Книга Ты меня предал - Анна Бигси

её в пальцах, стараясь скрыть нервозность.

— Я к тебе, скажем так, по личному вопросу, — хмыкаю на его удивлённо расширившиеся зрачки. — Откажись от свадьбы с Ириной Ахмедовой.

Его глаза чернеют, снова становятся карими, и губы дёргаются в нервной усмешке.

— Нет, — сжав несчастную ручку в кулаке, выплёвывает он.

— Мне так не хочется искать повод для того, чтобы тебя грохнуть, — лениво отталкиваюсь ногами от пола и поднимаюсь со стула, намеренно громко роняя его на пол.

Делаю шаг вперёд и упираюсь обеими ладонями в стол.

— Откажись от свадьбы с Ахмедовой, — повторяю я.

— Нет! — он поднимается из кресла, чтобы быть со мной на одном уровне. — Это дело чести. У тебя нет права в это вмешиваться, — заявляет он.

— Тебе же бабки нужны, Юнусов. Девочка, вон, — киваю на дверь, намекая на секретаршу, — зарплату давно не получала, блузочку по размеру купить не может. Того и гляди покалечит кого отлетевшей пуговицей, — ухмыляюсь я. — Назови сумму, за которую ты отступишь от Иры.

— Ты мне сейчас личное оскорбление решил нанести, Ворон? На мою невесту позарился! Купить её у меня хочешь?

— Дебил, — устало вздыхаю. — Я предлагаю тебе решение некоторых твоих проблем. Всего-то. Не пугай меня своими законами чести, Асад. У тебя её нет и никогда не было.

— И много ты знаешь о чести, палач? — хмыкает Юнусов.

— Да уж побольше твоего, но я себе на башку нимб никогда не прибивал. Я свои грехи знаю. В них мне пальцем тыкать не надо. А Иру отпусти. Не твоя она.

— Твоя? — вскидывается Асад. — Если ты к ней подойдёшь, заговоришь или притронешься, я сочту это прямым оскорблением, Ворон, — выплёвывает он, почувствовав себя бессмертным, видимо. — Я подниму это так высоко, что долетит до твоего хозяина. Замучаешься отмываться.

Кладу на его стол ствол, сжимаю его ладонью и наклоняюсь вперёд.

— Только что на одной пуле в моей обойме ты написал собственное имя. Бойся меня, Юнусов. Однажды я приду за тобой.

Размашистым шагом выхожу из его кабинета, оставив дверь нараспашку. Веду головой, до хруста позвонков в шейном.

Ублюдок!

Дохожу до своей тачки, облокачиваюсь на неё бёдрами, губами вытягиваю сигарету из пачки, закуриваю и поднимаю взгляд на окна. Юнусов смотрит на меня сверху вниз. Испугался. Страх я чувствую кожей и легко читаю по микрореакциям тела. Асад сейчас отгораживается от меня бетонной стеной и стеклопакетом, но он не знает, что это его не спасёт. Моя пуля пробьёт эту дешёвку, но не сегодня…

Да, ведьмочка, в интересной ситуации мы с тобой оказались. Придётся действовать по плану «А», самому безумному и мне совсем несвойственному. Но ты же сбежишь со мной, когда я позову? Не испугаешься? Я тебя спрячу, вернусь и накажу всех злых дядек.

«Где моё "да"»?— пишу ей сообщение. Должна уже дома бытьмояневеста.

Сажусь в тачку, разворачиваюсь и еду к своим парням. Медкомиссию они прошли, сегодня отбор по физподготовке, стрельбам и вынесение решения, кто войдёт в новую группу.

«В моём шкафу висит свадебное платье, которое купил ты»— немножко кокетничает Ира. —«Разве это не ответ?» —представляю, как она улыбается, и дым очередной сигареты легче проталкивается в лёгкие.

«Я хочу что-то классическое»— кидаю ей в ответ. —«Ты выйдешь за меня, Ир?»

Мне очень важно именно сейчас это услышать.

«Да»— приходит от неё.

Сердце спотыкается, застывает и начинает нагонять пропущенный удар десятком других, резких, быстрых, частых.

Паркуясь у полигона, считаю, сколько у нас осталось времени до назначенной свадьбы.

Херня осталась, а у меня всё ещё завал по всем фронтам. Но я успею. Должен.

Здороваюсь с парнями на посту. Прохожу через плац и сворачиваю к спортивной площадке. Мои уже тут, я немного опоздал. Встаю за спиной комиссии, наблюдаю и тихо горжусь. Рустам ведёт своих по полосе без единой ошибки. Машина, блядь! Молоток!

Все парни показывают себя больше чем на «отлично», но я им этого ни за что не скажу. Чувствовать себя неуязвимым очень опасно. Молодые, может торкнуть.

Стреляют из разных положений, метают ножи. Ко мне подходит капитан и старший первой, уже сформированной группы.

— Что слышно? — пожав ему руку, продолжаю наблюдать за своими.

— Да так, сплетни, — хмыкает он.

— Я страсть как соскучился по солдатским сплетням, — засовываю руки в карманы.

— Говорят, — чуть склонившись к уху, шепчет он, чтобы никто из комиссии нас не услышал, — нас двумя группами бросят в помощь против Халида.

— Да-а-а? Как интересно, — тяну я.

— Там месиво сейчас, — продолжает шептать капитан. — Мужики по двое суток не спят. Взять его не могут, от обстрелов прикрываются, а к нему люди всё идут и идут. Говорят, там крыша его прилетела. Не смогли перехватить. Людей не хватило. А официально ничего не объявляют. И дополнительных сил не дают.

Да-да, это я всё уже и сам знаю. Наводил справки.

— Ну что ж, — пожевав губу, смотрю на своих отстрелявшихся парней, на капитана. — Это ваш путь. Людей защищать от терактов в школах и больницах, от наркоты на детских площадках.

— Да это понятно, — отвечает мне молодой капитан. — Почему молчат? Могли бы сказать, куда мы поедем.

— О таких вещах сообщают уже в самолёте после вылета. Тем более, ты сам сказал, официально у нас всё спокойно. Жди приказа, боец.

— Жаль, что вы больше не с нами, товарищ майор.

— Ну как это не с вами? — смеюсь я. — Вот же я тут стою.

Парень улыбается и поворачивает голову к площадке. Группа возвращается, строится. Тела лоснятся от пота, глаза горят у всех. Я уверен в каждом из своих, но к Халиду, конечно, сразу бы не послал.

— Поздравляю, бойцы, — поднимается главный, со звёздами повыше моих, — определился состав второй специальной контртеррористической группы.

По алфавиту фамилия Рустама звучит первой, потом пара незнакомых и все мои. Внутри снова такая приятная, немножко отеческая гордость. Вырастил же. Научил чему-то полезному. И до отъезда буду лично гонять и рассказывать то, о чём мы ещё с ними не говорили.

А сейчас мне пора. Подмигнув Русу, ухожу так же тихо, как пришёл на этот полигон.

Достаю телефон, сжимаю в руке. На языке вертятся важные слова, которые я никак не произнесу вслух.