Книга Рассвет - Генри Райдер Хаггард

— Миленькая моя миссис Робертс (так назвалась Хильда)! Вы не берите близко к сердцу, все они грубые скоты — и больше ничего! Видали бы вы моего Сэмюэля, который помер уж лет десять назад и лежит себе в могилке на Кенсальском кладбище. А ведь он ни гроша не оставил, чтоб даже за место это заплатить, не считая тридцати пяти бутылок бренди. И все же он был красавчик, бедный мой дорогой муженек — никакого сравнения с вашим!

— Позвольте заметить, миссис Джейкобс, что мой муж — вовсе не грубая скотина, как вы изволили выразиться! — с достоинством возразила Хильда.

— Ах, миссис Робертс, да ведь и я всегда защищала моего Сэмюэля, хотя он и был самой грубой скотиной на три окрестных графства. И не в обиду всем им будет сказано — я всякого из них назову грубой скотиной, коли он приходит к законной жене два раза в месяц, не говоря уж о том, что такой ангел, как вы, из-за него плачет!

— У мистера Робертса есть свои обстоятельства, миссис Джейкобс, и вы не должны так о нем говорить.

— Да-да, мой Сэмюэль точно так же говорил, когда по три ночи кряду дома не ночевал, да только однажды-то я отправилась за ним следом и повидала это его Обстоятельство — довольно хорошенькое, надо сказать, все размалеванное и в перьях с блестками. Вертлявая такая, и глаза, как плошки. У мужиков вечно «обстоятельства», о которых они не говорят. А вы бы лучше оделись и прошлись немного — вечер такой теплый! Вы себя чувствуете разбитой, но это ничего, в интересном положении нужно делать физические упражнения. Я вот, помню…

Тут Хильда поспешно прервала достойную хозяйку и принялась одеваться, лишив себя, таким образом, интереснейших воспоминаний миссис Джейкобс.

Вечер и в самом деле был прекрасный, ясный и теплый, так что Хильда, обычно гулявшая вдоль Линкольнс-Инн-Филдс, решила пройтись подальше и отправилась мимо Линкольн-Холл на Новую площадь. Здесь она вошла в одну из арок напротив того места, где ныне стоят новые здания суда. Здесь обитали книготорговцы, и в витринах их лавок были разложены многочисленные сокровища юридической и иной мысли, способные привлечь студентов, торопящихся в суд, или судейских клерков, желающих освежить свои знания. В данный момент у одной из таких витрин стоял некий молодой человек, и когда Хильда вошла в арку, он как раз изучал брошюру, посвященную правам наследования. Этим молодым человеком был Джордж Каресфут: он пытался выяснить, унаследует ли он хоть что-нибудь, если его дядя умрет скоропостижно.

Молодой человек приехал в Лондон по делам фирмы, а теперь лениво ждал вечера, чтобы окунуться в вихрь удовольствий, как он их понимал, ибо Джордж был в душе весьма веселым и разбитным малым.

Еще он был крайне наблюдателен — и потому сразу обратил внимание на тень, упавшую на разложенные в витрине книги. Осторожно обернувшись, Джордж мигом заметил обладательницу тени — статная молодая дама, по всей видимости, решила отдохнуть в тени арки от яркого солнечного света. Что-то в ее облике показалось Джорджу знакомым; он дождался, когда незнакомка остановится, двинулся вперед, затем быстро обернулся — и с первого взгляда узнал Хильду фон Хольцхаузен, очаровательную компаньонку мисс Ли, которая сейчас должна была находиться в одной из глухих провинций Германии. Глаза Джорджа блеснули — и целый вихрь разнообразных идей фейерверком озарил его весьма способный мозг.

— Ставлю соверен — вот я тебя и поймал! — пробормотал Джордж.

Тем временем Хильда неторопливо миновала Ченсери-лейн, затем свернула налево, достигла Холборна и другим путем вернулась на Линкольнс-Инн-Филдс. Само собой разумеется, Джордж следовал за ней на почтительном расстоянии, не упуская, однако, из виду. Первым его порывом было заговорить с Хильдой, однако он отказался от этой мысли.

На пороге дома, в котором скрылась Хильда, стояла хозяйка — она отчитывала мальчишку мясника, весьма энергично характеризуя и качество мяса, и некоторые личные качества мальчишки. Паузу она сделала всего однажды, когда Хильда проходила мимо нее в дом и сказала ей что-то, заставившее достойную женщину рассмеяться. Мальчишка мясника воспользовался этим и сбежал — остаток своей нотации миссис Джейкобс пришлось кричать ему вслед. Тем временем Джордж понял, в чем состоит его шанс…

Приблизившись к миссис Джейкобс и вежливо поклонившись, он в самых изысканных выражениях поинтересовался, не является ли она хозяйкой дома, а когда она ответила утвердительно, спросил, не сдает ли она комнаты.

— Благодарю покорно, сэр, — отвечала миссис Джейкобс, — но я не сдаю комнаты одиноким джентльменам.

— Ах, вы ошибаетесь, мэм. Я женат.

Миссис Джейкобс посмотрела на него с некоторым сомнением.

— Полагаю, сэр, вы не будете против, если я спрошу у вас рекомендации?

— Да хоть десяток, если угодно, мэм, но, быть может, взглянем сперва на комнаты?

Миссис Джейкобс признала это разумным, и они поднялись наверх. Джордж шел впереди. На первом этаже возле одной из дверей стояли дамские туфли для прогулок, и он догадался, кому они принадлежат. Безмятежно схватившись за ручку двери, Джордж спросил:

— Комнаты здесь, не так ли?

— Нет-нет, сэр, здесь живет миссис Робертс. Прошу вас — следующий этаж.

— Миссис Робертс? Полагаю, это та привлекательная молодая леди, которая недавно вошла сюда? Не в обиду будь сказано, мэм, но мужчина должен быть осторожен, когда собирается привести в незнакомое место свою супругу. Надеюсь, миссис Робертс — респектабельная особа?

— О Господи, да! Бедняжка! — с некоторым негодованием выпалила миссис Джейкобс. — Они тут поселились в тот самый день, когда поженились — прямиком из церкви Сент-Джуд, что в Баттерси, приехали сюда.

— Разумеется, она и выглядит очаровательно. Надеюсь, супруг ее достоин! — рассеянно заметил Джордж, осматривая комнаты на втором этаже.

— Ну, что касаемо внешности — так он красавчик, как и все смуглые мужчины, только не нравятся мне красавчики, навещающие своих законных жен два раза в месяц. Впрочем, — внезапно оборвала себя миссис Джейкобс, — не мое это дело.

— А я с вами согласен, это весьма предосудительно. Как женатый человек, полностью разделяю вашу точку зрения. Очаровательные комнаты, мэм, просто очаровательные. Я обязательно сниму их, если женушка одобрит мой выбор, и дам знать вам завтрашней почтой, миссис… Джейкобс? Благодарю вас. Доброго вечера, мэм.

С этими словами Джордж удалился.

Вечером он не пошел, как намеревался, развлекаться, а сел вместо этого в курительной комнате своей гостиницы и долго о чем-то думал. Кроме того, он написал письмо миссис Беллами.

На следующее утро он сел в кэб и отправился в церковь Сент-Джуд в Баттерси, где потратил некоторое время на изучение записей в книге регистраций, в результате которого попросил выдать ему заверенную копию следующей записи:

«1 августа 1856 года Филип Каресфут, холостяк, джентльмен, сочетался браком с девицей Хильдой фон Хольцхаузен. Подписи: Дж. Фью, викарий. Свидетели Фред Натт, Элиза Чемберс».