Книга Двуединый - Андрей Русланович Буторин

потеря сознания и смерть.

– Хорошая смерть, – мотнул головой двуединый. – Легкая.

– Хорошая смерть – это оксюморон, – неодобрительно глянула на него Олюшка. – Все равно как добрый злодей.

– Или негромко лаять, – кивнул Ломон. – Мы как раз недавно об этом говорили с Заном. Ты права, про смерть – это я зря.

– Про нее вообще лишний раз не надо.

– Согласен, – снова кивнул сталкер и повернулся к киберу: – Ты еще что-то начал говорить…

– А еще я трижды слышал и дважды видел вдалеке таких же тварей, как та, которую вы раздавили.

– Сначала мы ее пулями нашпиговали, – поправила Олюшка, – но ей все мало было.

– Я этих утырков мерзодведями назвал, – добавил Ломон. – Но неужели их здесь так много?

– Получается, так. Поэтому держите автоматы наготове.

– Оружие в Помутнении всегда нужно наготове держать, – сказала осица. – Но мы ведь теперь из-за мерзодведей этих назад не повернем?

– Нет, конечно, – ответил двуединый сталкер и, подойдя к кабине вездехода, постучал по дверце: – Глуши мотор! Дальше – пехом.

* * *

Порядок продвижения выбрали следующим: впереди – Зан с Медком, поскольку дальнейший путь знал только пес, а более-менее сносно «разговаривать» он теперь мог только с кибером. Но Зан и без этого был там на месте – с его-то датчиками и реакцией. Следующей вызвалась идти Олюшка, и Ломон это для себя одобрил: осица уже не раз имела дело с аномалиями и прочими проявлениями-порождениями Помутнения, наверняка даже больше, чем Подуха и уж тем более чем Васюта. Да и с оружием она умела обращаться лучше них – опять же, уж чем Васюта, точно. За ней как раз он было и пристроился – уж очень эта странная парочка и в самом деле спелась на почве книг, а потом, судя по некоторым признакам, и не только… Но тут двуединый высказался решительно против. Основной причиной была именно что эта их «спетость» – Ломон был уверен, что Васюта будет чаще смотреть не по сторонам, а на Олюшкину… скажем так, спину, да и на посторонние разговоры, вполне возможно, отвлечется и осицу отвлечет. Однако вслух сталкер объяснил свое несогласие тем, что Васюта плохо умеет стрелять, поэтому лучше ему держаться сзади. Получалось так, что предпоследним, поскольку место замыкающего Ломон оставил за собой – тылы тоже следовало защищать опытному человеку, а он теперь не без основания считался дважды опытным, уж стрелять-то умел определенно лучше, чем Васюта.

Медок ожидаемо повел их налево, в обход озера Пасма. Сначала идти было довольно легко, ничего продвижению не мешало, тем более местность в нужном направлении шла немного под уклон. Но потом стали попадаться то густые заросли кустов, то завалы сухостоя, и скорость передвижения заметно снизилась, что нервировало Ломона – время неумолимо уходило, а надолго оставаться под прицелом кучи неведомых опасностей ему очень не хотелось. Правда, после того как спешились, они еще не столкнулись ни с одним из проявлений Помутнения.

* * *

Стоило так подумать – и вот… Зычно и коротко пролаял впереди Медок.

– Стоять! – выкрикнул вскинувший руку Зан.

Группа замерла, напряженно поводя по сторонам стволами автоматов. Но кибер тут же пояснил:

– Медок говорит, что мы уже близко. Так что дальше я не пойду. Даже если там не «тормозилка ИИ», а «дирипадка», то у меня могут возникнуть трудности, поскольку я в основном состою из неорганики.

– Если они возникнут у тебя, – сказал двуединый, – это значит, что они возникнут и у всех, ведь нам придется выручать тебя, вместо того чтобы заниматься делом. Причем трудности от «дирипадки» могут оказаться такими, что ты будешь разрушен безвозвратно. Так что да, оставайся здесь и крути головой на триста шестьдесят градусов – знаю, что ты это умеешь. И в случае опасности срочно дай нам знать: ты ведь умеешь громко кричать?

– Умею.

– Но сейчас, пока мы не ушли, я хочу поговорить с Медком, чтобы ты «переводил» его ответы.

Все члены группы тоже подтянулись поближе к псу. И Ломон задал первый вопрос:

– Ты сказал «близко». Но близко насколько?

– Я уже чую запах горючего, – пояснил кибер ответный лай пса.

– А запах труп… людей ты чуешь? – спросил Васюта.

Ломон недовольно на него зыркнул, но ничего говорить не стал, вопрос был стоящим.

– Нет. Горючее перебивает все прочие запахи.

– Наверное, баки пробиты, и оно вылилось, – высказала логичное предположение Олюшка.

– Да, – ответил Медок.

– В таком случае, – обвел всех строгим взглядом двуединый, – когда прибудем на место, будьте осторожны, учитывайте и это. Во всяком случае, желательно не стрелять рядом с пролитой горючкой. Иначе устроим себе поминальный костер.

– От попадания пули даже бензин не загорится, – сказал Зан, – а уж дизельное топливо тем более.

– Ну да! – вскинулся Васюта. – А вон в кино… – Тут он и сам понял, что опять ляпнул лишнего, но, к удивлению, Олюшка внезапно подхватила:

– Что?.. В Романове-на-Мурмане есть синематограф?.. Ох, как бы я хотела посмотреть какую-нибудь фильму хоть одним глазком! Я о них только в книгах читала…

– Да, есть, – перехватил Ломон опасный разговор. – Но мы сейчас не в синематографе, здесь все по-настоящему. И если есть хоть малейший шанс устроить по глупости всеобщее самосожжение, надо его избежать. – А потом он перевел взгляд на мохнатого друга: – Медок, тебе есть что добавить? Что-нибудь действительно важное?

Псу добавить было нечего.

* * *

Оставив Зана, сталкеры поменяли расстановку – первым рядом с Медком шел теперь Ломон, а замыкающей вызвалась быть Олюшка. Не прошли и полусотни саженей, как увидели срубленные будто огромной косой кусты. Все невольно крепче сжали оружие и насторожились: не хватало встретить еще какую-нибудь нечисть, для которой кусты – как трава. Но Медок, принюхавшись, дважды гавкнул: дескать, нет, это не опасность. Тогда Ломон, предварительно бросив в подозрительный кустарник камешки, осторожно направился к ним и, раздвинув прутом неповрежденные ветви, увидел воткнувшийся в землю погнутый авиационный винт.

– Дирижабль и правда где-то близко, – сказал он остальным. – Точнее, то, что от него осталось. Здесь первый обломок.

Вскоре они наткнулись и на одну из двух мотогондол. Найденный ранее винт сорвало, судя по всему, именно с нее. Гондола почти наполовину ушла под землю, а с учетом твердости каменистой северной земли для этого она должна была или очень быстро падать, или быть чрезвычайной тяжелой. Но поскольку большой скорости дирижабль бы развить никак не сумел, очевидным было второе, и это лишний раз доказало истинность того, что канталахтинцы залетели в гравитационную оказию – такую, что действовала лишь на неорганику, ту самую «дирипадку», как они ее назвали.

Все стали крутить головами