Книга Экономическая наука в тяжелые времена. Продуманные решения самых важных проблем современности - Эстер Дюфло

не растет виноград, а во Франции нет того болотного торфа, который идеально подходит для производства виски. Поэтому вполне логично, что Франция должна экспортировать вино в Шотландию, а Шотландия – виски во Францию. Ситуация становится сложнее, когда одна страна, например современный Китай, выглядит так, будто она производит все гораздо лучше, чем большинство других стран. Не случится ли так, что Китай просто затопит все рынки своей продукцией, оставив другие страны ни с чем?

Давид Рикардо ответил на подобный вопрос в 1817 году. Он показал, что даже если бы Китай (или, как это у Рикардо, Португалия) был бы более продуктивен во всем, он не мог бы продавать все, потому что в подобном случае страна-покупатель ничего не продавала бы и у нее не было бы денег, чтобы купить что-либо в Китае или где-либо еще[112]. Иными словами, по Рикардо, свобода торговли приведет к снижению производства не во всех отраслях промышленности Англии XIX века, а только в наименее производительных.

Следовательно, как заключает Рикардо развивая свой пример, даже если бы Португалия была бы производительнее Англии в производстве как вина, так и сукна, торговля между двумя этими странами приведет к специализации каждой из них на том продукте, в производстве которого она имеет сравнительное преимущество (иными словами, произойдет специализация на продукции той отрасли, производительность которой выше по сравнению с производительностью в другой отрасли: вино для Португалии, сукно для Англии). И тот факт, что обе страны займутся именно тем производством, в котором они относительно хороши, а все остальные товары будут покупать (вместо того чтобы впустую тратить ресурсы на их неумелое производство), должен добавить к валовому национальному продукту (ВНП) общую стоимость тех благ, которые смогут потреблять люди в каждой стране.

Теория Рикардо говорит нам о том, что анализ внешней торговли возможен только тогда, когда мы думаем обо всех рынках вместе. Китай мог бы выиграть на каждом конкретном рынке, и все же он не способен выиграть на всех рынках одновременно.

Разумеется, рост ВНП (как в Англии, так и в Португалии) сам по себе еще не означает, что проигравшие отсутствуют. На самом деле цель одной из известных работ Пола Самуэльсона состоит в том, чтобы точно рассказать нам, кто именно проиграет. Рассуждения Рикардо целиком основывались на предположении о том, что производство требует только труда и при этом все работники одинаковы, поэтому, когда экономика становится богаче, все получают выгоду. Если ввести в анализ не только труд, но и капитал, ситуация усложнится. В статье, опубликованной Самуэльсоном в 1941 году, когда ему было всего 25 лет, были изложены идеи, которые и сейчас остаются основой теории международной торговли[113]. Логика этой статьи, как только вы ее поймете, окажется поразительно проста, как это часто бывает с самыми лучшими теоретическими выводами.

Производство одних благ требует несколько больше труда и несколько меньше капитала, чем производство других; сравните ковры ручной работы и сделанные роботами автомобили. Если две страны располагают доступом к одинаковым технологиям производства двух таких товаров, то, очевидно, страна, относительно богатая рабочей силой, будет иметь сравнительные преимущества в производстве трудоемкого продукта.

Поэтому следует ожидать, что богатая рабочей силой страна станет специализироваться на трудоемких продуктах и прекратит производство капиталоемких. Это должно повысить спрос на рабочую силу по сравнению с ситуацией отсутствия международной торговли (или наличия ее ограничений), а значит, вырастет и заработная плата. Напротив, мы должны ожидать, что в относительно богатой капиталом стране при торговле с более богатым рабочей силой партнером цена капитала станет расти (а заработная плата снижаться).

Богатые рабочей силой страны, как правило, бедны, а рабочие обычно беднее своих работодателей. Это означает, что устранение ограничений внешней торговли должно помочь бедным в более бедных странах, способствуя снижению неравенства. Для богатых стран все наоборот. Таким образом, снятие ограничений торговли между Соединенными Штатами и Китаем должно отрицательно повлиять на заработную плату американских рабочих (и принести выгоды китайским рабочим).

Вместе с тем рабочие в Соединенных Штатах необязательно должны оказаться в худшем положении, как показал Самуэльсон в своей более поздней работе. Свободная торговля повышает ВНП, что создает больше возможностей для всех. Благосостояние американских рабочих также может быть улучшено, если общество обложит налогом выигравших от свободной торговли и перераспределит эти деньги проигравшим[114]. Проблема заключается в том, что подобный исход сомнителен, поскольку он оставляет рабочих на милость политического процесса.

КРАСА ЕСТЬ ПРАВДА, ПРАВДА – КРАСОТА[115]

Теорема Столпера – Самуэльсона (такое название получила описанная выше теория в научной литературе в честь Самуэльсона и его соавтора, Столпера) прекрасна, по крайней мере настолько, насколько вообще может быть прекрасна экономическая концепция. Но верна ли она? Эта теория имеет два ясных и обнадеживающих следствия, а также еще одно, менее обнадеживающее. Открытость торговли должна привести к росту ВНП во всех странах и к снижению неравенства в бедных странах; однако в богатых странах неравенство может увеличиться (по крайней мере если правительство не предпримет мер по перераспределению доходов). Некоторая проблема заключается в том, что имеющиеся у нас данные достаточно часто противоречат этой теории.

В качестве образцовых представителей подпитываемого внешней торговлей роста ВНП часто называют экономику Китая и Индии. В 1978 году Китай начал политику открытости, после тридцати лет коммунизма, когда участие этой страны в международной торговле было минимальным. Спустя сорок лет Китай стал мировой экспортной державой, которая вот-вот перехватит у Соединенных Штатов первое место в списке крупнейших экономик мира.

История Индии менее драматична, хотя, возможно, более показательна. В течение примерно сорока лет, до 1991 года, правительство Индии контролировало то, что оно называло «командными высотами в экономике». Экспортная деятельность требовала получения лицензий, которые выдавались очень неохотно. Что же касается импорта, то он облагался настолько высокими пошлинами, что в некоторых случаях цена импортных товаров могла вырасти в четыре раза.

В частности, практически невозможен был импорт автомобилей. Внимание иностранных гостей Индии обращали на себя «милые» седаны Ambassador (это индийская копия ничем не примечательного британского Morris Oxford модели 1956 года), которые долгое время оставались самым популярным автомобилем на индийских дорогах. Ремни и подушки безопасности были совершенно неизвестны. Абхиджит до сих пор помнит свою единственную поездку на Mercedes-Benz 1936 года (а было это примерно в 1975 году) и чувство восторга от пребывания в автомобиле с действительно мощным двигателем.

В 1990 году Саддам Хусейн вторгся в Кувейт и началась война в Персидском заливе. На следующий год в Индию прекратился приток нефти из Ирака и Персидского залива, а цены на нее взлетели до потолка, что оказало шоковое воздействие на индийский торговый баланс. Кроме того, война вызвала исход индийских трудовых мигрантов с Ближнего Востока, которые перестали поэтому посылать деньги своим близким на родину, а страна испытала массовую нехватку иностранной валюты.

Индия была вынуждена обратиться за помощью к Международному валютному фонду (МВФ), уже ждавшему этого развития событий. К тому времени Китай, СССР, Восточная