Книга Леди удача - Патриция Гэфни

– Но я отказываюсь.

– Тогда вы будете арестованы.

Кассандра заставила себя рассмеяться. Куинн мрачно, как филин, уставился на нее в ответ, и она поняла, что он не шутит.

– Вы не сможете это сделать!

– Конечно, смогу, причем с величайшей легкостью. Я могу приказать кучеру этой кареты отвезти нас в Нью-гейт прямо сейчас. Вы будете взяты под стражу и помещены в камеру на любой угодный мне срок по любым выдвинутым мной обвинениям. Полномочий у меня для этого хватит, мисс Мерлин. Уверяю вас, я не шучу.

Во второй раз за один и тот же день Кассандра употребила слово «ублюдок».

– Я мог бы это сделать сию же минуту, – продолжал он, не обращая внимания на ее реакцию, – хотя и с превеликим сожалением. А теперь послушайте меня внимательно. Вы рассержены, вы чувствуете себя оскорбленной, возможно даже, вам стыдно. В третий раз повторяю вам, я сожалею о случившемся. Но все уже кончено. Пора двигаться вперед. Наше дело, уж поверьте, куда важнее ваших оскорбленных чувств. Я готов удвоить сумму, на которой мы сошлись раньше. Можете считать их платой за услуги, оказанные… скажем так, не из чувства долга.

Его хладнокровная расчетливость наводила ужас. Тем не менее Кассандра уже готова была объяснить ему в точности, куда он может употребить свои деньги, но тут карета остановилась с таким резким толчком, что она едва не очутилась у него на коленях. В следующую секунду дверца распахнулась и атлетический торс Филиппа Риордана заполнил весь проем.

– Где, черт побери, ты ее нашел? – таковы были его приветственные слова.

И как это она могла когда-то находить красивым его надменное, а сейчас еще и искаженное гневом лицо? – недоумевала Кассандра. Ей пришлось усилием воли заставить себя усидеть на месте и не отшатнуться при его грозном появлении. Со смесью ужаса и восторга она разглядела небольшой синяк слева у него на челюсти. По правде говоря, костяшки пальцев у нее на правой руке пострадали больше, но все-таки ему тоже досталось. Синяк был хоть и невелик, но ясно различим. Кассандра попыталась припомнить, случалось ли ей раньше кого-нибудь ударить. Нет, ни разу в жизни, даже в детстве, ссорясь с подружками, она никого не била.

– На Пиккадилли, – огрызнулся Куинн. – Мисс Мерлин только что заявила мне, что больше не желает сотрудничать с нами.

– Ах, она не желает?

Риордан повернулся к ней, их взгляды скрестились. В это мгновение Кассандра вспомнила во всех подробностях то, что произошло между ними, и какая-то вспышка в глубине его темно-синих глаз подсказала ей, что он тоже об этом вспоминает.

– В таком случае мне придется принять вызов ее кузена. Этот болван предлагает мне стреляться на рассвете. Кассандра в ужасе зажала себе рот ладонью.

– О Боже! Фредди тебя вызвал?

Риордан отвесил ей низкий поклон.

– Фредди меня вызвал, – подтвердил он с презрительной усмешкой. – Мы будем драться в Хэмпстед-Хит[13], ни больше, ни меньше. Выбор оружия за мной. Я уже больше месяца не брал в руки шпагу и поэтому, наверное, выберу пистолеты.

– Не смей этого делать!

– О, моя милая, я растроган до глубины души! Но твои опасения напрасны: я прекрасный стрелок.

– Я не за тебя опасаюсь, мерзавец!

Риордан картинно схватился рукой за сердце.

– Я уже смертельно ранен!

Видимо, Кассандре в этот день выпало упражняться в сквернословии.

– Чтоб тебя черти взяли! Ты не должен принимать вызов! Ради всего святого, ты же его убьешь! Фредди не умеет стрелять, он вообще ничего не умеет!

– Ну тогда его тем более следует пристрелить! Чего он зря небо коптит?

– Ты будешь меня слушать или нет?

– Замолчи, Филипп, – вмешался Куинн. – Мисс Мерлин, прошу вас взять себя в руки. Никто ни в кого стрелять не будет.

– Не говори так, Оливер. Этот человек вызвал меня публично. Задета моя честь. Вот именно: моя честь, – упрямо повторил Риордан, когда Кассандра презрительно фыркнула. – Я непременно буду с ним драться. Никакая сила в мире не сможет меня остановить. Вот разве только…

– Что? – воскликнула она, чуть не плача, когда он сделал нарочитую паузу.

– Только твое торжественное обещание закончить то дело, которое мы сегодня начали.

Он усмехнулся, заметив, как она ахнула и залилась краской.

– О, ты меня неверно поняла, – продолжал Риордан вкрадчивым мурлычущим голосом, словно они говорили наедине. – Я, разумеется, имел в виду наше дело с Уэйдом.

– Это шантаж! – закричала Кассандра, задохнувшись от возмущения.

У нее руки чесались еще разок съездить ему по физиономии.

– Так ты согласна? Да или нет, Касс? Давай решай скорее. Уже светает; если ты отказываешься, я должен спешить домой за дуэльными пистолетами.

Кассандра ошеломленно уставилась на него, потом повернулась к Куинну, но его настороженное, выжидательное молчание подсказало ей, что помощи от него ждать не приходится. Ощущение собственной беспомощности еще больше усилило ее ярость, – Я презираю вас обоих, – сказала она зазвеневшим от волнения, но твердым голосом. – Можете радоваться: у вас есть мое обещание.

Еще минуту Риордан не сводил с нее глаз. Потом он спрыгнул с подножки кареты на мостовую.

– Значит, так тому и быть. Придется мне объявить себя трусом и отказаться от дуэли. Ну, пока, желаю доброй ночи вам обоим.

Он захлопнул дверцу и скрылся.

Карета снова тронулась. Возница явно был одним из людей Куинна, рассеянно подумала Кассандра. Он останавливался и опять трогал с места, не дожидаясь приказов. Весь остаток пути до временного обиталища тети Бесс она просидела в молчании, в голове у нее царил полный хаос. Куинн не сделал ни единой попытки развлечь ее светской беседой. Только у самых дверей он сказал, что заедет за ней завтра в четыре часа. Она может сообщить своей тетке и кузену, что приглашена на чай в дом почтенного[14]мистера Филиппа Риордана. Потом он приподнял шляпу и пожелал ей спокойной ночи.

Нигде в доме номер 47 не горел свет. Кассандре пришлось в кромешной тьме подниматься по двум лестничным маршам в свою спальню. Ее ничуть не удивило, что тетя Бесс не стала дожидаться ее возвращения и что все в доме спали, даже Клара. Распутывая в темноте шнуровку сандалий, она подавленно и вяло размышляла о том, как могла бы сложиться ее жизнь, если бы ее тетка, или кузен, или отец, или кто угодно другой уделял бы больше внимания ее воспитанию в последние годы. Возможно, сейчас ее репутация была бы незапятнанной, она могла бы высоко держать голову, может быть, какой-нибудь честный, порядочный человек пожелал бы даже жениться на ней.