Книга Непристойное предложение - Керстин Гир

Элизабет бы сразу поняла, что со мной что-то не так. Мне не удалось бы скрывать от нее на протяжении полугода, что каждый день после восьми вечера вынуждена жить с другим мужчиной.

На следующее утро, дело было как раз первого мая, я решила нанести ей утренний визит. Штефан не имел ничего против. Он отсыпался после бурной ночи с шампанским при свечах, которую мы устроили себе в преддверии шестимесячной разлуки.

Некоторое (довольно большое) количество штукатурки с нашего потолка при этом было безвозвратно утрачено.

Элизабет жила в сказочной красоты домике, построенном еще вместе с человеком, за которого она в итоге так и не вышла замуж. Вы помните? – я уже рассказывала о нем. Это тот самый, с лицом, похожим на морду хорька. Он был архитектором (и скорее всего по сей день им оставался, потому что, насколько я знала, умер он только для Элизабет), и дом был спроектирован просто фантастически: этакая смесь современных элементов и классического, строгого стиля. Поскольку дом был построен на участке земли, в свое время унаследованном Элизабет, она ничтоже сумняшеся после расставания с несостоявшимся мужем заявила на дом свои права, а самого архитектора оставила ни с чем. Легко себе представить, каково было у мужика на сердце, когда каждое второе воскресенье он приходил к ним в гости, чтобы повидаться с сыном. Должно быть, он очень сильно раскаивался в том, что совершил незадолго до свадьбы. В доме же на той площади, которая по праву принадлежала ему, жила подруга Элизабет, Ханна, имевшая трехлетнюю дочь, очень хорошо ладившую с Каспаром. У девочки было очень мелодичное имя – Маризибиль. («Попробуй произнести его, если ты прилично выпил», – всегда повторяла Элизабет с ехидной улыбкой.) Какие причины привели к тому, что и Ханна осталась одинокой мамашей, и сыграл ли в этом какую-то роль наш хорек, мне было неизвестно. Во всяком случае, их совместная жизнь с Элизабет и детьми представлялась мне весьма гармоничной, хотя они и повторяли частенько, что больше всего на свете боятся так и состариться под крышей этого дома и превратиться в двух старых ворчливых одиноких бабушек, все развлечения которых сведутся к чаепитиям на балконе.

Несмотря на то, что было еще раннее утро, Элизабет без лишних вопросов добавила в наш кофе абрикосовый ликер.

– И голый не без праздника, – весело произнесла она.

Каспар был отправлен на выходные вместе с Ханной и Маризибиль к их бабушке, жившей рядом с зоопарком. Поскольку солнце снова показалось из-за облаков, мы устроились в так называемом саду, надев толстые свитера. Кошка Элизабет по кличке Хуммель вскарабкалась ко мне на колени. Кошки меня любили, у меня же была аллергия на кошачью шерсть.

Как всегда, приходя к Элизабет в гости, я огляделась вокруг и со вздохом произнесла:

– Как жаль, что ты так мало занимаешься обустройством земли вокруг дома – апчхи!

– Я знаю, – ответила Элизабет. – Но у нас нет для этого ни денег, ни времени, ты же знаешь.

После этой фразы мы сразу подошли к теме моего визита.

– Да, милые денежки, – сказала я, шмыгнув носом, и сделала большой глоток кофе. – Представь себе, кое-кто предлагает тебе миллион. На что бы ты согласилась ради этого?

– На неприлично многое, – не раздумывая, ответила Элизабет. – Даже спать со своим шефом.

– Элизабет, но у тебя же не шеф, а шефиня, – напомнила я ей.

– Я помню, – произнесла она. – Но ради миллиона я смогла бы закрыть на это глаза.

Я почувствовала облегчение. Собственно, где-то в глубине души я опасалась, что Элизабет начнет читать мораль и доведет меня до того, что я стану чувствовать себя очень скверно.

– А согласилась бы ты – апчхи! – поменять своего мужа на его брата? – спросила я. – Только предположим. Я помню, что у тебя нет мужа. Но если бы он был, а у него был бы брат? – Я чихнула три раза подряд.

– Однозначно, – сказала Элизабет. – Рано или поздно я поменяла бы любого мужчину на его брата, даже не требуя за это ни цента.

– Да, но предположим, ты действительно очень крепко любишь своего мужа, – возразила я. – И предположим, жена его брата – как раз его тип женщины. Выглядит словно Дженнифер Энистон. И кроме того, дипломированный экономист, так же как и он. Разве у тебя не возникло бы сомнений в том, чтобы дать им возможность остаться наедине? Апчхи!

Элизабет не стала отвечать на этот вопрос так же быстро, как на предыдущие.

– Слушай, еще довольно рано для того, чтобы вести такие философские беседы, тебе не кажется? Почему ил выглядишь так странно, Оливия? Что-нибудь не в порядке? Ты, кажется, вот-вот расплачешься.

– Это всего лишь аллергия, – соврала я.

Я и вправду была близка к тому, чтобы разреветься.

Элизабет знала меня очень хорошо и, положив руку мне на плечо, мягко попросила:

– Рассказывай.

И я рассказала ей все. Про Фрица и его старых друзей. Об огромных деньгах и о том, сколько проблем можно было бы решить с их помощью. О частных детективах и контроле телефонных счетов. Сначала Элизабет мне не поверила, даже подумала, что я перепутала первое мая и первое апреля. Но постепенно до нее дошло, что я говорю чистую правду. (С этого момента мы приступили к апельсиновому ликеру всерьез.)

– Старый сумасшедший скряга, – произнесла она, но не без доли удивления в голосе. – Как же может быть богат один человек!

Я кивнула:

– Он всегда имел очень хороший доход и умел вкладывать деньги в выгодные инвестиции. Апчхи.

– Я нахожу, что это весьма оригинальный способ распорядиться наследством и поделить его, – заметила Элизабет. – Сбрось ты с коленей эту кошку. Твой насморк становится нестерпимым.

Но кошка крепко вцепилась коготками в мои коленки. Ей было ну очень уютно.

– Апчхи, – сказала я.

– Все сказанное тобой звучит очень весело, если бы не было на самом деле очень грустно, – произнесла Элизабет. – А Оливер – это тот самый корреспондент, который все время берет телеинтервью у разных пожарных по фамилии Ковальский?

– Он берет интервью не только у пожарных, – принялась я защищать Оливера. – Он готовит репортажи – апчхи! – обо всем, о чем можно. Просто так получается, что здесь, в наших краях, он попадает главным образом на пожары. А фамилия Ковальский широко распространена среди пожарных.

– Но ты, во всяком случае, нормально к нему относишься. В чем проблема?

– Проблема не в Оливере, а в Эвелин, – сказала я и снова принялась бороться со слезами, – Она такая умная и элегантная, и манерная…

– Ты тоже очень симпатичная, – резко ответила Элизабет.

Я покачала головой:

– Нет. Я такая же, как наш диван.

Я досконально описала наш гостевой диван. А затем описала диванчик в кабинете Элизабет, на котором предстояло мне спать.