Книга Уйти и не вернуться - Ли Хочхоль

грубо ответил:

– Это вы себя берегите, господин Кан.

Позавчера вечером они взяли учителя биологии, а также учителя Квона, который преподавал математику в старших классах. Учитель биологии, как только получил повестку, улыбаясь, словно для него это было поводом для гордости, хватал за руки то одного, то другого:

– Ну вот и я, по всей видимости, заслужил подобающее отношение. Надо бы это отметить. Однако прошу прощения, простите меня, простите, – говорил он каждому, активно махая на прощание рукой.

Учитель математики Квон, который в этот момент приводил в порядок свой стол и даже разобрал все ящики, посмотрел на учителя биологии с отвращением.

– Господин Квон, и за вами приходили? – подойдя к нему, спросил Кюхо. Квон вдруг разгорячился:

– Было бы странно, если бы за мной не пришли. Я же не был ранен на войне, как вы, учитель Кан, – похоже, не без иронии ответил он.

По правде говоря, учитель Квон действительно выглядел немного подозрительным. Если учитель географии не скрывал своего справедливого негодования, то учитель Квон в глубине души был скрытным человеком.

И вот сегодняшним вечером настала очередь Кюхо. Должна была быть причина, по которой они не пришли за ним в школу, а пришли прямо к нему домой. Возможно, его, как ветерана войны, не хотели взять в учебном заведении, испокон веку почитаемом месте, поэтому и поступили иначе.

Какое-то время Кюхо очень быстро бежал вниз по склону. Было темно, дорога была ухабистой, и хотя он часто оступался, но так ни разу и не упал. При этом раздавался такой треск, словно по засохшей земле бежал огромный медведь.

Как только он начал так бежать, пот стал стекать с него ручьями. Казалось, что вот-вот его догонят, поэтому он побежал еще быстрее. Его скорость увеличивалась в геометрической прогрессии. И пока он бежал, про себя сквозь зубы бормотал: «Мерзавцы, вот мерзавцы», – не имея никого конкретного в виду.

Проскочив несколько магазинов и дом агента по продаже недвижимости, Кюхо спустился с холма, сбавил темп и снова пошел шагом, вытирая со лба пот тыльной стороной ладони. В этот момент невдалеке неожиданно по радио раздалось: «Считая антикоммунизм главным направлением государственной политики…» Кюхо вздрогнул от испуга и вновь побежал. И даже на бегу он бубнил себе под нос, словно в подтверждение: «Все правильно, все правильно». Через некоторое время он перешел на шаг и вытер со лба пот, на этот раз уже платком. Время от времени он оборачивался, начинал бежать и вновь переходил на шаг, пока не остановился в конце темного переулка. Сознание работало в одном направлении.

Выйдя на главную дорогу, Кюхо на мгновение остановился. В темноте раннего вечера перед ним закручивался водоворот дороги. Достав из мокрого от пота кармана сверток с деньгами, он заметно успокоился и ухмыльнулся. В голове промелькнула мысль о жене: в любой другой день она непременно бы вспылила, спроси он у нее про деньги. Кюхо купил пачку сигарет и закурил. Вдруг он подумал, действительно ли они приходили? Может быть, жена испугалась без всяких на то причин или же просто неправильно поняла их? С какой стати в разгар революции будут преследовать его – отставного лейтенанта сухопутной армии? С другой стороны, не может быть, чтобы жена ошиблась, ведь она была за него спокойна как за ветерана войны. Кюхо начал сомневаться, был ли его побег хорошей идеей. Может быть, сначала надо было во всем разобраться?

Кюхо с сигаретой во рту поднял руку, чтобы поправить фетровую шляпу, и усмехнулся, когда дотронулся до непокрытой головы. Когда он второпях убегал из дома, то шляпа так и осталась лежать на пороге. Кюхо представил, как смешно он выглядел, когда без шляпы несся вниз по холму. Хотя это было бы так же смешно, как если бы он был в шляпе, – мужчина сорока лет, оступаясь на неровностях, бежит в темноте по узкой ухабистой дороге. Кюхо внимательно осмотрелся и зашел в телефонную будку. Тусклый свет лампы заставил его поежиться. Он быстро набрал номер.

– Алло!

На другом конце провода раздался голос хозяйки соседнего магазина.

– Это отец Енхака, ваш сосед. Что? В баре ли я? Нет, конечно! Позовите, пожалуйста, мою жену.

Женщина и не думала торопиться и стала рассказывать, как хорошо идет ее торговля. Она не знала, что то, что называется революцией, прошло через самое сердце соседнего дома, и продолжала говорить о своих успехах.

Вскоре появилась жена. Тяжело дыша, она зашептала:

– Ты где?

– На дороге.

– Почему ты звонишь?

– Я просто хочу узнать, они действительно приходили?

– Да, приходили, поэтому я и сказала тебе.

– Но я же ничего не сделал. Тебе не кажется это странным?

– Пожалуй, но кто их знает.

– К тому же я лейтенант и был ранен на войне. – Жена молчала, и Кюхо продолжил: – Расскажи подробней. Что они говорили?

– Ой, опять все сначала, – она еще больше понизила голос. – Трое приходили.

– И что?

– Один все осмотрел оценивающим взглядом, он был в военной полевой форме и говорил так, словно знал тебя, но выглядел угрожающе. У двух других были нарукавные повязки военной полиции, и у них были карабины.

– Так, а с чего ты взяла, что они меня знают?

– Ну, видно, что знают. Это точно. Хватит уже меня допытывать. Кстати, когда ты ушел, я подумала, что тебе стоит переночевать у моей сестры.

Кюхо вышел из телефонной будки и выбросил окурок на обочину.

Жена имела в виду свою старшую сестру. Ее муж работал в морской транспортной компании. Он был младше Кюхо, хоть и был мужем старшей сестры. В случае с Кюхо ему придется пустить его к себе переночевать, но какое лицо он при этом сделает. Да, ситуация малоприятная. Часы уже показывали восемь часов. По радио звучал марш.

Кюхо никак не мог понять, что и как произошло и что ему надо делать. В висках стучало так, словно били скалкой по белью. Тот медленный, тяжелый звук с причала, который Кюхо слышал, сидя на пороге дома, сменился на звук быстро бьющей по белью скалки. Бездумно он вошел в ближайший японский ресторан, где заказал саке и жареных воробьев. Разом опрокинув три-четыре рюмки водки, снова вышел на дорогу, и только оказавшись на улице, постепенно начал пьянеть. Затем в ближайшей галантерейной лавке он купил бутылку сочжу, пару сушеных кальмаров и сел на трамвай. Старый трамвай шатался из стороны в сторону. На противоположной стороне сидела женщина средних лет, похожая на японку, и читала газету. Она оторвалась от чтения, украдкой посмотрела на Кюхо и вновь