Книга Сердце Эрии - Эйлин Рей

так и не научились владеть Связью в полной мере и оказались неспособны разделять себя в критической ситуации. Мы должны были научиться жить в двух телах, пока нас не настигла новая беда, поэтому всё свободное время теперь посвящали тренировкам.

Яркая, залитая солнечным светом картина передо мной раздваивалась: своими глазами я видела мягкую траву, усыпанную крупными жемчужинами росы, а глазами тамиру наблюдала за маленьким вьюрком, притаившимся в зарослях орешника.

Эсса кинула белый камешек; он тихо шлепнулся на землю, и сброшенные с тонких травинок холодные капли разбились о мои босые ступни. Я переступила и ловко отпрыгнула от нового камешка, нацеленного в мои ноги, при этом не теряя из виду орешник и маленькую птичку, усердно чистившую полосатые крылышки. Еще вчера подобное препятствие казалось непреодолимым: я не успевала реагировать, наступала на камни и от боли, с которой острые грани впивались в пятки, теряла связь с тамиру или же путалась в собственных ногах, стоило Эсперу неожиданно перевести свой взгляд на что-то другое. Но сегодня это казалось детской забавой. Хождение по ровной земле стало даваться слишком легко, и я усложнила задачу, запрыгнув на плоский камень посреди речки. Сидящий на берегу Шейн проследил за мной внимательным взглядом. Друга что-то беспокоило, но я была слишком погружена в наш с Эспером мир, чтобы лезть еще и в чужую, полную мрачных мыслей голову.

Я сделала осторожный шаг, перепрыгнула на соседний камень. Он оказался меньше и не такой ровный, как первый, но я сумела устоять, вытянув руки в стороны. На губах расцвела победоносная улыбка. Но неожиданно ледяная вода накатила на камень, укусила меня за обнаженные ступни, и колючий холод пробрал до самых костей. Связь с Эспером натянулась и задрожала, как потревоженная струна. Я успела поймать ее в последний момент, уцепившись так крепко, будто эта самая незримая нить удерживала вместе не только наши души, но и мои ноги на скользком камне.

Со стороны дома донесся окрик Лиин. Русая розовощекая служанка выглянула в окно, зазывая нас на поздний завтрак, и вместе с ее нежным голосом из кухни выпорхнул сладкий аромат карамели. Эсса резво вскочила на ноги и ринулась к порогу, неуклюже, будто намеренно, споткнувшись о лежащего рядом Эспера. Я ощутила неприятный тычок под ребра, взгляд тамиру резко переместился, перед его носом возникла нога Эссы – рыжий пес попытался схватить ее за лодыжку, но клыки поймали пустоту. Девушка весело засмеялась. А я растерянно замерла: мир кружился, прежде раздвоенная картина слилась в единое неразборчивое пятно, и я не понимала, какой из фрагментов я вижу своими глазами, а какой – глазами Эспера.

Эспер бросил на меня виноватый взгляд, но сделал только хуже. Мир вновь совершил кувырок. Вместо пенящейся среди камней воды я отчетливо увидела саму себя: худую девушку с туго заплетенной русой косой. Я рефлекторно отшатнулась, босые ноги заскользили навстречу холодной реке, и мелкие камни, усеявшие дно, болезненно впились в ступни.

Зрительная связь с Эспером оборвалась, будто лопнувший трос, и я обескураженно моргнула – собственные глаза показались чужими.

– Думаю, на сегодня вам хватит, – сухо произнес Шейн и протянул руку.

С его помощью я неуклюже выбралась из воды. Голова раскалывалась от усталости, а земля – теперь уже только перед моими глазами – медленно кружилась. Опираясь на руку друга и оставляя мокрые следы, я добрела до примятого островка травы и устало рухнула рядом с Эспером.

Эсса вернулась с графином теплого молока и полным подносом булочек с яблочным повидлом и карамелью. Кажется, она вынесла с кухни все, что Нейя и Лиин приготовили для своих хозяев, и оставила тех без десерта.

Мы жадно похватали горячую выпечку. Альм, прирученный Эссой, весело чирикнул и запрыгнул на край подноса. Шейн махнул рукой, отгоняя птицу, за что тут же получил болезненный шлепок по ладони.

– Не трогай Ши, – Эсса сердито воззрилась на друга, – несчастному и без тебя туго пришлось.

Шейн недовольно поджал губы. Пухлый альм совершенно не выглядел несчастным и издевательски шевелил изумрудными ушками. Я усмехнулась и вдруг заметила подругу возле оранжереи и окликнула ее:

– Шеонна! Иди к нам завтракать.

Девушка с любопытством выглянула из-за пышного куста, призадумалась, но в итоге покачала головой. Она сорвала с высокой ветки несколько сочных ягод и, вместо того чтобы положить их в плетеную корзинку, попыталась закинуть в рот, но оказавшаяся рядом Кассия резко выбила ягоды из ее руки. Шейн вскочил на ноги, но не спешил вмешиваться. Ведьма о чем-то сердито заговорила, и даже с такого расстояния я заметила, как краска схлынула с лица Шеонны и ее щеки стали белее мела. Подруга рассеянно кивнула и медленно вытерла руки о запятнанную грязью рубашку. Вскоре они вновь скрылись в оранжерее.

– Кассия обещала помочь нам, – задумчиво пробормотала я, – но молчит с той самой ночи. Может, стоит ей напомнить?

– Она ждет. Но вовсе не наших напоминаний, – ответил Эспер, даже не взглянув в сторону ведьмы.

– А чего тогда? – с набитым ртом спросила Эсса.

Тамиру прянул ушами.

– Не знаю. Но, даже будучи отвергнутой Болотами, она остается предана их законам. Она не спешит с помощью, потому что боится навредить и случайно изменить будущее, которое нашептывает ей ветер и которое ее явно устраивает. Поэтому она просто ждет. Может, должно произойти что-то еще, может, мы должны что-то сделать или задать новый, правильный вопрос.

– Может, мы просто должны уйти? – серьезно спросил Шейн.

Я удивленно уставилась на друга. Не покидающая меня все эти дни тревога болезненно откликнулась на его слова. Сейчас любые, даже мимолетные, случайные, незначительные или глупые мысли казались частью ведьмовских замыслов, и я не могла сбежать от навязчивого, стремительно растущего ощущения безысходности.

Если мы уйдем, станет ли наше решение частью будущего, которое предрек зачарованный ведьмовской магией ветер, или это его изменит? Или же судьба свернет на новую дорожку, если мы останемся рядом с Кассией? И что для нас лучше?

Вопросы множились, как звезды на чернеющем небе, давили неподъемной тяжестью и сводили с ума.

Лишь Эссу, кажется, не заботило никакое будущее. Она беспечно уплетала сладкую выпечку, и стремительно пустеющий поднос все ближе подползал к ее ногам. Мне пришлось приподняться, чтобы дотянуться до очередной булочки, но не успела я коснуться мягкого, липкого от карамели теста, как на меня обрушился громкий изумленный крик.

– Откуда это у тебя?!

Я не успела среагировать или хоть немного осознать происходящее, как Эсса стремительно ухватила кожаный шнурок, на котором висел волчий оберег, и резко дернула. За спиной раздался сердитый рык Эспера. Я потеряла равновесие, одной рукой ударила по краю подноса, рассыпав его содержимое, а второй задела графин с молоком. Запястье пронзило острой болью, рука вывернулась, и я неловко рухнула на бок, тут же перекатившись на спину. Надо мной нависла то ли удивленная, то ли возмущенная Эсса. Не обращая внимания на мое положение и обескураженный взгляд, девушка завороженно смотрела на оберег в своей ладони.

– Живой…

Она радостно выдохнула и прижалась щекой к хрустальному шарику, но тут же неожиданно выпустила его из пальцев и отпрянула, будто Слеза обожгла ее кожу.

– Прости, я не знала, – растерянно пролепетала Эсса.

– Ты что творишь? – возмутился Шейн.

Он помог мне подняться. Моя рубашка вымокла от разлитого молока и теперь неприятно липла к спине.

– Прости, я не знала, – вновь пробормотала Эсса.

– О чем? – не выдержала я.

Эсса моргнула, и ее взгляд мгновенно прояснился от осознания.

– Ты не знаешь, что это такое?

– Это твой кулон, – нахмурившись, ответил за меня друг.

Эсса перевела взгляд на Шейна, все еще поддерживающего меня за локоть. Я напружинилась, будто пойманный в силки зверек, и крепко стиснула зубы.

– Был мой. У меня их было даже два, – уточнила Эсса и задумчиво прикусила губу. – Значит, второй остался у него. Неужели он и правда тебе ничего не сказал?

– О чем? – вмешался Эспер. – Что это за вещь?

«Очередная зачарованная безделушка, которую ты носишь на себе, не зная ее истинной природы?» – упрекнул тамиру мысленно.

– Это звенья нашей Связи, – сказала Эсса, любовно приложив руку к груди, но мы лишь недоуменно