Книга Она спрятала сердце в куклу - Евгения Хамуляк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Он был плохим психологом», – подумала миссис Вридли, поглаживая свою несчастную спину и в тысячный раз осматривая страсть своей жизни – комнату, уставленную сотнями старинных кукол давних эпох и дальних стран.
– Он был плохим психологом, – грустно и устало, теперь уже вслух, повторила миссис, и большинство фарфоровых головок согласилось с ней. – Он никогда не уважал дедушку, бабушку и маму, – продолжала этот странный разговор миссис Вридли, и куклы с этим тоже соглашались, но как-то особенно устало, будто слыша это вот уже в тысячный раз. – А тот, кто не уважает папу и маму, – некрасиво потерла миссис Вридли свой нос, помятый от ношения очков и ставший со временем крючковатым и немного красным, – тот долго не проживет.
Последний слог миссис пропела. И тут же стеклянные и пластмассовые глаза фарфоровых девочек и мальчиков вспыхнули, некоторые наполнились слезами, прокатился детский ропот и шепот.
– Да-да, дорогие мои, мое время пришло. Я слишком долго ждала. Мои жизненные страницы стали похожи на слезы Джулии.
И миссис взяла на руки свою любимицу, фарфоровую девочку в платьице настоящей дамы, с антикварным жемчугом на пухлой девичьей шее. Девочка была ростом с настоящего ребенка шести-семи лет, а по возрасту насчитывала более двухсот лет, и все еще плакала своими кристально чистыми застывшими слезами. Ничего не понимая, в полной растерянности Джулия стала вертеть туда-сюда своей головкой.
– А как же мы?
– Девочки, старое должно уступить место новому. Я и так слишком цеплялась за эту жизнь. О, есть люди, которые будут совершенно правы, назвав меня настоящей стервой, – улыбнулась миссис каким-то старым воспоминаниям. – Но в душе я уже просто старая черепаха, – миссис Вридли взяла зеркальце из рук красавицы малышки Клариссы, которая вот уже как 168 лет не расставалась с ним, посмотрела на свое отражение и сказала: – Господи, как я стала похожа на своего отца! Одно лицо… Бр-р-р…
И в зеркале ей криво улыбнулось унылое бесцветное лицо с глубокими продольными морщинами, с такими же бесцветными ресницами и бровями, окаймленное короткими волосами непонятного цвета, через которые уже просматривалась седина. Некогда это лицо озаряли гениальные терапевтические планы, глобальные проекты и новаторские идеи. С годами от изворотливого ума и коммерческой жилки глаза приобрели тот блеск и разрез, которым обладают лишь хитрецы и интриганы. А губы, некогда крашеные лишь в пурпурный цвет, застыли в кривой ухмылке, подсвеченной сухими морщинами лилового цвета.
Действительно в отражении сейчас трудно было понять, мужчина это или женщина. В целом лицо было волевое и характерное, про таких говорят «старая лиса» и стараются держаться подальше.
– Лучшее, что было в моей жизни, – это вы, мои дорогуши. Вас я любила по-настоящему.
Из толпы малышей, сгрудившихся у ног хозяйки, вышла маленькая, пухленькая, деловитого вида девочка с надутыми губками, сдвинутыми бровками и скрипучим и неживым голосом, скорее напоминавшим голос карлицы, и сказала:
– Мы тебя любим, Риджи. Давай к нам, – и карлик-девочка протянула фетровые ручки к миссис, просясь на колени.
– Вчера после обеда я вот что подумала, – миссис Вридли устало откинулась в кресле, не отвечая на призыв, и куклы синхронно повернули свои головки ушком к хозяйке, чтобы лучше слышать. – Мой отец всегда говорил, что я сошла с ума, раз таскаю кукол в дом. Он называл вас хламом. Говорил, что лучше бы я вышла замуж за Виктора и родила десяток детей, и они продолжили бы нашу практику. Ибо лечить людей от них самих и зарабатывать – это сущий пустяк и проще простого. Дети, мой отец был истинно прав. Но я никогда не хотела иметь детей и тем более заботиться о муже. Меня просто не научили любить. Я бы не сделала счастливым и котенка. Может быть, и хорошо, что все мои дети рождались мертвыми?! Леолин и Берта, девочки, вы помните, что́ я из себя представляла в девятнадцать лет?
Я стала работать в клинике как заведенная просто ради того, чтобы с каждой зарплаты покупать кукол. Мне было чихать на людей. Люди были последним, о чем я думала. А когда умерла мама, я стала покупать кукол в два раза больше. Теперь я понимаю, что именно вы все это время поддерживали во мне жизнь. Все лучшее во мне – это вы. И я больше не хочу притворяться, Бейси, – миссис взяла на руки одну толстушку в очаровательном платье, готовую вот-вот расплакаться. – Жизнь прошла скучно и бестолково. Да, были взлеты, но кто их помнит? Кому они нужны? Я глубоко ошиблась, сделав все ставки только на себя. Я не любила мужа, не хотела тратить себя на детей, не умела ценить друзей; я, я, я… Дети, запомните мой совет: больше доверяйте миру и людям, доверяйте другим. Это намного выгоднее и полезнее. Будьте добрее, даже там, где от вас этого не ждут.
Вы питали меня пустыми мечтами все эти годы, а я верила только себе и вам. О чем я только думала?! Я была такой хорошей и красивой девочкой, а превратилась в куклу с картонным черствым сердцем, которая умела только работать и зарабатывать деньги на чужих страстях. Я вас так любила, что уже почти ненавижу людей. А теперь и вас. Но, слава богу, это закончилось.
– Риджи, давай с нами… – пропищали плаксиво малыши.
– Я не хочу быть куклой, дети. В следующий раз я постараюсь стать человеком.
В этой главе Долли узнает, кто же она на самом деле, и Королева Желаний возвращается в Волшебный лес, чтобы вновь исполнять все заветные мечты людей и кукол.
Я не знала, что мне делать со всеми этими поломанными, искалеченными куклами. Грудой ручек, ножек и головок они жалко лежали у меня в подоле платья. Мое сердце плакало, я нежно гладила их, словно своих детей, и раскладывала на коленях, собирая каждую так, как их знали при жизни. Мне казалось, что, кроме меня, они уже больше никому не нужны. Их стеклянные бездушные глаза смотрели холодно и безучастно.
Такой, взволнованной и плачущей, нашла меня моя мама. Она ахнула при виде этой кукольной фабрики на моей постели и поспешила помочь собрать их. Затем предложила сопроводить ее на рынок, который как раз сегодня приезжал в наш город. По ее мнению, это была неплохая идея – распродать подобное барахло и выручить немного денег. Мама говорила, что найдется немало сумасшедших, которые таскаются и гоняются вот именно за таким хламом. И деловито собрав все мои находки, она сложила их в старый потертый чемодан, и мы отправились на рынок.
Городской пятничный рынок итальянской провинции – это любимое занятие и настоящий ритуал, многовековая традиция как для жителей города, так и для гостей. Со всех регионов съезжаются торговцы и покупатели, желая купить и продать все, что имеет и не имеет цену на знаменитых развалах: продуктовых, антикварных и вторых рук. Всем было известно, что на пятничном рынке уходило все, от залежавшегося прошлогоднего товара до гнилых томатов.
Площадь города украшалась незатейливыми разноцветными бумажными фонарями. Дымили костры с аппетитно шипящим на сковородах мясом. Люди приходили за свежими продуктами, горячим хлебом, булочками и просто встретиться и поболтать со знакомыми. Встречались восточные и цыганские кибитки, полные мелочевки, поблескивающей золотом и серебром всех сортов. Крики и призывы к дешевизне раздавались то тут то там. Старьевщики методично раскладывали на коврах свои сокровища – картины и вазы, стулья и книги, кукол и детские коляски – в надежде обогатиться за счет всех этих отслуживших свой век вещей.
