Книга Возвращение в Тооредаан-2 - Егор Дмитриевич Чекрыгин

— один экипаж!

Работы было не так чтобы много, но ее хватало. Схватка была недолгая, но яростная и жестокая, хоть понемножку, но досталось почти всем участникам. И каждого пришлось обработать, — шить, мазать, бинтовать, а семерым — делать достаточно серьезные операции. В общем да, ребятушки, Голливуд не врет, — быть пиратом, это сплошная романтика и множество веселых приключений!

Оу Игиир Наугхо, полусотник

— Итак, сударь, что же мне с вами делать? — оу Лоодииг вперил в Игиира, задумчивый и холодный взгляд.

— Я признаю свою вину. Я не заметил очевидного, что творилось у меня под самым носом. — Ответил тот покаянно, однако, как истинный оу, сразу же гордо задрав подбородок вверх. — И готов понести наказание. Прошу отправить меня на войну, на самый опасный участок. Клянусь, что либо погибну, либо смою кровью свою преступную ошибку.

— Если бы от вашей смерти, сударь, была бы хоть какая-то польза…, можете не сомневаться, вы бы уже были мертвы. Но, к сожалению, пока вы единственная нить, которая привязывает «Стрелка» к Сатрапии. Оборвать ее — окончательно испортить операцию, в которую было вложено слишком многое. Так что даже ни о каком «опасном участке», речи быть не может. А вот оу Таасоона, который был бы куда полезнее в качестве учителя, мне пришлось отправить на север, командовать гарнизоном в одной из горских крепостей, держащих перевалы. …И не подумайте, что я надеюсь, что его там убьют. Я лишь надеюсь, что мне удастся продержать его там, еще достаточно долгое время — лет этак пять-шесть, пока не уляжется эта ужасная сумятица с замужеством вашей сестры.

…И кстати, пришла пора, поговорить об этом серьезно, а то в прошлый раз, все получилось как-то скомкано, и излишне нервно. Как вы относитесь к этому замужеству?

— Сударь. — Мрачно ответил Игиир. — Тут все не просто. Моя честь задета, и…

— Что вам дороже, сударь — людская молва, или счастье вашей сестры?

— Сплетни и досужие разговорчики тут ни при чем. …Почти ни причем, — Уточнил Игиир, немного подумав. — Я доверял оу Рж’коову, и считал его своим другом, а он…

— Но при этом, вы следили за ним, и доносили обо всем что он делает.

— Мой долг…

— Да. — Долг, честь, гордость, стыд, любовь к родным, дружба. — Жуткое месиво, которое может взорваться почище любого пороха. …В дни моей далекой молодости, когда я еще служил в пятом гренадерском полку, — гранату с потухшим фитилем, мы не пытались снарядить заново, а старались отбросить как можно дальше, ибо — демоны знают, что творится у нее внутри. Иногда, мой мальчик, и подобные «взрывоопасные смеси» лучше бы отбрасывать подальше от себя, сосредоточившись на главном. А главное для тебя — это долг перед Сатрапией, и семьей. И что тебе подсказывает твое чувство долга?

— …Сударь…, — Игиир немного помедлил с ответом. — Я прекрасно понимаю, к какой мысли вы пытаетесь меня подвести. Да я и сам прекрасно осознаю все выгоды положения, коли я с распростертыми объятьями приму оу Рж’коова в свою семью. Однако, едва ли все эти выгоды могут стереть обиду и урон моей чести. Вы — мой вождь и начальник, и вы можете приказывать мне как поступить, но даже вы, не можете приказать мне что чувствовать! Ежели будет такой приказ, то во имя интересов монарха и Сатрапии, я смогу сделать вид, что между мной и этим человеком нет никаких разногласий, и даже буду принимать его в своем доме как настоящего родственника. Но напрасно было бы ждать от меня, что я буду делать это от всего сердца. Что же касается моей сестры — на нее у меня нет зла, но она сама сделала выбор, связавшись с человеком, способным предать доверие того, кого он называл своим другом. Пусть это и будет ее главным наказанием. Хотя конечно же, я готов сделать все возможное, чтобы она была счастлива и благополучна.

— Ну что же… — Оу Лоодииг тоже не торопился продолжать. — …Хотя бы честно. И не надо думать, что я и правда пытался приказывать вам, что чувствовать. Я прожил слишком долгую жизнь, и слишком хорошо знаю людей, чтобы наивно думать будто такое возможно. Я не сомневаюсь в вашей верности своему долгу, и в том, что вы выполните приказ. Мои слова, — продиктованы скорее желанием уберечь вас от опрометчивых шагов, о которых вы потом будете жалеть до конца жизни, нежели намерением склонить на свой образ мыслей. Конечно, как всякий благородный человек, вы вправе быть хозяином своих чувств. Однако помните — гордость — это великое чувство, дающее нам неисчерпаемые источники сил. Гордыня и обида — это мельничные жернова на шее утопающего, которые неизменно утянут его на самое дно. И на сем, пожалуй, оставим эту тему. …Итак, сударь, кажется, мы сумели отыскать следы ваших шурина и сестры. Как доносят наши агенты, на один из фесткийских островов, не так давно прибыла парочка — муж с женой. Прибыли они на корабле, который вернулся в родной порт, столкнувшись с удихскими пиратами. К сожалению, о том куда следовал корабль, и заходил ли он в какие-нибудь порты Сатрапии, нам пока выяснить не удалось. Но — муж, недоучившийся лекарь, в прошлом — военный, превосходно владеет мушкетом и абордажным протазаном. — Ничего не напоминает? …Если бы не война, я бы не стал сразу подключать вас, а сначала отправил бы людей, лично знавших оу Рж’коова, чтобы подтвердить его личность и уточнить детали. К сожалению, столько времени у нас нет. Поэтому, вы, сударь, отправитесь на этот остров, в команде одного из кораблей нашей эскадры, посланной прикрыть восточную часть Срединного моря и дружественный нам Фесткийский Союз, от набегов удихов. Она будет заходить в разные порты Союза, и, об этом есть договоренность с адмиралом, и тот остров, что интересует нас. Там, сударь, вы сначала сможете опознать…, объекты разработки. А потом, если это окажутся ваши родственники, попытаетесь убедить их вернуться в Сатрапию. Действовать надо тактично и осторожно, ничем не выдавая наших истинных намерений и знаний. Искренне надеюсь, что вам это удастся сделать, потому что второго провала, боюсь я вам простить уже не смогу. Вы все поняли?

Сергей Говоров, подполковник

Одивия вбежала в мой номер, необычно взволнованная и кажется чем-то расстроенная.

— Представляешь Сергей, оказывается Ренки был тут всего два дня назад! — Выпалила она на какой-то ужасном русско-имперском суржике, что явно говорило о некоторой смуте в ее душе.

— Оппаньки… — Только и смог ответить на это я. — Какими