Книга Могуто-камень - Эмма Роса

мимо пустующих в час концерта парковых скамей, висящих на столбах фонарей, величавых плакучих берёз и размашистых ив к зданию Жилкоммага и остановились только у мигающего зелёным воронкой терминала.

— Суй руку в жерло! — рявкнула Гоша.

Клара замешкалась, и тогда она больно продёрнула её кисть с зажатым в кулаке могуто-камнем в терминал. Потом схватила ридикюль, вытряхнула на свет кредитку и воткнула в картоприёмник.

Клара, шокированная поведением Гоши, замерла. Впрочем, выхода другого не было — прерывать процедуру обмена магии на таюны нельзя ни в коем случае — потеряешь и то и другое.

Терминал замигал синим и на вспыхнувшем табло побежали цифры. Когда они достигли числа «23 285», и вовсе не собирались останавливаться, Гоша так же бесцеремонно выдернула руку Клары и выдохнула, с укором глядя на нее. Клара ахнула, да так и застыла с открытым ртом.

— Пошли, соль мажор, можно было бы раза в три больше выжать, да только твоя ахно-энергия тебе самой сейчас нужней, чем Лёнечке.

Гоша повернулась и пошла на улицу, и дальше — к трамвайной остановке. Клара двинулась за ней, представив себе сумму в три раза больше. А ведь буквально вчера она потратилась в Жилкоммаге до дрожи в коленях, а до этого слегла после вылазки на заброшку. Обычно в таких случаях проходило не меньше недели, прежде чем накапливалось достаточно энергии, чтобы ее снова конвертировать. И сколько — крохи! Как же так?

— Это что же получается, Гошенька, а?! — в воспоминаниях сразу вспыхнули все концерты, когда она, не помня себя от счастья, держала и держала руку в «благотворительном» терминале. — Лёнечка — подлец?!

— Гретхен тебе всегда об этом говорила, — хмыкнула Гоша, нажимая кнопку вызова трамвая.

— У меня в голове не укладывается. Как же так, а? — Клара семенила за подругой, дрожа от возмущения. Рот наполнился горечью.

— А так. Искусство творит магию. Лёнечка, бесспорно талант. Своим пением он, как бы это сказать, заводит в душах ахногенов двигатель, который генерирует ахно-энергии больше, чем ее обычно бывает. Намного больше. Исайе Майеру остается только собрать ее в терминалы.

Пытаясь осознать масштабы грандиозного обмана, Клара послушно плелась за Гошей. Подкатил бодрый двухместный вагончик — в кои-то веки депо угадало с количеством пассажиров.

— Лё-ёнечка, — шептала Клара, усаживаясь рядом с Гошей, — каков, а?

Однако подлая натура, как ни старалась Клара приложить её к Лёнечке, никак к нему не клеилась. И, наконец, Клара решила, что во всём виноват этот жадный Майер. А Лёнечка — такая же жертва, как и все ахногены. И так горячо в это поверила, что навернулись на глаза слёзы.

— Бедный Лёнечка! — всхлипнула она.

Гоша закатила глаза:

— Не начинай, Кларисса! Лёнечка лишь маленькая шестеренка во всем механизме. Вспомни хотя бы Бразильский карнавал — передвижные терминалы, щедро дающие магические кредиты. Сегодня от одного концерта у тебя чуть не забрали магии на семьдесят — восемьдесят таюнов. А когда ты поешь и танцуешь от счастья целый день, как думаешь, сколько они с тебя снимают?

Гоша замолчала, а Клара, оглушенная, уставилась в окно. Вместо улиц и домов, плывущих в предвечернем солнце, она видела сверкающую блестками и радостью дорогу, по которой она шла в танцующей толпе и привычно пихала руку в жерло терминала в виде рога изобилия, закрепленного на бредущем рядом разукрашенном ослике.

Клара опомнилась. Вдруг до неё дошло, как хорошо, как благородно поступила только что Гоша — потратилась на концерт, чтобы показать ей, Кларе, какую выгоду она может иметь, если не будет больше такой дурой, какой всегда была. И… Погоди-ка!

— А как у тебя с… — Клара вспомнила, зачем Гоша ходила с ней на концерт, и догадалась, отчего на самом деле Гоша такая злая сейчас. — Не нашла?

Она опасалась говорить о книге вслух — трамваи то казенные, им доверие в последнюю очередь. Гоша покачала головой.

— Пусто.

Она замолчала, мрачно уставившись в окно и всем своим видом показывая, что не хочет разговаривать. Клара было обрадовалась — ну и слава богу, что Гоша не нашла опять эту проклятую книгу, но от несчастного вида Гоши сердце ее вдруг сжалось от невыносимой любви и жалости к этой своенравной бурлачке.

— Гошенька, мы богаты! Проси, чего хочешь! — прошептала она.

— Конечно, попрошу, — откликнулась та жестко. — И только попробуй мне отказать!

Их мотнуло так, что они едва успели схватиться за ручки. Обогнув внезапно возникшую на пути ленивую собаку, вагон вернулся на рельсы и вновь размеренно застучал колёсами.

«У бабушки в комодах наверняка есть расторопша. Сварю ей настоящий пунш, чтобы она не была такой расстроенной. Тот самый» — подумала она.

Три бабушкиных комода в гостиной Клара не разбирала со дня ее смерти. Поначалу она еще собиралась с силами, но, подойдя к ним, каждый раз передумывала и откладывала на потом. Доподлинно об их содержимом она не знала, только догадывалась. Всё богатство Райхенбахов, перечисленное на десяти страницах завещания, лежало именно здесь.

Из забитых всевозможными и невероятными вещами ящиков она извлекла пять деревянных шкатулок, в которых аккуратными рядками, словно медицинские карточки в бюро поликлиники, были уложены одинаковые пакетики, подписанные разлапистым бабушкиным почерком — святая святых! — разнотравье и химические препараты, одной только бабушке и известные. Клара надеялась, хотя нет — она была уверена, что среди них есть расторопша. Когда-то она пыталась расшифровать каракули на пакетиках, но так и оставила, — разлапистый почерк Гретхен не поддавался ни прочтению, ни угадыванию, а Клара ни за что бы не решилась экспериментировать с незнакомыми препаратами. Но расторопшу здесь точно была, осталось только ее найти.

Помимо шкатулок, обнаружился также листок с перечнем содержимого на каждую шкатулку, который она отдала Гоше, с горестным видом сидящей в кухне. Та быстро пробежала глазами по списку.

— Вот же она! Расторопша! Номер шестьдесят шесть.

Клара поджала губу — как это у Гоши ловко получилось!

Она нашла пакетик с номером шестьдесят шесть и сунула его Гоше под нос.

— На вот, попробуй, прочти! Я этот список, кстати, только сейчас и увидела.

— Ай да Гретхен! — восхитилась Гоша, разглядывая пакетик. — Похоже на латынь.

— Что ещё за латынь? — с подозрением спросила Клара.

— Мёртвый язык.

— Мёртвый? Как мёртвый? Почему?

Гоша закатила глаза и терпеливо ответила:

— Вари пунш, дорогая, не отвлекайся.

«Да и правда, какая разница, что там за язык», — подумала Клара и поставила на огонь блестящую кастрюльку, налила в неё ром, подготовила баночки с ингредиентами.

Когда ром начал пари́ть, добавила кофе, цукаты, лайм. По кухне поплыл аромат. Она забрала у Гоши пакетик, аккуратно вскрыла. Ножом подцепила