Книга Крылья - Мария Герус

– Дышит.

– Тогда займемся рукой.

– А как же…

– Потом.

Варка покосился на труды своих рук – вкривь и вкось наложенные повязки, шмыгнул носом и поглядел на Фамку:

– Вывихи вправляла когда-нибудь?

– Вправляла, – успокаивающе кивнула Фамка, – не такие страшные, но вправлять умею.

– А я не вправлял. Только смотрел, как отец вправляет. Тут вот какое дело. Надо медленно повернуть, найти нужное положение, а потом нажать, осторожно, но сильно. Отец – мужик здоровый, он это играючи делает. А нам с тобой придется вместе. Ты берись ниже локтя, а я за предплечье.

Фамка снова кивнула. На язык просились слова: «Кончай над ним измываться… Лучше дай чего-нибудь, чтоб помер поскорее и без мучений». Но она сдержалась. Крыса без сознания, все равно ничего не чувствует, а Варка сейчас похож на летящее к цели копье. Становиться между ним и целью явно не следовало. Она покорно взялась за холодную, совершенно безжизненную руку. Скрюченная кисть с начинающими синеть ногтями безвольно откинулась в сторону.

– Давай! – скомандовал Варка, цепенея от страха. Правильно ли они делают, он понятия не имел.

Раздался резкий щелчок. Жданка вздрогнула.

– Получилось? – спросила Фамка.

– К-кажется, получилось. – Варка сел на пятки, закрыл глаза, помотал головой, так что волосы упали ему на лицо.

Жданка, едва прикасаясь, погладила распухшее плечо, принявшее наконец нормальное положение, бережно уложила руку вдоль тела.

– Закрепить надо, – пробормотал Варка и потянулся за бинтом.

Он откладывал мучительный момент, когда придется заняться той раной. Фамка убрала временный пластырь, наложенный слева, под выступающими ребрами. Варка тупо уставился на сгустки крови, окруженные развороченной плотью. Почему несчастный Крыса до сих пор жив? Как и чем он живет? Дыра ничуть не меньше, чем те, в простреленном королевском знамени. Пулю не достать. Зашить все это он не сумеет, да и нечем. Выходит, придется оставить все как есть, только перевязать. Заражение неизбежно. Да и жить с пулей в кишках весьма затруднительно. Вряд ли даже крайны такое могут.

– Плохо, – сказали у него за спиной. – Но бывает и похуже.

Варка резко обернулся и оказался нос к носу с Ланкой.

– А ты-то откуда знаешь? – пренебрежительно обронила Фамка.

– Мы с матерью, – надменно объяснила полковничья дочь, – состоим в дамском обществе «Белая роза».

– Ну и чё? – немедленно ощетинилась Фамка.

– Это общество покровительства королевскому госпиталю, – снисходительно улыбаясь, пояснила Ланка. «Тебя, убогую, туда и на порог не пустили бы, – злорадно подумала она. – И не лезь к Варке. Тоже, помощница нашлась». Честно говоря, эту самую «Розу» Илана терпеть не могла. Заседания – невыносимая скучища, единственное развлечение: разглядывать чужие наряды.

Посещения госпиталя – и того хуже. Отвратительный запах, бинты в желтых пятнах гноя и ржавых – крови. Вонючие, косматые, страховидные раненые, сквернословящие даже в присутствии благородных дам. Да и жалко их, раненых-то. Так что попыткам матери таскать ее туда раз в неделю Ланка сопротивлялась как могла. Никак не думала, что такое может пригодиться в ее чистенькой, хорошо устроенной жизни.

– Куда уж хуже, – пробормотал Варка.

– Вот если бы оттуда сочилась черная жижа и запах был бы дурной, тогда – все. А тут только кровь.

– Только кровь, – тупо повторил Варка.

– Может, ничего такого не задето? Может, пуля снизу вверх прошла?

– Ну да, ну да, – забубнил Варка, – конечно, снизу вверх, он же взлететь пытался, и если проследить по направлению разрывов… – Очень осторожно он развел края раны. Вдруг перед глазами мелькнула маленькая замурзанная ручонка. Худые цепкие пальцы нырнули в мешанину из сгустков крови. Сдавленно охнув, Варка схватил невесть откуда взявшуюся руку и отдернул ее.

Тут ахнула не только Ланка, но и суровая Фамка. В окровавленных пальцах Жданки был зажат бесформенный кусочек свинца.

– Ты чё, убогая, – зарычал Варка, – совсем умом тронулась?! Ты чего творишь?!

– Я пулю достала, – сияя, сообщила Жданка, – ведь это же пуля, правда?

– Пуля! – простонал Варка. В голове вихрем пронеслось: грязь, заражение, антонов огонь. У отца один больной умер от антонова огня. Варка видел, во что он превратился и как мучился перед смертью.

Тут прямо перед ним возникла скляница с очищенной виноградной водкой. Скляницу держала Ланка. Варка вцепился в прозрачный пузырек как в якорь спасения, щедро плеснул и на рану, и вокруг нее. Делать этого было нельзя. Человек в полном сознании на стену полез бы от боли, но Крыса даже не вздрогнул. Впрочем, он, кажется, уже и не дышал. В безумной спешке Варка скрутил огромный бесформенный пластырь, пропитав его всем, что только пришло в голову и казалось подходящим к этому случаю, наложил на рану, перевязал. Зашивать он не умел, да и не знал, честно говоря, что к чему там надо пришивать. Все… Варкины знания и умения давно закончились. Крыса, весь в бинтах, походил на длинную гусеницу в белом коконе.

– Дышит?!

– Дышит, – тонким голосом ответила Жданка.

– Укройте его. Где-то тут было одеяло.

Варка попытался встать. Ничего не вышло. Оказывается, от долгого стояния на коленях ноги затекли так, что он их почти не чувствовал. Куртка была мокрой от пота. Ледяные ручейки стекали по ноющей спине. Камин, о котором все забыли, потух, и в темной кухне вновь стало холодно.

Фамка подхватила Варку под мышки, помогла подняться и оттащила поближе к камину. У камина обнаружился Илка. Он сидел на табурете, смирно положив руки на колени, и мерно раскачивался из стороны в сторону. Из уголка приоткрытого рта змеилась влажная дорожка слюны.

Подошла Фамка, сунула Варке в левую руку кусок лепешки, в правую – сомнительной чистоты глиняную кружку. Варка жадно хлебнул и закашлялся.

– Ты чего туда намешала?!

– Водку твою развела, – спокойно объяснила Фамка, – правильно развела, ты пей, не сомневайся. Тебе сейчас надо, а то свихнешься еще. Хватит с нас одного Илки.

Варка прислушался. Все было тихо. Собачий вой отдалился, доносясь откуда-то снизу, со стороны Слободки. Варка поморщился, залпом осушил кружку и тут же заснул с куском лепешки в руке.

* * *

Его трясли за плечи. Трясли изо всех сил, так что голова моталась из стороны в сторону. В уши ввинтился какой-то ужасный звук. Варка замычал. Глаза никак не открывались. Тогда его сильно ударили по щеке. Варка выбросил вперед кулак, стараясь отмахаться, и попал в мягкое.

– Дурак! – пискнуло мягкое. – Проснись! Да проснись же ты, наконец, урод несчастный.

Варка слегка обиделся. Уродом его еще никогда не обзывали.