Книга Залес. Противостояние - Салли Эверс

От страха леди зажала рот рукой, чтобы не взвизгнуть.

— Когда вы взяли меня на работу, я обещала защищать госпожу, — Прорычала она, не торопясь отпускать руку Хеуда.

— Да как ты смеешь…

Наяда выгнулась, будто подставляясь для удара, подразнивая тем самым господина и усмехнулась. Высший акт неповиновения.

— Хеуд, пожалуйста, она не понимает, что творит, — попыталась вмешаться леди.

— Заткнись! — Огрызнулся он на нее. — А ты… Ты об этом пожалеешь, грязная…

— Я вообще-то помылась сегодня, очень тщательно.

Близость к Хеуду сбрасывала с нее остатки разума. Она знала, что он опасен, он может лишить ее жизни одним лишь словом. И все равно готова была кидаться в стычку каждый раз, как видела его. Не потому что отчаянно хотелось защитить леди Эванлин, они особо то и не знали друг друга. Просто некий комок в груди из жажды противостояния и злости, поднимался всякий раз, как их взгляды встречались. Наяде казалось, Хеуд знает что-то такое, что ей бы очень пригодилось. Это раздражало еще сильнее.

Все эти годы, живя в Хорте, она изо всех сил сдерживалась, заставляя вести себя правильно, покорно, не вызывая подозрений и лишнего внимания. Но сейчас все в ней горело, угрожая взорваться. Наяда не понимала, что повлекло за собой такой всплеск чувств, видение или отражение в зеркале прошлой ночью? Тогда что-то надломилось в ней, выпуская наружу нечто новое, неизведанное.

А между тем вернулось и осознание реальности. Девушка медленно опустила руку и склонила перед господином колени.

— Мой разум помутился, милорд. Мне так жаль. Смею ли я просить пощады?

Однажды ничто не заставит ее поступать так.

Поздно, Хеуд успел заметить в ее глазах вызов, как бы она не умоляла, он не забудет того, что видел. Господин присел перед служанкой, одной рукой обхватил ее подбородок и приподнял. Он о чем-то думал, но о чем, Наяда не могла понять, слишком холодными казались его глаза, девушка не понимала до конца, может ли этот человек испытывать хоть какие-то добрые чувства.

— Правильным будет высечь тебя и кинуть в тюрьму, гнить.

Его слова уже хлестнули девушку больнее любой плети.

— Ты лишь подтвердила мои подозрения о своем кошмарном воспитании. С этого дня Эванлин займется этим, если хочет спасти тебе жизнь. — Он красноречиво взглянул на жену и снова посмотрел на служанку. — Больше повторять не стану, учти.

Леди Эванлин подхватила Наяду под руку и быстро увела в свою комнату.

— Ты хоть понимаешь, что наделала?

— Мне очень жаль, миледи.

— Нет, тебе не жаль, не ври! — Эванлин поцокала языком. — Пойми ты, глупое создание, он хотел тебя убить. Убить! Я уговорила взять тебя служанкой, чтобы ты была под нашим контролем и не взболтнула лишнего.

— Вы говорите о той ночи в лесу?

Наяда начала понимать происходящее. Ну конечно же, с чего бы Хеуду ни с того, ни с сего нанимать ее, да еще так рьяно. Он боялся. Боялся, что однажды язык девушки, которая видела то, чего не должна была, развяжется. В таком случае легче всего устранить это маленькое недоразумение, никто бы на него не подумал. Или, как предложила леди, у которой оказалось весьма доброе сердце, что неожиданно, держать ее на привязи, не позволяя открывать рот лишний раз.

— Что я тебе говорила утром? Веди себя тихо, молчи и прислуживай. Неужели так сложно?

— Он издевается над вами.

— Это… Это неважно, ясно? Делай, что говорю и не глупи. Не связывайся с ним. Никогда.

Предостережение Эванлин было до боли искренним. Она тоже кое-что знала.

— Скольких уже он убил?

— Молчи, Наяда, молчи! Не смей это произносить!

Она подчинилась, зная, что так будет правильно. Замолчала, снова склоняя голову. Но ничто на свете не сможет обуздать ее дух, ни Хеуд, ни его молнии. Ночью Наяда приняла решение, которому отныне должна следовать, ради его достижения. И она будет играть в эту странную игру, подыгрывая господину-извергу и госпоже-птичке столько сколько будет нужно.

Птичка, именно так Наяда могла одним словом описать леди Эванлин. Маленькая, хрупкая, невысокого роста. Приятная внешность и большие испуганные глаза. Птичка, запертая в шикарной клетке, тщательно подготовленной хищником.

— Вы сказали, что многие дела будут на мне. Чем именно мне предстоит заниматься?

Леди Эванлин чуть расслабилась, получив тот вопрос, на который может ответить. Она поудобнее устроилась в кресле, не теряя ни капли грациозности и начала перечислять. По мере перечисления каждого пункта, Наяда поняла, что нужно было задать вопрос иначе: «Чего не предстоит делать?». Она пожалела, что некуда записать все наказы госпожи.

Так прошел ее первый день в Знатном Доме. Пока леди перечисляла кучу пунктов и подпунктов, Наяда размышляла, как сильно ее жизнь изменилась всего за один день. Теперь она тоже заперта в клетке. Хеуд хорошо подготовил эту ловушку для голодранки, которая в первую очередь подумает не о безопасности перед тем, как принять щедрое предложение, а о еде, которая сулит слугам в богатых семьях.

Но и он смертен, поэтому не учел лишь одной детали. Если он считал себя хищником, а неразумную служанку жертвой, то не просчитал, что жертва становится опасней любого хищника, в тот момент, когда ее загоняют в угол.

5 День служанки

Девушка открыла глаза и вскочила с кровати, бегая по комнате в поисках свежего платья и туфель. На службе в Знатном Доме ее пробуждение стало похоже на нечто нервозное и прыткое, будто находилась она на службе в королевской армии. Секунда на осознание, что проснулась. Еще секунд пять на подъем своего бренного туловища. Быстро оделась, заплела волосы и побежала.

За неделю такого бешенного ритма Наяда почти к этому привыкла. Почти. На позднем завтраке она тайно зевала, стараясь делать это так, чтобы никто не видел, на позднем ужине была похожа на сонную муху однодневку: день отжила, к вечеру померла.

Как и предупреждала леди Эванлин, обязанностей у Наяды и в самом деле было предостаточно. Первые несколько дней она даже не успевала подумать о чем-то своем, после долгого дня падала на кровать и моментально засыпала.

Просыпаясь с рассветом, она бежала сервировать стол, теперь Наяда знала, что это слово не обозначает название блюда. Накрыв расставленную посуду шелковыми салфетками, девушка бежала в гостиную, чтобы разжечь посильнее огонь в камине. Одним только чудом не перепачкавшись в саже, опрометью бросалась в кухню, ставила греться чайник и убегала, зная, что через десять минут придет кухарка и продолжит работу на кухне.

Ее утренний ритуал сопровождался пробегом по дому. Стараясь ничего не забыть, Наяда на ходу перечисляла, что еще нужно сделать до пробуждения хозяев.

Она влетела в ванную комнату господина с пачкой свежих полотенец. Самое большое для тела, поменьше для злобной морды, еще меньше для ног и самое маленькое для мерзких рук. Она не понимала, почему ванная леди находится в ее комнате, а ванная господина на другом конце коридора от его комнаты, задумываться об этом было некогда. Разложив полотенца, девушка проверила наличие всего необходимо для того, чтобы вымыться и освежиться и побежала дальше, оставив дверь ванной приоткрытой, знак того, что она здесь была и все проверила.