Книга Веледар - Александра Вайцеховская

площади.

— Я, конечно, в травках не разбираюсь, — молвил он, ведя меня по улицам в сторону постоялого двора. — Но твоя реакция подсказывает мне, что что-то с ними не так. Знаю-знаю, все позже расскажешь. Идем только быстрее, а то я страсть какой любопытный, а ты и так туману нагнала…

— Извини, просто в городе этом не все чисто… И Демира эта мне не нравится.

— А не приревновала ли ты часом? — хмыкнул он, пытаясь на ходу заглянуть мне в глаза.

— Приревновала, конечно, — покаялась я. — Как-никак, главная городская ведьма.

— Чего?! — Вель резко затормозил, чуть не уронив букет в дорожную пыль. — Да иди ты!

— Креститься не обучена, верь на слово, — захохотала я, продолжая путь и оставляя озадаченного наемника за спиной.

— Да быть того не может! Опять Ведьма! Что ж вас так на меня тянет?!

Продолжая смеяться, я свернула на очередную улицу, а Вель еще долго возмущался за моей спиной, снова поминая русалок, леших и домовых, которые по своей вероломности в подметки ведуньям не годятся.

Глава 9

Первым делом Вель расплатился с хозяином постоялого двора за приют и получил обратно свой меч, в залог оставленный. В главном зале было шумно и многолюдно: народ понаехал в город праздник летнего солнцестояния отмечать и с нетерпением ждал вечера, коротая время за разговорами и распитием медовухи и кваса. Между забитыми лавками и заставленными столами сновали две девушки, разносили гостям яства и выпивку. Вель машинально мазнул взглядом по одной из них, отчего та зарделась, как маков цвет, но наемник уже поднимался по скрипучей лестнице на второй этаж, к жилым комнатам, не обращая внимания на то, что девица поворачивает вслед за ним разрумяненное личико.

Селена сидела прямо на дощатом полу, задрав половик и разложив перед собой все купленные травы. Оглядывала их внимательно, перебирала, нюхала, морщила хорошенький носик и беспрестанно хмурилась. Наемник шлепнулся на пол рядом с ней и уставил на нее вопросительный взгляд.

— Что? — она слегка повернула к нему голову, но взгляда от травы не отрывала.

— Ты мне многое рассказать должна, забыла? Что там со старостой?

— Не дал он мне никакой работы. Говорит, нельзя Демиру гневить, ее здесь вотчина, а я должна молчать в тряпочку о том, что ведьма.

— Вот как… Я надеюсь, ты его в жабу не обратила?

— Нет, — поморщилась Селена. — Я не приучена на каждое слово, поперек сказанное, колдовством отвечать. В отличие от местной ведьмы.

— А мне она показалась довольно милой, — Вель откинулся назад, уперевшись ладонями в пол, и с любопытством стал смотреть на Селену, ожидая ответа.

— Ну, если змеи подколодные у тебя умиление вызывают, — сказано это было равнодушным голосом: не поддалась ведьма на провокацию. — Тогда да. Она милая.

— А ты иначе считаешь?

— Демира твоя в страхе весь город держит. Староста рассказывал, что она попа заезжего утопила, когда он к ней с проповедью сунулся. Так что ты бы аккуратнее ей глазки строил… Да и с травами нечисто…

— А что с ними?

— Ты посмотри сам, — Селена указала рукой на зелень и цветы, и Вель снова сел прямо, чтобы лучше видеть. — Не вянут они совсем.

— Так она их видать заговорила. Хорошо придумала, кстати. А то кто ж захочет из сена венок плести?

— То, что заговорила, это верно, — задумчиво протянула Селена. — Вот только заговор здесь другой, непростой… Она запретила местным самим траву собирать. Глупость ведь несусветная. Зачем-то ей нужно, чтобы только ее растения покупали.

— Так ведь простая и понятная жажда наживы, разве нет? — Вель никак не мог понять, что Селена до него донести хочет.

— Я не думаю, что тут все так очевидно. Впрочем, сейчас и узнаем, — она бодро вскочила с пола, задев его подолом платья и велела: — Дверь запри.

— Колдовать будешь? — наемник легко поднялся на ноги и пошел задвигать щеколду. — Не боишься?

— Кого? — Селена презрительно искривила рот.

— Понял. Моя ведьма — всем ведьмам ведьма. Никого не боится! — Вель, стоя к ней спиной, даже слегка голову в плечи втянул, ожидая, когда прилетит по шапке, но ничего не происходило, а когда она вновь заговорила с ним, голос ее будто немного потеплел.

— Я немножко поколдую. Никто не заметит.

— А мне что делать? Глаза закрыть?

— Постой просто и смотри, коли хочешь.

— А ты за руку меня держать будешь? А то я боюсь.

— Не паясничай, — фыркнула она, но улыбнулась на секунду, и Вель подошел к ней ближе, встал рядом, так, что плечи их слегка соприкасались, с любопытством уставился на разложенные по полу травы.

Селена слегка развела локти, поднимая руки на уровень груди, сложила ладони так, будто чашу невидимую держала, закрыла глаза и зашептала заговор:

— Как летит по небу синему лебедь белая, да крылами солнца свет задеваючи, да перо на землю черну роняючи. Я пойду за ней семью перекрестками, и семь раз я позову лебедь белую. Упадет, о сыру землю ударится, ухвачусь я за крыло крепко-накрепко…

Вель снова ощутил, как из окружающего воздуха вытягивает тепло, выдохнул. Его дыхание прозрачным облачком пара взвилось к потолку. А Селена все читала нараспев, закрыв глаза и слегка раскачиваясь, так, что плечи их встречались на мгновение и снова расходились, соприкасались и разлетались опять. Это завораживало наемника, практически вводило в транс…

— …как туман да на рассвете рассеялся, так и ты яви свой лик от рождения. Шкурой полоза спадет морок каверзный. Заклинаю тебя словом каменным, призываю Перуна во свидетели, — ведьма развела ладони, будто роняя невидимую чашу, и тут же выжидающе уставилась на разложенные по полу травы.

Ничего не происходило. Она нахмурилась, зашевелила губами, будто снова проговаривая свои колдовские слова, проверяя их правильность. Закивала быстро, мол, все верно, а не сработало почему-то…

И тогда Вель, ведомый странным, необъяснимым наитием, поднял руку и потянул из ее волос простой деревянный гребень. Локоны рассыпались по плечам ведьмы, обдавая наемника запахом диких трав и вызывая желание зарыться в них носом и вдыхать, вдыхать… Вдыхать. Он закусил губу и отвел взгляд вниз, на дощатый пол, бросил гребень в травы…

Светлый клен, из которого была сделана вещица, на глазах потемнел, рассохся, треснул между зубьями.

— Вот как, — молвила ведьма, и от ее тона воздух похолодел пуще прежнего.

— Что это значит? — спросил Вель. Голос успел осипнуть от молчания, хотя все действо длилось не больше пары минут.

— Это значит, — ее зеленые глаза прищурились, капкан из ресниц почти захлопнулся. — Что кто-то тут краев не видит в своем ведьмовстве… И этого кого-то на