Книга Секлетея - Елена Гордеева

уверенность в своем успехе. У него были великолепные оценки по всем точным и естественным наукам: математике, физике, химии и биологии. Он побеждал или становился призером районных и городских олимпиад по математике. Но он преуспевал и в английском. Своим одноклассникам он говорил о том, что поступит в Физтех на прикладную математику, потом закончит аспирантуру и будет работать в Стекловке (Математический институт имени В. А. Стеклова академии наук СССР) и руководить собственной математической школой. Такие амбициозные планы на жизнь поражали одноклассников и привлекали к нему одноклассниц, и некоторые из них были готовы на многое, чтобы быть рядом с ним. Так он одерживал одну победу за другой, и в школе шептались о том, что он уже лишил девственности несколько десятиклассниц и девятиклассниц.

Однажды он обратил внимание на Литу и решил, что неплохо бы и ей заняться. Так как она не ходила на школьные вечера из-за траура, он стал искать встреч с ней после уроков и однажды вежливо предложил проводить ее. Они стали встречаться и иногда по воскресеньям гуляли по Москве, для чего Вадим специально приезжал из Черемушек в центр. Одним воскресным вечером она пригласила его на чай, и он был поражен обстановкой и обычаями их дома. Строгая и изысканная Анна Александровна угощала его чаем с домашним печеньем, а потом они по очереди играли Шопена и Бетховена. И Вадим решил для себя, что она его достойна.

Однажды он прямо сказал ей:

– Лита, ты мне нравишься. У меня большое будущее, и, если ты будешь добра и ласкова со мной, то по окончании Физтеха мы поженимся. А сейчас предлагаю отбросить всякие предрассудки и вести себя как свободные люди. Я за свободную любовь.

Ее ответ его немало удивил и озадачил:

– Я тоже за свободную любовь. И я, как свободная девушка, выбираю любовь платоническую, всякие другие отношения с молодыми людьми меня пугают. Я хочу пожить для себя. И потом на Физтехе тебе учиться шесть лет, так что до предполагаемой свадьбы еще целая жизнь.

Такие отношения никак не устраивали Вадима. Он решил на время вернуться к своей давней поклоннице – однокласснице Ире Рузаевой. Та была покладиста, послушна и ни в чем ему не отказывала. «Ничего, – думал Вадим, – поревнует и сама прибежит, как это делали другие девочки до нее».

Шло время, но Лита не «прибегала». Она всегда была с ним вежлива и приветлива, а когда он вновь предложил сходить куда-нибудь вместе в воскресенье, она отказалась, сказав, что проведет этот день с мамой.

Лита долго думала о будущей профессии: она не знала, кем хочет стать. И по совету Анны Александровны она решила поступать в педагогический и работать учителем английского языка в школе или техникуме. Больше всего ей нравился свободный график учителя, потому что если повезет, то можно работать четыре дня в неделю по четыре часа, а остальное время посвящать дому и стареющей маме.

Она закончила школу с высоким средним баллом аттестата – 4,9 балла. Это давало ей возможность сдавать только два вступительных экзамена (русскую литературу и английский язык) в Педагогический институт на факультет английского языка. Без труда справившись с ними, она была зачислена на первый курс факультета английского языка Московского государственного педагогического института имени В. И. Ленина.

Москва, 1978 год

В июне 1978 года в советской Москве произошло нечто невероятное: в центральном выставочном зале московского Манежа открылась персональная выставка художника Ильи Глазунова. До этого тоже были культурные события союзного масштаба – показывали Джоконду в Пушкинском и привозили непонятного Чюрлениса28 в Третьяковку. Такое искусство в СССР всегда было в почете.

Выставка Ильи Глазунова с его особенной русской темой и очень откровенными политическими и историческими картинами стала настоящей бомбой в коммунистической Москве. Огромные очереди целыми днями опоясывали здание московского Манежа, и это вызывало немалое удивление, ведь совсем рядом на Красной площади другая такая же по длине «вечная» очередь стояла в Мавзолей к вождю.

Cмелые картины художника обсуждали на московских кухнях. Осведомленная столичная общественность пересказывала огромную «Мистерию XX века», которую не давали показывать по политическим соображениям: там «все уместились, даже Троцкий, убитые царь с царевичем Алексеем и Солженицын»29. Светские львицы советской Москвы обсуждали его изысканный брак с художницей Ниной Виноградовой-Бенуа, его московскую квартиру и некоторые детали быта. Наибольший интерес вызывало то, что в его доме не принято готовить и что жена совсем не занимается хозяйством – все делают домработницы. Так как он жил на Арбате, недалеко от ресторана «Прага», всю еду для его семьи готовили в этом ресторане, а домработницы ее приносили и подогревали. Сердобольные пожилые москвички из бывших (дворян) обсуждали его трагическую судьбу, ведь ребенком он пережил блокаду Ленинграда и все его родные умерли.

Лита вместе со своей лучшей подругой Мариной Присяжнюк решили обязательно пойти на выставку. На связи Анны Александровны они не надеялись, потому что она старела и уже почти не брала заказы, а кому из ее номенклатурных приятельниц она была интересна без своего ремесла? И подруги решили стоять очередь. Договорились, что Лита будет дежурить с 4 до 6 часов утра, потом ее сменит Марина и отдежурит до 8 утра, а дальше до 10 часов – времени открытия выставки – они будут стоять вместе. После 8 утра длина очереди превышала мавзолейную и толпа становилась особенно агрессивной: зазеваешься – и не попадешь на модную выставку.

Без пятнадцати четыре утра Лита вышла с улицы Неждановой (Брюсов переулок) и пошла по улице Герцена (Большая Никитская улица) к площади 50-летия Октября (Манежная площадь). У входа на выставку уже стояла небольшая толпа энтузиастов, которые, вероятно, дежурили с самого вечера. Часы на Спасской башне прозвонили пять, потом шесть, и пришла Марина. Лита пошла домой позавтракать и переодеться: в СССР было принято ходить на выставки и в театры нарядившись.

На выставке поражало все: иллюстрации к произведениям Достоевского и Лескова, картины блокадного Ленинграда, изображения русской природы и городского пейзажа. До глубины души трогали голубые бездонные глаза его героев, с льдинкой и поволокой.

Много народу толпилось у «Возвращения блудного сына», на которой молодой парень в джинсах – сын безбожников-коммунистов – тянется к Святому Духу и ликам русской духовности: от Серафима Саровского до Рахманинова. И вообще, изображение на картине парня в американских джинсах, которые можно было или купить в «Березке» за чеки Внешпосылторг или у проверенного фарцовщика (спекулянта) или привезти из-за границы, само по