Книга Друг Президента - Сергей Иванович Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– …
– Значит, не сумеем предотвратить выхода в эфир. Да я понимаю. Народ у нас такой, что всему поверит. Скажи, что под Кремлем ядерный фугас, и в это поверит. Скажи, что все водозаборы отравлены, пить перестанут, и в метро никто не войдет. Но что делать, люди запуганы.
– …
– Самые боеспособные подразделения нашего спецназа на полигоне? Кто отослал спецназ перед праздниками за город?
– …
– Да я понимаю, что президент погоны со всех посрывает, а вместе с погонами и головы полетят. Все я понимаю. Ему, конечно, хорошо, он сказал «мочить в сортире». Так до этого сортира еще добраться надо.
– Да, я понял, Иван Ильич, – генерал тяжело опустил трубку на аппарат. – Ну, слышал, полковник?
– Зачем людей с полигона срывать? Мои-то парни все в сборе, только команды ждут. Это же шанс сохранить «Омегу», Вадим Петрович.
Елфимов весь сжался.
– Погоди, погоди, полковник, дай мне все хорошенько взвесить.
– Что тут думать, тут действовать надо!
– Погоди, не торопи.
– Времени нет.
– Мне еще вводную надо дать, – генерал посмотрел на циферблат курантов, на быстро качающийся золоченый маятник. Время текло, летело, с каждым мгновением время выхода в эфир приближалось. И ничего сделать с этим он не мог.
Генерал Елфимов поднял трубку телефона.
– Лебедев, ты меня слышишь? Быстро готовь приказ о направлении на освобождение телестудии группы «Омега». Все, другого выхода у нас нет, – он положил трубку и посмотрел на Голубева. Сейчас Вадим Петрович разговаривал с Дмитрием Кимовичем как с подчиненным. Посмотрел, ухмыльнулся: – Через полчаса должны быть готовы и твои люди, и план действий. Действуйте, полковник. Это приказ.
* * *
– Ты ментов вызвал? – чуть не сорвав дверь с петель, влетел в кабинет Балуева Умар.
Чеченец, охранявший владельца студии, от неожиданности даже вскочил с кресла, крепче сжал автомат.
– Я… я… – заикался Балуев, глядя на оружие в руке главаря, – я не мог. Я все время на виду у вас. Да и зачем мне?
– Телефон только у тебя.
– Да. То есть… наверное… нет.
– Он только в твоем кабинете остался, – Умар присел на край стола и взял Балуева за подбородок, заставил смотреть себе в глаза, – верю. Не ты вызывал, – наконец произнес он и резко убрал руку.
Когда зазвонил телефон, Умар просто снял и тут же положил трубку. Когда так повторилось трижды, он не выдержал и крикнул в микрофон:
– Пошел ты… – и, услышав короткие гудки, отложил трубку в сторону.
Балуев смотрел на Умара преданно, готовый выполнить любое его пожелание.
– Значит, так, – неторопливо, раздумчиво произнес главарь террористов и резко повернулся к Таусу, – запускайте генератор, давайте напряжение. Чтобы все здесь крутилось-вертелось. – Вновь посмотрел Балуеву в глаза: – У тебя есть друзья на центральных каналах?
– На каких?
– Которые вся Россия смотрит.
– И не только Россия, они по СНГ транслируются, в дальнее зарубежье, – с готовностью объяснял Балуев.
– Меня влиятельные друзья интересуют, от которых многое зависит.
– Есть такие. Повсюду. Мы же – телевизионщики – одна команда. Помогаем друг другу. Поддерживаем… почти всегда поддерживаем, – добавил Балуев.
– Бери телефон и звони им по очереди. Всем. Ничего не объясняй, только говори, чтобы внимательно за твоими новостями следили и готовы были их в свои выпуски включить.
– Сделаю, но не обещаю, тут уж как они сами решат. Если посчитают, что новость интересная, горячая, включат, а если нет…
– Для тебя новость, что я сейчас в твоей студии, в твоем кабинете с автоматом, – интересная?
– Горячая, очень горячая. Я бы включил в выпуск, случись такое с другими.
– Но это случилось с тобой. Так что постарайся быть убедительным, – Умар потрепал Балуева по щеке, – как у вас принято говорить? Новости – моя профессия?
– Прямо сейчас?
– Именно. Начинай, – и Умар придвинул аппарат к Балуеву.
Бихлис стояла у дверного косяка так, как вернулась с улицы: в белом парике, в пальто.
– А ты не стой, словно в гостях. Ты здесь хозяйка, а не он. Садись и ствол с него не спускай. Если болтать лишнее начнет, стреляй сразу в голову. И глушитель свинти, так, чтобы на том конце провода услышали.
Балуев с ужасом сообразил, что от страха позабыл номера телефонов, по которым ему приходилось звонить несколько раз в день.
– Я записную книжку возьму, – вопросительно посмотрел он на безразличную ко всему Бихлис.
– Надо – бери, – голос женщины, сидевшей перед ним на расстоянии вытянутой руки, звучал глухо, словно издалека.
– Вот, вот она, – демонстрировал владелец «Ока» ежедневник в матовой кожаной обложке, извлеченный из портфеля. – В Германии на распродаже купил, – продолжал тарахтеть Балуев, боясь умолкнуть, – она двадцать пять евро стоила, а я ее за пятнадцать купил. Повезло. Хоть и на прошлый год, а какая разница? Только дни недели разные. Я же каждый день работаю и в выходные.
Балуев чувствовал, что, когда он говорит, Бихлис прислушивается и в ее глазах появляется что-то осознанное, но стоит замолчать, и перед ним появится женщина, лишенная чувств, мыслей, способная нажать на спусковой крючок, когда ей вздумается.
«Да она с ума сошла, – в отчаянии подумал Балуев, – с Умаром хоть договориться можно. Он знает, чего хочет. А с ней? С ней не договоришься. Нажмет на спуск и глазом не моргнет».
– Вот, обрез у записной книжки золотой, – пролистал страницы владелец студии.
Умар действовал быстро. Братья Магомед и Таус уже включили генератор, коридоры студии залил яркий слепящий свет.
– Включай прерванный фильм, – распоряжался главарь террористов в аппаратной.
– С какого места? – задал чисто профессиональный вопрос видеоинженер и, заметив непонимание в глазах Умара, пояснил: – Я могу отмотать так, чтобы конец фильма совпал с началом новостей.
– Мне по хрену. Делай как знаешь.
Погасшие мониторы ожили. На одном шел фильм, и цифры в черной рамке прыгали, отсчитывая время назад. На другом виднелась погруженная в полумрак эфирная студия.
– У вас титры на экран Тася заводит? Отсюда? – прищурился Умар.
– Да, она… пульт здесь… – растерялся видеоинженер.
Ему казалось, что, пробудь Умар на студии еще пару дней, он будет управляться с эфиром не хуже Балуева или продюсера.
Главарь террористов метнулся в кабинет, где сидела Тася. Он вошел так решительно, что девушка еле сдержалась, чтобы не закричать.
– Умар, ты что… – зашептала она, когда тот потащил ее за руку, – не надо.
Ей казалось, что ее тащат на казнь.
– Заткнись, дура, и слушай.
Тася уже рыдала. Умар пару раз несильно съездил ей по щекам растопыренной пятерней.
– Слушай, я сказал, – он протащил ее по коридору, втолкнул в аппаратную,