Книга #В поисках янтарного счастья - Джейн Бартош

– королевство, где мы правили и сражались с незваными гостями, которые в большинстве своем нам нравились, – кошками, ящерицами, жуками, птицами. Вот только с петухом игры были плохи, мы обходили его стороной. Мама рассказывала, что, когда мне было два года, этот петух прыгнул мне на плечи и начал клевать в голову. Я долго мечтала ему отомстить и проделать то же самое с ним, чтобы он понял, что так поступать не стоит, но очень уж грозный у него был вид.

Со двора взрослые могли выйти только двумя путями – через главную калитку шла дорожка в военную часть, где жили солдаты и работал папа. Вторая калитка, в противоположном конце двора, вела в пустыню – повсюду был голый песок. Даже холмы были сплошь из песка, без деревьев и какой-либо растительности. Лишь кое-где виднелась сожженная солнцем трава, колючки и низкорослые цветочки на тоненьких стебельках.

Ну а мы, дети, могли выйти со двора в любом месте, где удавалось перелезть забор, – мы каждый день гуляли без всякого присмотра и изучали окрестности, и, хотя родители не разрешали покидать территорию заставы, иногда нам удавалось улизнуть. Двор был нашим местом для игр, а под верандой жила кошка с малюсенькими котятами. Тетя Тамара говорила, что они еще слепые, и мы ждали, когда же можно будет взять их на руки, положить в коляску вместо куклы и повезти на прогулку.

Вдоль забора разместился продолговатый одноэтажный дом с белыми стенами, покатой крышей и широкой террасой, выложенной деревянными досками. Дом предназначался для семей военных, работавших на пограничной заставе, расположенной сразу за забором.

В нашем доме было два подъезда с длинными коридорами и всего четыре квартиры. Теперь, вспоминая свой первый дом с особым чувством, понимаю, что для меня это был дом, полный загадок и тайн, которые мы придумывали и сами разгадывали, а по рассказам мамы – наша жизнь там была нелегкой. В квартире не было ни ванной комнаты, ни туалета. Наше жилище состояло из двух комнат, маленькой кухни и прихожей.

Перед домом росли огромные деревья, казавшиеся мне лесом. На противоположной стороне от дома, в дальнем углу двора, находились хозяйственные постройки – баня и туалет, они были общественными. Здание туалета представляло собой классическое советское сооружение из белого кирпича с двумя входами с разных сторон – для мужчин и для женщин. Дверей в этой постройке не было, а стены заворачивали несколько раз таким образом, чтобы с улицы ничего не было видно. Внутри вместо унитазов были дырки в полу, отгороженные друг от друга перегородками без дверей. Ни туалетной бумаги, ни мыла, ни полотенец в туалетах не было. В те далекие советские времена люди редко задумывались об удобствах, нас учили воспринимать жизнь такой, какая она есть. И суровые условия жизни военные принимали с благодарностью, радуясь каждому благу, дарованному страной. Общие туалеты и бани, по-видимому, должны были уравнивать всех военнослужащих между собой и располагать к свободному товарищескому общению.

Мама рассказывала, как однажды соседка зашла в туалет, а за ней заползла змея, свернулась калачиком и загородила собой проход, и бедной женщине пришлось долго сидеть в этой клетушке, прежде чем на ее крик прибежали солдаты и убили гадюку. Поэтому я до смерти боялась заходить туда одна. Хорошо, что дома у нас стояло ведро, куда можно было справить нужду.

Мыться мы ходили в баню. На заставе банный день был по воскресеньям, и мы каждый раз с нетерпением его ждали. Сначала в баню шли женщины и дети, потом мужчины. Так что, если мы умудрялись сильно запачкаться среди недели, маме приходилось кипятить воду в кастрюле на плите и мыть нас в тазике на полу кухни.

Посреди двора был выведен высокий кран, а под ним вкривь и вкось слеплена из бетона продолговатая раковина с высокими бортами, которую женщины приспособили для стирки вещей. И хотя там не было горячей воды – ставили таз с бельем в раковину и полоскали тряпки. У мамы была маленькая стиральная машинка «Малютка». Мама выносила ее на крыльцо, включала в розетку, ведрами натаскивала внутрь воду и стирала. Машинка подпрыгивала на месте и колотила изо всех сил, будто не стирала, а выбивала грязь из наших штанов и кофт. После стирки мама перекладывала белье в алюминиевый таз с ручками и, как и другие женщины, шла полоскать его. Сохло белье тут же – на веревках, натянутых между деревьями. Детвора обожала играть в лабиринт среди развевающихся на ветру простыней и пододеяльников, вот только какая-нибудь тетка обязательно выходила на крыльцо и кричала на весь двор, что нам стоит немедленно прекратить беготню, иначе «будет худо».

Иногда папа с друзьями ездил на рыбалку и привозил большой улов, и тогда уличная раковина до краев заполнялась рыбой, которую чистили тут же, под краном. Однажды отец поймал сома выше меня ростом, и родители даже сделали черно-белую фотографию, на которой папа держит сома за голову, а я стою рядом, заметно проигрывая рыбине по высоте.

В то время у меня родился младший брат. С ним невозможно было играть, толку от него не было никакого. Он только и делал, что спал или орал, лежа в кроватке. Мама возила его в огромной коляске, а мне приходилось ходить пешком. Мама со мной редко играла, она постоянно была занята домашними делами: готовила, стирала, убирала, присматривала за малышом.

Раз в год к нам в гости прилетали бабушка Таня и дедушка Леня, они жили в Германии, поэтому мы очень редко виделись. В их Германии была такая красивая одежда, ковры и покрывала, что они привозили нам в подарок много всего. «Это импортные дивандеки и одежда внучатам!» – говорила бабушка, вручая маме сверток с комбинезонами и детской обувью. Оказывается, в нашей пустыне бывала зима и иногда выпадал снег. Песок становился холодный, особенно вечером. Делалось так неуютно и зябко, что бабушкины подарки приходились весьма кстати.

В наших краях с одеждой была напряженка. Мама с подругой часто шили себе платья на швейной машинке, встроенной в деревянную тумбочку. Помню, как мы с Аленкой сидели рядом и рассматривали мерцающую материю. Мамино платье получалось очень нарядным – с длинными рукавами и круглым воротом, длинное, ниже колена, с огромным цветком на груди из той же ткани. Оно было словно звездное небо – фиолетовое с серебристыми нитями. У меня была самая красивая мама – стройная, с темными кучерявыми волосами, с желтыми глазами.

В нашем доме всегда играла музыка – мама включала радио, когда готовила