Книга Измена. Серебряная Принцесса - Стеффи Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Непонимание гулко стучит в висках, как и сказанная им фраза.
Ее следовало оттряхнуть, как прилипшую грязь, но она подобна вирусу. Проникла внутрь, ловко просочилась под кожу и теперь кружится в голове.
Дышу через раз.
«Без тебя невыносимо…без тебя невыносимо…без тебя невыносимо»
Зачем он это сказал?
Отчего мучает меня сейчас?
Раньше я бы воспарила на пик блаженства, но не теперь.
Теперь испытываю лишь растерянность и волнение. Сознание распирает от противоречивых эмоций. Какая-то часть, несмотря ни на что, остро мечтает, чтобы ему было без меня так же плохо, как и мне без него.
А вторая шепчет — он играет тобой…
Талантливо и виртуозно играет наивной Севериной. Подбрасывает в воздух осколки растоптанных чувств. Смотрит на то, как они переливаются в лучах солнца и смеется.
Один из осколков догадки скользит по моей коже и вскрывает слегка затянувшуюся рану. Отрезвляет.
Резко выплываю в реальный мир, устав мучиться расплывчатыми вопросами. Реальность наконец обрастает не обрывками, а вполне конкретными голосами. Улавливаю тему разговора. И тут же ошарашенно поворачиваю голову на Андрея.
Он с упоением, с каким-то диким восторгом рассказывает матери о том, насколько прекрасно я отыграла свою роль. Как вжилась в образ. Как покорила всех на съемочной площадке. Как свела его с ума своей плавной походкой…
А я смотрю на него во все глаза.
Смотрю, удивленно моргаю и не могу поверить?
У него всегда было такое изощренное чувство юмора?
Он же говорит обо мне…
О том, как:
Я. Прекрасно. Отыграла. Свою. Роль.
Это как обсыпка остренькими металлическими звездочками по кровавому торту моих переживаний.
Наступает внезапное пресыщение. Я не выдерживаю. Нервная система дает сбой. Эмоция выскальзывает с губ нервным смешком.
Он попадает в ушную раковину Андрея. Вмиг достигает цели. Желваки на мужских скулах дергаются. Каменеют.
Зимний молниеносно поворачивает на меня голову. Яркие восторженные вспышки, до того горящие в его глазах, тут же гаснут. Я так отчетливо их вижу. Вот исчезает одна, за ним меркнет вторая, потом иссякает третья.
А новый приступ бесконтрольного смеха вылетает из моего рта.
Голубая глазурь в глазах Зимнего леденеет, охваченная серебряной тучей. Лунный камень теряет радость, обрастая кромешной тьмой. Но я уже не способна остановиться. Не способна различить чужое страдание, так как вдоволь купаюсь в бассейне собственного.
Как же я мечтала об этой роли…
Сколько раз репетировала…
Всем сердцем желала изобразить настоящую музу…
И вот я узнала, что, оказывается, прекрасно сыграла.
Прекрасно!!!
Тонко. Чувственно. Так не смогла бы ни одна другая девушка — так он сказал?
Смех порывисто вырывается из горла. Руки Андрея сжимают сильнее. Его пальцы впиваются в кожу.
Самое неприятное — Зимний понимает, что со мной творится. В этом нет сомнений. Но я не нуждаюсь в его жалости.
Улавливаю удивленный взгляд Ангелины Денисовны. Она единственная перед кем испытываю стыд и неловкость.
Закрываю ладонью рот, не в силах подавить смех.
— Извините, пожалуйста. — с веселостью, способной обмануть даже собственное сознание, говорю я. — Дело в том, что я так сильно переживала до съемок. Боялась, вдруг не справлюсь и испорчу отчетный фильм Андрея. И теперь, слушая похвалы, не смогла сдержать скопившуюся радость. Наверное, сказался стресс. Извините.
— Милая моя, — с убивающим теплом улыбается мама Зимнего, — Почему ты извиняешься? Смейся и радуйся, сколько душе угодно. Я вот нисколько не сомневалась, что ты блестяще сыграешь, а мой сыночек снимет великолепную короткометражную картину и заработает высший балл, когда фильм будет полностью закончен. Кстати, а когда я смогу посмотреть готовый материал, Андрюшенька?
— Да, когда мы все сможем его посмотреть? — все с той же, одолженной где-то в особых резервуарах безумства, веселостью, поддерживаю вопрос. — Очень интересно увидеть, как я себя проявила. Как я блистала.
Глаза Андрея, обращенные на меня, смотрят обеспокоенно. Радость померкла. Но замаячила напряженность.
Наверное, боится, что я выкину что-нибудь еще или выдам ненароком какую-то часть правды, раскрыв тем самым его ложь.
Натягиваю улыбку на губы и, спонтанно осмелев, скольжу ладонью к корням его волос. Встряхиваю светлые пряди.
— Ну, зай, когда?
Я ненавижу уменьшительно-ласкательную кличку «зая» всеми фибрами души. Андрей это прекрасно знает. Зато ее часто использует при разговоре Уля.
Взгляд бывшего жениха транслирует, что мои провокации на сто процентов ему понятны.
— Не знаю. — хмуро отвечает он. — В Малахитовом строгие правила относительно показа итоговых работ студентов на посторонних ресурсах.
— Ох, — с неподдельной верой в слова сына, вздыхает Ангелина Денисовна.
А я не удерживаюсь от того, чтобы подчеркнуто шепнуть:
— Как все продумано у некоторых.
Он снова кидает в меня свой взгляд. Прожигает темнотой. А затем ухмыляется, резко тянет на себя и запечатывает на моих совершенно неготовых к подобному жесту губах мягкий поцелуй.
Вся бравада тут же спадает с меня хилыми доспехами.
Хмурюсь и, совершенно забыв о роли счастливой невесты, предпринимаю отчаянную попытку встать.
Андрей нагло улыбается, наблюдая за моими потугами. Ангелина Денисовна весело смеется, считая, что я всего лишь смущена поведением ее сына. Старается снова убедить не стесняться ее присутствия.
В эту минуту в палату входит медсестра, сообщая, что маме Зимнего пора на очередную процедуру.
— Ангелина Денисовна, я тогда поеду? Вы не против? — говорю, наконец, освободившись из захвата.
— Конечно, милая. Вы оба езжайте и не ждите меня. Андрей, отвези Севушку домой.
— Обязательно, мам, не волнуйся. — улыбается он.
Перед тем, как выйти из комнаты, она тепло обнимает меня и шепчет на ухо:
— Спасибо, что приехала. Теперь я спокойна. Ничего больше не тревожит, когда вижу, как вы счастливы.
— Ангелина Денисовна, нам пора. — поторапливает медсестра.
— Иду. Правда же мой сын с невесткой красивая пара?
— Очень, — сразу подтверждает девушка в голубой форме, — Смотрятся как настоящая пара самого драгоценного металла. Их бы на обложку журнала.
На лице Ангелины Денисовны от этих слов вспыхивает какая-то гордость, она даже плечи расправляет. Вся сияет. Кидает на нас с Андреем еще один переполненный любовью взгляд и выходит в коридор.
— Ни о чем не переживайте, — тихо сообщает между тем девушка, на чьем бейджике написано: «Нина», — Все пройдет хорошо.
Дверь за женщинами закрывается, оставляя нас с Андреем одних в палате. Поворачиваюсь к нему и спрашиваю:
— Что она имела в виду?
Он невесело усмехается:
— Наверное то, что мама боится вида
