Книга Ревизор: возвращение в СССР 5 - Артем Шумилин

хочешь, на заочное.

— Куда переведём? А мама?

— Куда примут, туда и переведём. Постараемся по твоему профилю найти факультет, чтобы меньше предметов пересдавать надо было. А мама будет в гости приезжать.

— А где мы будем жить? — упиралась Галия.

— Или в общаге, или на квартире.

— Где мы будем деньги брать?

— Придумаем что-нибудь, Галия. У меня стипендия будет, надеюсь, повышенная. Подрабатывать буду.

— А я?

— Ты же сейчас работаешь и заочно учишься? И там будешь.

— Ну, я не знаю… — заныла она.

— Я тебя и не тороплю. Мне ещё выпускные экзамены надо сдать, поступить. Ты, главное, пойми, здесь, в Святославле, ловить нечего. Всё равно рано или поздно придётся отсюда уезжать. В институте мы оба нужными знакомствами обрастём. Батя поможет распределиться в Москву, на крайняк, в Подмосковье. Начнём работать, квартиру получим, прописку… А родителям твоим от такого сценария только польза будет. У тебя намного больше возможностей будет им помогать, если успеха в Москве добьешься. Врачей найдем там хороших, которые им помогать лечиться будут, когда они состарятся. К себе перевезем, когда не смогут отдельно жить. Москва — это самая лучшая медицина в стране.

Возразить ей было нечего. Сама в курсе, что в столице все самое лучшее собрано. Так оно и бывает обычно со столицами. Это я еще ей не напомнил, что там и с едой, и с дефицитом дело получше обстоит. Хотя это и не нужно делать — сама прекрасно знает и примет во внимание, когда обдумывать мое предложение будет. А давить на неё сейчас нет смысла. Посидит, подумает, с родителями посоветуется, сама поймёт, что я прав.

— В общем, подумай, как следует, и решай. Со мной — значит всегда со мной, не вижу необходимости нам в разных городах жить. Я тебя люблю и хочу постоянно рядом видеть.

— Что мне решать! — вздохнула Галия, — Ты прав! Да и что я, дура, тебя в Москву одного отпускать!

— Умница! — одобрил я, и у нас начался сеанс горячих поцелуев. Блин, ну почему мне не восемнадцать?

— А пирожки остались? — сменил я тему, снова отстранившись от любимой девушки, — и, кстати, не посоветуешь мне репетитора по химии? Бабушка посоветовала мне одного, но это не вариант.

— Да зачем тебе репетитор вообще? — удивилась Галия, — у меня по химии в школе была твердая пятерка, я тебя и сама подготовлю прекрасно. Нечего нам деньги транжирить, да и лучше я тебя сама подготовлю, чем ты какую-нибудь смазливую репетиторшу себе найдешь!

Нифига себе интуиция! — подумал я, — как в воду глядит!

И еще мне понравилось, что она уже мои деньги начала экономить. Значит, воспринимает наши отношения всерьез и планы на меня определенно имеет. Принимаю такой подход с полным одобрением!

По дороге от Галии заглянул к Игнату. Тот пообещал подвезти сегодня вечером, часов после девяти, оставшиеся детали конструкции. Поговорили о дереве на ступени, каркас-каркасом, а сверху нужна полноценная ступенька. Тут простая доска от поддонов не годится, толстая нужна, поскольку ступенька под ногой ни в коем случае не должна треснуть. Сороковка, а лучше пятидесятка. Игнат посоветовал к Аристарху сходить, насчёт материала на ступени поговорить.

По дороге с завода домой мыслями опять вернулся к инциденту в библиотеке. Разум и тело уже немного договорились между собой, тем более, с Галиёй пообщался. Появилась мало-мальская трезвость в суждениях.

Что это было, чёрт возьми⁈ Женщина дожила до тридцати лет и, при таких наклонностях, сохранила хорошую репутацию⁈ Не верю, что молва о её похождениях не достигла бы бабушкиных ушей. Не в нашем небольшом городишке, который, по сути, большая деревня. А в лапы городской девушки легкого поведения меня бабуля ни за что бы не отправила. Побоялась бы, что такая на себе меня женит и загубит мою жизнь.

Придя домой разделся в сенях и в задумчивости войдя в хату, обомлел.

За столом сидели бабушка, мама и… Аннушка… собственной персоной.

В абсолютной тишине женщины смотрели на меня с каменными выражениями на лицах.

— А что здесь происходит? — подошёл я к столу с совершенно четким осознанием, что ничего не понимаю.

Раздался дружный женский хохот. Продолжительный, неудержимый и заразительный. И после этого до меня, наконец, дошло. Я начал смеяться с ними, догадавшись, что всё произошедшее в библиотеке было всего лишь розыгрышем.

А жаль. Я только начал присматриваться к жизни отца с другой стороны.

К розыгрышам я отношусь как все — люблю сам разыгрывать, но не люблю, когда меня разыгрывают. С другой стороны, если тебя никто не разыгрывает, значит, ты никому не нужен. Никто тобой не интересуется, а это плохо.

— Мой руки, — велела бабушка, сквозь смех вытирая слёзы и ставя мне ужин на стол.

— Ну, рассказывайте! — не сдержав улыбку, велел я им, вымыв руки и садясь за стол.

— Ко мне твоя бабушка пришла с просьбой тебя разыграть, а я роль… репетировала как раз… — рыдая от смеха, доложила Анна. — Мы ставим «Опасные связи» Лакло в народном театре. Вот и пригодилось!

Вот оно что. Роль репетировала. А я-то голову всю сломал.

— Вы великолепная актриса, Анна, — искренне восхитился я, не видя сейчас и намёка на ту нимфоманку, что была передо мной несколько часов назад. — Браво! А для моих знакомых ребят не найдётся там у вас роли?

А что? Театр! Места для раскрепощения, отработки ораторских навыков и просто избавления от стеснительности лучше не придумаешь! Пусть Мишка и Славка хоть месячишко другой поиграют в театре — это же сплошные плюсы для них!

— Новички? — спросила Аннушка уже серьезно.

— Ага!

— Нет, новичков нам пока не надо.

Мы веселились весь вечер. Женщины, то и дело, ненадолго замолчав, взрывались безудержным смехом.

Это хорошо. Это разрядка. С нынешним тяжёлым бытом… Это надо.

А бабуля-то моя молодец — правильно, шестьдесят лет не повод списывать себя со счетов. Ну дает, ну отколола номер!

— Но ты все же приходи по поводу репетиторства по химии, в любое время практически, меня всегда подменят на часик, — сказала Аннушка.

— Поздно, девоньки, вы нашутились, а меня теперь девушка моя по химии подтягивать будет! — сказал я, — чтобы какая-нибудь фифа меня на сторону не сманила.

— А, у тебя девушка есть, ты поэтому и сбежал! — Аннушка посмотрела на меня с уважением, — а мы подумали, что ты струхнул просто!

— Теперь, когда вы знаете причину, стало не так смешно? — спросил я женщин с деланно трагическим выражением лица.

— Ты знаешь, нет! — ответила Аннушка и заразительно расхохоталась.

Только она ушла, приехал минут через пятнадцать Игнат, привёз оставшиеся каркасы ступеней. Хорошо, мама уже успела Аришку спать уложить. Пришлось работать с оглядкой на сон малой, но шумели мы, конечно, все равно знатно. Невозможно не шуметь, когда металл с металлом стыкуешь постоянно.

Глаза у Игната горели, он с азартом собирал конструкцию в единое целое.

Когда почти всё уже было готово и стало ясно, что все детали подходят и стыкуются, осталось только приварить, Игнат позвал меня покурить.

— Слушай, неудобно было у Юльки спрашивать… — деланно равнодушно начал он. — По какой статье у неё отец сидит?

— Так вы что, встречаетесь⁈ — искренне удивился я.

Вот партизаны! Оба. Ни она ни словом, ни полусловом. Ни Игнат.

— Ну, как встречаемся? — замялся приятель. — За ручку ходим. Ей же всего семнадцать.

— В следующем году уже будет восемнадцать, — подбодрил его я. — А по статье какой — не знаю. Знаю, только, что по экономической.

— Это ерунда… — пробормотал Игнат. — А то не хотелось бы на дочери прожжёного уголовника жениться, — сказал он, заметив мой недоумённый взгляд.

— Да, хоть бы и дочь. Дети за отцов не в ответе, — возразил ему я.

— Ага! А как же яблочко от яблоньки…? Да и представь — у меня дети малые, а тут такой весь в наколках и пьяный ввалится и потребует его уважать.

— Ладно. Не будем спорить. Это не твой случай. Юлька умная, ответственная, верный друг. Ещё и хозяйственная. Она замечательной женой будет. Из тех, про которых говорят: даже если от её мужа отвернётся весь мир, она всё равно будет стоять у него за спиной и подавать патроны.

— Ну, ты сказал! — с удовлетворенной улыбкой восхитился Игнат. — Надо это запомнить. Я ей это скажу, если ты не против, ей точно понравится.

— Да валяй! — пожал плечами я.

Вернувшись в хату, мы за полтора часа закончили работу и прибрались за собой.

— К Аристарху зайди насчёт досок на ступени, — напомнил приятель прощаясь. — И не тяни, не терпится посмотреть, как она в законченном