, наивный, думал, призраки прошлого нас уже не потревожат.

Он тяжело вздохнул и потер нахмуренный лоб, развернул жену к себе лицом и спросил, глядя прямо на неё:

— Признавайся, ты всё-таки хочешь повидать Сюзанну, да?

Она не ответила: отвернулась и вновь села, подтянув ноги поближе. Этакий комочек, полный упрямости и решительности.

Людвиг охнул и встал с постели. Длинная ночная рубашка не скрывала слегка полноватых форм, на макушке уже наметилась лысина, а в коротко подстриженной бороде