Книга Летнее королевство - Джиллиан Брэдшоу

сколько нужно заниматься?

Лорд Гавейн пожал плечами.

— На Оркадах мальчишки начинают тренироваться с семи лет. Обучение продолжается лет до четырнадцати или около того, а затем ребята уже могут ходить в набеги вместе со взрослыми, но опыт продолжают накапливать всю жизнь. Но это для пешего боя. Чтобы сражаться верхом, нужны особые навыки.

Конечно, я и раньше слышал то же самое. И про семь лет, и про четырнадцать, а потом все эти обученные воины берут и погибают лет в пятнадцать, а уж до двадцати пяти вообще мало кто доживает. Лорд Гавейн прав. Начинать в мои двадцать один уже поздновато. Знал я все это, но никогда не понимал важность тренировок до того, как на меня с укором посмотрела проклятая доска в сарае.

— Да я никогда и не говорил, что я воин, — пробормотал я. — То есть в битве от меня мало толку. Но ведь у воинов бывают слуги. Они-то не сражаются. И другие воины их не трогают.

— Ты прав. Не трогают. Слуги — собственность хозяина, и довольно ценная, если суметь их правильно продать, — сухо заметил лорд Гавейн, а затем добавил устало: — Ты сам себе хозяин, принадлежишь к свободному и успешному клану. Ваша семья — это вообще дар Небес. Так почему же, всеми святыми клянусь, ты вдруг захотел оставить все это, подчиняться хозяину, бродить по всей Британии, да еще когда многие встречные только и думают, как бы тебя убить?

— Господин, я знаю, что это какая-то нелепость, — я с трудом находил слова. — Знаю… Но, господин, Рим пал, а император на востоке оставил нас защищать наш край. Дедушка рассказывал мне об этом, когда я был ребенком. — Очень трудно объяснять то, чего и сам толком не понимаешь. — Ваш господин нас защищает. Мы — последняя христианская земля на Западе, всё, что осталось от Империи. Церковь ничего не делает, и короли Британии ничего не делают, только притворяются, что мир останется всё таким же вечно. А он уже давно изменился! Последние императоры его бы не узнали. — Чем дальше я говорил, тем легче мне давались слова. Удивительно! Оказывается, я могу говорить быстро! — Господин, Запад уже во тьме. Император Артур нанес саксам великое поражение, но война-то не кончилась. Битва так и продолжается. Ведь правда же? В Британии мир, лорд? Это вы называете миром?

— Мира не будет никогда, — промолвил лорд Гавейн словно бы про себя. Он внимательно слушал мои захлебывающиеся слова и не сводил с меня глаз.

— Конечно, не будет. Но сейчас-то его еще меньше, чем когда-либо. Теперь у нас война между законом и хаосом, между самими Светом и Тьмой. Возможно, лорд Артур, как говорят, жестокий человек, но даже если он настолько плох, как хочет его представить король Гвинеда, лучше выйти в поле и бороться со смертью и разорением, чем сидеть в Арфоне, как стервятник, в ожидании конца, или работать на ферме недалеко от Мор-Хафрена и делать вид, что в мире все ладно!

По лицу лорда Гавейна нельзя было угадать, как он относится к тому, что я несу. Я глубоко вздохнул, не совсем понимая, что наговорил, и чувствуя себя измученным.

— Как вы считаете, это достаточная причина, чтобы просить вас принять меня в слуги?

— Возможно. Ты сейчас говорил почти так, как мой милорд Пендрагон. — Он вздохнул и провел рукой по волосам. — Да, это достаточная причина. Причем, та же самая, что и для меня. — Он сел на солому и жестом пригласил меня сесть рядом. — Да, у тебя есть причина желать присоединиться к Братству, Рис ап Сион. — Лорд Гавейн устало опустил руки на колени. На запястье у него, там, где кольчужная рубашка выступала из-под туники, поблескивали стальные колечки. — Я думаю, что каждому мужчине надлежит сражаться на стороне Света. Мой лорд и его Братство так и делают. В этом веке они и должны это делать. И раз ты не можешь стать воином, нет другого пути, кроме как стать слугой воина Света. Я в слуге не нуждаюсь, но обязательно найдется кто-нибудь, кому он нужен, особенно если слуга понимает про битву Света и Тьмы, и твердо знает, на какой он стороне. Есть только одно, что может этому помешать.

— Вы говорите о моей семье? — догадался я. Во мне все дрожало. Ведь то, что сказал лорд Гавейн, означало, что он согласен взять меня с собой!

— Видишь ли, — Гавейн взял соломинку и стал ее покусывать, — твоей семье я многим обязан. Я в долгу перед твоим отцом. Он предоставил мне кров. К тому же, твой отец — мудрый человек. Было бы несправедливо просто взять и украсть у него сына. Мне кажется, он не захочет, чтобы ты уходил.

— Да, я тоже так думаю. Но, все-таки, если он согласится, вы возьмете меня с собой?

— Что же, если он согласится, у меня не будет выбора.

Что-то заставило меня протянуть руку высокородному господину. Он удивился, чуть поколебался и пожал ее.

Разыскивая отца, я не ощущал себя ни окрыленным, ни удрученным. Просто надо было найти отца. Семья собралась у очага. Обед был почти готов.

— А-а, вот ты где, Рис, — воскликнула мать — Соль принес? Что-то ты долго возился…

Я молча подал ей соль и повернулся к отцу, сидевшему у очага.

— Отец, мне нужно поговорить с тобой.

Что-то в моем голосе заставило обоих родителей замереть и тревожно взглянуть друг на друга.

— Ну что же, если тебе нужно поговорить, мне, наверное, надо послушать. — Отец встал и прошел в комнату, которую он и мать делили с младшими детьми. Я вошел следом, он прикрыл дверь за мной и сел на постель, глядя на меня с ожиданием. Ох! Перед лордом Гавейном говорить было легче.

— Ну, так что ты собирался сообщить мне?

Лучше не готовиться, лучше сказать все сразу и быстро. Если я промедлю, то вообще не смогу вымолвить ни слова. Трудно расставаться со своим кланом. Еще труднее, когда это расставание идет нелегко.

— Я попросил лорда Гавейна взять меня с собой, в Камланн. Я сказал, что хочу быть слугой кого-нибудь из людей Пендрагона. Лорд Гавейн согласился, но при