Книга Уничтожить нежить - Алексей Птица

на него безмятежность, и незаметно для себя Белозёрцев задремал.

Очнулся он, как от толчка. Наступило утро, щебетали птицы, было сыро и холодно, понизу стелился туман, кучерявясь белой дымкой. Весь овраг оказался залит этим туманным молоком. Сам Вадим сидел, откинувшись на свой походный мешок, что лежал у него за спиной. Всё тело, как это и водится от долгого пребывания в одной позе, ужасно затекло, но зато он был жив, и это главное.

Встав, он размялся и стал разжигать костёр, попутно вспоминая о том, что было ночью. Сейчас Вадим не был до конца уверен: то ли это ему приснилось, то ли и в самом деле он разговаривал с лешим. Мало того, что разговаривал, так ещё и договор заключил. А ведь крещёный… Короче, хрен его знает, что происходило.

Он обошёл вокруг костра, внимательно выискивая какие-либо подтверждения ночной встречи. На влажной утренней земле остались неясные следы. Но были ли это действительно отпечатки чьих-то ног, или их сделал сам Вадим, Белозёрцев не знал. Покрутившись возле костра, он направился к кустам лещины, что нависала над оврагом.

Тесно переплетённые между собою, тонкие стволы надёжно скрывали мешанину жухлых листьев и тёмную дыру узкой норы. «Есть!», — обрадовался своим мыслям Вадим. Яростно шурша листьями, он попытался заглянуть в нору. Оттуда пахнуло звериным духом, и послышался жалобный скулёж мелкого зверья.

— Тьфу ты! Срань какая. Белка, что ли? Нет. Барсук… или этот полоскун… Потаскун, блин! Хрень, короче, животная.

Вадим слабо разбирался в животном мире русских лесов. Белка, заяц, волк, медведь. Может, лиса. Плюнув, развернулся и пошёл к костру. Тот уже хорошо разгорелся, и Вадим занялся приготовлением завтрака. Собравшись, вылез из оврага и, помотав головой в разные стороны, решил вернуться немного назад и обойти кругом участок леса. Туман поднялся, закрыв собою верхушки деревьев. Не обращая на него внимания, Вадим отправился по заранее намеченному пути.

Глава 9 Роксолана.

Туман, затейливо клубясь, начал подниматься вверх и вскоре закрыл от Белозёрцева небо. Ну, закрыл и закрыл, казалось бы, и что? Однако ориентироваться стало сложнее. Стволы деревьев, кроме мха и изгибов коры, ни о чём не вещали. Муравейники тоже ни о чём не говорили. Ну, север, ну юг, может быть, а может быть, и нет.

Вадим не помнил, в каком направлении находилась Калуга. А уж, тем более, в какой стороне от Козельска, на северо-востоке, юго-востоке или вообще северо-западе, к примеру. Он знал только примерное направление, ориентируясь по звёздам и солнцу. Поэтому и бесился. Но делать нечего, и Вадим медленно побрёл вперёд, проходя сквозь строй деревьев. Поначалу лес был всё больше смешанный, потом его сменили высокие сосны. Внизу сразу стало чище и светлее, к тому же туман поднялся окончательно и вскоре также быстро бесследно исчез.

Настроение сразу улучшилось, и Вадим ускорил шаг. Бормоча себе под нос назойливый мотив, парень перепрыгивал через стволы поваленных деревьев, обходил лужи и взбирался на поросшие лесом холмы. По-прежнему пересвистывались птицы, скакали по деревьям белки, стрекотали кузнечики. Так он шёл до обеда, постоянно меняя направление пути.

Наконец, он наткнулся на еле заметную тропинку, что слегка угадывалась под ковром из прелых иголок. Направление тропы подходило ему, и он стал придерживаться её, пока не вышел на малинник. Густые, непролазные кусты высотой в человеческий рост были усыпаны крупными пахучими ягодами, уже вполне созревшими и явно просившимися в рот.

Мимо такого богатства глупо было пройти, не попробовав, и Вадим остановился. Бросив свой мешок, он обеими руками собирал ягоды и засовывал их в рот. Сладкая, ароматная мякоть внесла приятное разнообразие в его скудный рацион, и на какое-то время он почувствовал себя ребёнком, дорвавшимся до лакомства. Вадим так увлёкся сбором и поеданием ягод, что ничего не замечал вокруг, лишь изредка подтягивал к себе мешок и продолжал сладкую трапезу.

Малинник оказался очень большим, ягод на нём было много, но Вадим даже не подозревал, что идея полакомиться малинкой может прийти в голову кому-то ещё. А с другой стороны зарослей, довольно урча и пофыркивая, её уплетал медведь. Это был ещё некрупный мишка, совсем молодой и такой же глупый. Впрочем, одного удара его лапы хватило бы Вадиму, чтобы навсегда забыть про ягоды. Так они и ели малину вдвоём, не зная друг о друге, пока не столкнулись в кустах нос к носу.

И зверь, и человек, застыв на месте, ошарашенно уставились друг на друга. Маленькие чёрные глазки медведя столкнулись с выпученными от испуга глазами человека.

— Аааааа! — заорал человек.

— Агррррр, — заорал медведь, и оба бросились наутёк. Вадим только и успел, что подхватить свой походный мешок, как ноги сами понесли его неведомо куда. Ничего не соображая от страха, он мчался, куда глаза глядят, так резво преодолевая все препятствия, что дал бы фору любому спринтеру барьерного бега. Медведь же, обалдев от неожиданности и ужаса, завидя доселе невиданного им зверя, бежал со всех ног, смешно взбрыкивая задом, пока вскоре не скрылся в лесу.

Белозёрцев мчался, не разбирая дороги, пока не очнулся. Остановившись, он судорожно оглянулся назад. За ним никто не бежал. Опёршись об ствол старой сосны, он отдышался, приводя свои чувства в порядок, а лёгкие в норму.

— Ну, не хрена себе! — сказал он вслух. — Вот же, повезло на медведя нарваться. Сколько бродил по лесу, а всё Бог миловал. Поел малинки, называется… Чуть в штаны не наложил…

Он вздохнул и, наконец, огляделся, выискивая взглядом знакомую тропинку. Это оказалось затруднительно. Бежал он быстро и долго, дороги не разбирал, устал, да ещё и потерялся.

Взглянув на небо, Вадим понял, что отклонился с пути. Ну, что поделать, зато поел малины и напугал медведя. И медведь, и он, долго ещё не забудут эту встречу. А пока что стоило озаботиться, куда идти. Взглянув на солнце и примерно разобравшись, он снова зашагал в нужном, как ему казалось, направлении. Но лес уже изменился, и если до этого ему попадались только сосны, то сейчас он ступил в мрачное царство ельника.

Тот, кто ходил по просторам наших лесов, знает, насколько разнообразен может быть лес. Бывает лес чистый, аккуратный и светлый. Бывает с буреломами, гниющими на земле стволами, поросший мхом или, наоборот, с проплешинами, на которых ничего не растёт. А бывает смешанным, где вместе соседствуют и хвойные, и лиственные деревья. Встречается и сосняк, и ельник. Вот в ельник Вадима и занесло.

Он словно очутился в другом мире, где разлапистые ветви высоких взрослых елей закрывают от солнца землю, что покрыта толстым, мягко пружинящим под ногами слоем старых иголок, да пустыми шишками.

Редкая былинка находит в себе силы прорасти сквозь эту колючую преграду, одни лишь пятнистые шляпки мухоморов, да боровики выглядывают из старой опавшей хвои. Здесь критически мало солнца, и на душе любого человека сразу становится мрачно и неспокойно. Тягостно было и на душе у Вадима, словно вековые ели хотели придавить его к земле своими широкими лапами. Он медленно шёл вперёд, пробираясь между деревьев. То и дело в него попадали ветки, и ему без конца приходилось отпихивать их от себя. Всё бы ничего, но казалось, будто бы справа от него шёл кто-то ещё.

Сначала Белозёрцев думал, что это ему мерещится, потом решил проверить. Пройдя несколько шагов, он резко остановился, напряжённо прислушиваясь. Справа тут же послышалось; «Хрусть, хрусть…», и кто-то или что-то тоже остановилось, притаившись в тени мощных колючих лап.

— Гм, гм, — кашлянул Вадим.

В ответ — тишина. Темнота не собиралась кашлять в ответ, а невидимый преследователь не спешил поддерживать диалог.

— Леший, это ты?

Эхо его голоса метнулось среди деревьев и тут же бессильно угасло, не уйдя далеко. Вадим почувствовал себя глупо. В конце концов, могло же ему показаться? Решив, что у него навязчивые галлюцинации, хотя он и не ел мухоморов, Вадим пошёл дальше, кося правым глазом в сторону.

Сначала всё было спокойно, но минут через десять он снова стал замечать, что кто-то идёт параллельным курсом. Решив сменить направление, Вадим ничего не добился, чувство преследования его не покидало. Остановившись, он снова услышал знакомое «хрусть, хрусть…» и уставился в сумрак леса. Он успел заметить