Книга (с)дала на «отлично» - Олли Ро

Но что я могла ответить на его вопрос?

Только правду.

Нехотя отлипла от профессора и взглянула в его черные, чересчур серьезные глаза. Сквозь запотевшие стекла автомобиля по лицу Марка скользили огни проезжающих мимо автомобилей. Между бровей залегла хмурая морщинка, на виске все еще дрожала голубая жилка, а губы сомкнулись в капризном изломе.

Такой красивый.

Такой родной.

Будто всю жизнь его знаю и сижу на коленях. Мне удобно, спокойно, легко. Я погладила щеки прохладными пальцами. Не смотря на то, что его щетина царапала мое лицо и шею во время поцелуев, руками она ощущалась невероятно мягкой. Впервые так близко смотрю в глаза профессору. Оказывается, у него по-девчачьи длинные черные ресницы, а в необычайно темных карих глазах, словно искры горят маленькие желтые вкрапления.

Этим глазам нельзя врать. Марк заслуживает откровенной правды, какой бы она ни была.

— Ты прав, Марк Робертович. Все не просто… Отец, с коим ты имел честь сегодня пообщаться, хочет выдать меня замуж. За какого-то престарелого немецкого наследника. Жутко благородного, страшно богатого и ужасно извращенного.

— Вот это характеристика. Вы хорошо знакомы?

— На самом деле нет. Я его даже не видела. Но это и не обязательно. О человеке всегда говорят поступки. Так вот, когда мне было шестнадцать, этот херр, прости господи, где-то высмотрел меня и застолбил.

— В смысле застолбил? — улыбнулся профессор такому детскому выражению. Конечно, умному образованному человеку невдомек, как бывает жесток мир к маленьким русским девочкам.

— О, наследник титулов пришел к папеньке, сказал, что готов на мне жениться. Будет ждать, пока я вырасту и получу достойное образование. Кстати, он тоже какой-то там профессор. Но в дополнение к его руке и сердцу, качающему голубую кровь, было несколько условий, помимо моего диплома. Первое — я должна в совершенстве знать немецкий. Второе — к моменту бракосочетания оставаться невинной. Дескать, их благородному семейству исключительно важны образование, моральные качества и воспитание, нежели финансовый достаток и положение в обществе.

— Хмм… — нахмурился мой профессор. — Ты хочешь сказать, что ты до сих пор девственница?

— Удивлен, профессор? — хмыкнула я.

— Да я охренел, Вика! — его откровенная реакция заставила меня рассмеяться. Да уж, поворот, в глазах профессора я наверняка выглядела распутной девицей свободных нравов.

— В тот же год, когда отцу сделали предложение, я отправилась в закрытую школу в Мюнхене и прожила там год среди немецких девочек разного возраста, ни одна из которых не говорила ни слова по-русски. Тогда же узнала, что у мамы рак. Я пропустила целый год ее жизни. За это время она прошла через химию, пересадку костного мозга, реабилитацию. Когда я вернулась, ей диагностировали ремиссию. А через два года ее все равно не стало.

— Мне очень жаль, Вика. — Марк ласково обнял мой плечи, а я с трудом, но все же удержала слезы. Ни к чему снова рубить раны по швам.

— Потом был скандал с ВУЗом. Я поступила в Суриковку на факультет графики, хотела рисовать иллюстрации к книгам, изображать волшебных героев фэнтези или детских сказок, а в итоге пошла в наш институт осваивать профессию экономиста в сфере международной торговли. И все ради того, чтобы выполнить условие жениха о достойном образовании. Вот скажи мне, Марк Робертович, хороший из меня экономист?

Горский лишь тяжело вздохнул в ответ и отвел глаза.

— Вот то-то и оно… Примерно тогда же ко мне приставили Юрика.

— Юрика?

— Угу. Мой первый охранник. Тогда я еще верила, что он бережет меня от бандитов и отбитых папиных конкурентов, а на деле лишь отпугивал всех парней в районе ста метров. Но, знаешь, меня это не напрягало. Болезнь мамы, потом ее смерть, трудности с учебой… Я всегда была достаточно замкнутым человеком. И до недавних пор мне абсолютно было не до романтических отношений. Хотя, я совершенно не чувствовала, что чем-то обделена или что мне запрещают что-то важное… Нет. Мы с Юриком постепенно как-то сблизились, даже подружились. Он скорее напоминал старшего брата, нежели охранника. Диктовал мне, кстати, в наушник ответы на экзамене по твоей любимой «Экономической теории».

— Так и знал, что ты списала. — прищурился Марк.

— Угу. Заставил меня там чуть ли не раздеться, шпоры все искал несуществующие. — захихикала я.

— Аферистка!

— Я и «Региональную экономику» тебе также сдавала.

— Вика-Вика! А я еще хотел тебе автомат поставить!

— Ой, Марк Робертович! Вот учила я твою нудную макроэкономику! Наизусть, как стихи в школе! И что?! Пришла Анфиса и за пять минут раскатала меня по полной! Ты реально сгорел бы от стыда, если бы слышал мое мычание дебила на параде! Так что да, не заслуживаю я твоего автомата, профессор. Приду на общих условиях. Обещаю, что без наушника! Просто… Согласись, Марк, не всем дано разбираться в тонкостях экономики. Живут же люди и без этой науки. И среди них вполне себе достойные личности.

— Согласен… Прости, мне очень жаль, что столько времени ушло впустую. Уверен, в Суриковке за эти годы ты добилась бы невероятных высот. У тебя потрясающий талант, малыш. Нельзя зарывать его в землю.

— Спасииибо…

— Что же стало с Юриком?

Я виновато поморщилась.

— Дебильная вышла история. На самом деле. Какое-то дурацкое стечение обстоятельств на фоне моего помешательства. Мы сидели в гостиной, щелкали каналы по телеку и наткнулись, значит, на сериал. Оказалось, экранизация одного романа. «Зулейха открывает глаза» — может, слышал? Короче, нас с Юриком зацепило. Ждать новой серии не хотелось, поэтому уже через пять минут я купила электронную книгу. Два дня… Два дня я жила в ожидании счастья для этой несчастной женщины! О, Марк, мое разочарование было такой величины, что мой мир серьезно пошатнулся. Я подумала, мне двадцать два! А я будто в пузыре живу. Все у меня тихо, да ладно. Только вот жизнь как будто мимо проходит. Люди в моем возрасте уже детей рожают, а я не то что член не видела, даже не целовалась ни разу.

— И ты решила поцеловаться с Юриком?

— Нет, профессор, целоваться мне с ним не хотелось. Я решила сразу посмотреть на член.

Марк громко рассмеялся, задрав голову кверху. Так по-юношески искренне и заразительно, что у меня сердце сжалось в приступе умиления.

— На самом деле, смешного мало. Я два дня уговаривала Юрика спустить штаны. Он ни в какую. А меня уже просто переклинило. Казалось, как только увижу мужской орган, сразу откроется какая-то невероятная истина. Ну или в жизненном плане можно будет поставить галочку, типа как «дерево посадил», «дом построил», «на член посмотрел»… Бред, конечно. Но цель была поставлена. Юрика я дожала из принципа. Причем, в прямом смысле. Загнала в угол, сунула руку в штаны… В общем, дебильная история. Не стоило оно того… Юра уволился и я потеряла еще одного близкого человека. Папа нанял Васю и объявил, что на новый год мы едем знакомиться с женихом. Я наивно полагала, что история с замужеством изжила свою актуальность, но оказалось зря. И тогда пришло решение во что бы то ни стало избавиться от девственности. Так сказать, нарушить последнее условие и стать браконепригодной для высокоморального извращенца голубых немецких кровей. Но найти кандидата, когда тебя стережет личный цербер, та еще задача. И единственным ее решением стал университет и один нудный профессор.