Книга Смерть в объятиях прибоя - Дарья Александровна Булатникова

есть тот, кого она менять ни на кого не собирается. Но почему тогда такая грусть в глазах? Она любила наблюдать за другими и пытаться понять, чем они живут и к чему стремятся. Если только при этом на неё саму не обращали внимания, не мешали. А когда начинали теребить и сюсюкать, она сворачивалась ежиком и старалась куда-нибудь шмыгнуть.

Женя поднялась в холл и уже почти миновала его, когда краем глаза заметила скорчившуюся в кресле фигурку.

— Инга? Что ты тут делаешь?

— Читаю, конечно, — в голосе девчонки звучала откровенная самоирония.

Женя вдруг со стыдом подумала, что не вспоминала о существовании Инги целый день и не видела её. Разве что за завтраком. А после той тарелки овсянки ела ли она хоть что-нибудь? И чем занималась? Неужели, сидела тут одна, наедине со своими странными книгами?

— И что читаешь? — Женя постаралась, чтобы её голос звучал весело.

Вместо ответа Инга выбралась из кресла, подошла к ней и показала перелет книги. «Папюс. «Магия» — прочитала Женя. Ну ещё бы, кто бы сомневался, что этот ребенок читает не Донцову и не любовный роман.

— А почему сидишь тут одна? Ты ужинала?

— Не беспокойтесь, Женя. Если мне хочется есть, я иду на кухню и беру там что-нибудь.

Такое простое решение Жене как-то не приходило в голову. Она улыбнулась. А девочка самостоятельная. Хотя какой ещё могла вырасти у Ольги дочь? Она и совсем маленькую оставляла её часа на два-три одну в кроватке. И хоть бы раз Инга заревела! Играла тихонько сама с собой, грызя сухарь или бублик. Женя даже представить себе не могла, что её Сенька мог бы остаться вот так, наедине с сухарем и парой погремушек — изорался бы, подавился крошками, умер от обезвоживания или задохнулся, сунув в рот что-нибудь… Женя была типичной квочкой, вечно кудахтающей над своим чадом. И никогда Сеньке не быть таким самостоятельным и… одиноким, как эта девочка в голубых бриджиках и свитере без рукавов. Девочка, читающая оккультные книги, и о чем-то размышляющая в своем уголке.

— А вы не знаете, можно уже из дома выходить? А то днем нельзя было, — поинтересовалась Инга.

— Конечно, можно, разве тебе не сказали? — удивилась Женя.

— Да я, в общем, и не спрашивала. А сейчас захотелось к морю сходить.

— И ты не… — она хотела спросить: «И ты не боишься?», но Инга быстро покачала головой.

— Нет, не боюсь. Его же увезли, этого человека. А море, оно осталось прежним.

— Конечно, прежним, но я бы сейчас, если честно, туда не пошла.

— Ну хорошо, — легко согласилась Инга. И предложила новый вариант: — Тогда я спущусь и наберу в библиотеке книг на завтра. А то там опять с утра устроят штаб, и придется мне невыносимо страдать от информационного голода.

— Забавная ты выросла, — потрепала её по волосам Женя. — И ужасно серьезная, одновременно.

— Я стараюсь. Честное слово! — засмеялась Инга и побежала вниз по лестнице.

Она уснула не сразу — то ей казалось, что она лежит на спине в воде и ощущает упругое колыханье моря, а сквозь сомкнутые ресницы пытается пробиться ослепительное солнце, то она вновь сидела у потухающего камина, встретившись взглядом с усталыми глазами Никиты. Но потом всё смешалось… Последнее, что она видела, было маленькое скрюченное тело в знакомой пестрой кофточке на дне бетонного колодца из серых, местами облупившихся стен. И она смотрит на него в распахнутое окно шестого этажа лабораторного корпуса и беззвучно отчаянно кричит…

Потом пришел сон, без действующих лиц и мыслей, просто текучие разноцветные силуэты, переливы огня и ощущение полета. Подсознание смилостивилось и дало ей возможность хотя бы во сне отдохнуть. Мерцающие картинки без смысла, почти нераспознаваемая музыка…

Она очнулась, ещё не понимая, где она находится, и пытаясь вынырнуть из сна. Было темно, было тихо, хотелось закрыть глаза и снова плыть в струях ватной бессознательности. Она вздрогнула, оттого, что кто-то опять тихонько поскребся в её окно, побарабанил пальцами по стеклу.

Вскочив с постели, она на цыпочках подошла к окну. В лунном свете замерло море, кусты под окном тоже не шевелились. Тишина и безветрие. Значит, кто-то действительно стучал. Или она перепутала, и стучали в дверь? На всякий случай она открыла защелку, распахнула оконные рамы и осторожно выглянула. И едва не заорала от неожиданности — прямо под её окном, хорошо освещенный луной, на решетке, по которой вился плющ, скрючился Борис. Его лицо было испуганным и растерянным.

— Сдурел, да?! — кошкой зашипела на него Женя. — Хочешь, чтобы я заикаться стала? Идиот!

— Ты бы мне лучше руку протянула! — заныл Борька, хватаясь за подоконник. — Помоги залезть!

Женя ухватила его за майку и потянула, потом перехватила одну руку, и после пары минут сопения и усилий, Борису удалось с гулким стуком свалиться к её ногам. Некоторое время он сидел, почесывая ушибленный локоть, потом с кряхтением поднялся на ноги. Тут Женя спохватилась, что стоит перед пришельцем в одной пижаме, состоящей из коротких штанишек и майки, и сбегала в ванную за халатом. Вернувшись, хотела включить настольную лампу, но Борис не дал.

— Объясняй, какого черта ты устроил этот аттракцион? — стараясь говорить как можно тише, напустилась Женя на него.

— Сейчас, Женька, дай с мыслями собраться.

— Ах, значит, ты совершенно без всяких мыслей взял да и влез ко мне в окно, как какой-нибудь герой водевиля?!

— Нет, я с перепугу полез… Вот, смотри, — с этими словами он пошарил в кармане шортов и сунул ей в руку какую-то странную палку с железным наконечником. Женя подняла её и прищурилась, чтобы рассмотреть на фоне освещенного мертвенным лунным светом окна. Палка была сантиметров тридцать длиной, на один конец её был насажено увесистое острие, а с другого приделано оперение, сделанное, вроде бы, из кусочков кожи.

— Что это за штука? — удивилась Женя. — Похоже на стрелку для дартс…

— Это называется болт. Этой штукой можно запросто ухлопать кого-нибудь насмерть, если её выпустить из арбалета.

— Ты лез по плющу только для того, чтобы показать мне арбалетную стрелу?

— Во-первых, не по плющу, никакой плющ меня бы не выдержал, а по железной решетке! — разозлился Борис. — А во-вторых, ты бы тоже полезла, если бы в тебя такой штукой выстрелили!

— А в тебя выстрелили? — опешила Женя. — И что, промазали?

— Если бы попали, я бы тут с тобой не разговаривал! Слушай,