Книга Господин Чичиков - Ярослав Веров

Перетятькин казался озабоченным. Он оценивающе окинул взглядом Дятла, посмотрел на магнит.

– Включал? – спросил он.

– Включал, – кивнул Дятел.

– Ну и как оно?

– Живой.

– Понятно.

Перетятькин потоптался в нерешительности и переспросил:

– Так значит, включал?

– Давай, Нестор Анатольевич, залазь. В принципе ничего страшного.

– Я понимаю, – ответил директор. – Ты, Аркадий Никифорович, на сколько ставил?

– Таймер выставлял Жека. Ты включай.

Директор включил магнит.

– Теперь головой туда, – кивнул на соленоид Дятел.

– Да я понимаю, – промямлил Нестор Анатольевич и, зажмурившись, проделал эту операцию.

Магнит загудел и ровно через минуту выключился. Нестор Анатольевич высунул голову и, отирая пот с лица, спросил:

– И это все?

– Осталось самое главное.

– Что такое? – с некой опасливостью в голосе спросил директор.

– Обнаружить в себе сверхспособность.

– Так значит, голубчик, ты уже обнаружил! – директор вмиг преобразился.

Дятел солидно покивал.

– Я так понимаю, Аркадий Никифорович, ты намерен хранить это дело в секрете?

Дятел снова покивал, согласно развел руками.

– Разумно, голубчик, разумно.

И вдруг Перетятькин увидел маленькое, с мизинец размером, синюшного оттенка существо – человечка, сидящего на лбу Аркадия Никифоровича. Хоть человечек и был крайне мал, Нестор Анатольевич разглядел ехидную ухмылку на его рожице. Заинтересованный, директор подошел вплотную к Дятлу и, сняв очки, уставился на лоб заведующего «больничкой». Тот расценил это по-своему.

– Что, третий глаз растет? – довольно усмехнулся Дятел.

– Да нет, голубчик, это я так, – задумчиво произнес Перетятькин.

А маленький человечек развернулся и показал директору голый зад. После чего соскользнул по лицу Дятла дальше, на грудь. Где залез под полу пиджака и уже оттуда показал директору крошечный кукиш. Перетятькин порадовался удивительной остроте своего зрения. А потом и глубине: человечек был ясно различим и под пиджаком. Здесь он сменил цвет на бордовый.

– Что это вы меня обнюхиваете? – перешел вдруг на «вы» Дятел.

Перетятькин обнаружил, что чуть ли не касается носом лацкана пиджака Аркадия Никифоровича.

– Извини, голубчик, – мягко сказал он и, сообразив, спросил: – Так значит, третий глаз открылся?

– А у тебя что? – понизив голос, ответил Дятел.

– Еще буду разбираться, – деловым тоном сказал директор. – А Жеке месяца не дадим, как думаешь?

– Хрен ему, а не месяц, – легко согласился Аркадий Никифорович. А для себя решил отныне общаться с Жекой только по телефону и уклоняться от личных встреч.

– Мне тут в голову хорошее название пришло для нашего предприятия, – сообщил директор. – Назовем его «Проект «Поиск гения».

– Это ты, конечно, гениально придумал, Нестор Анатольевич. Только вдруг второй Жека появится? Или какая-нибудь испепеляющая взглядом?

– Нет, ну я это в принципе. Здесь, конечно, надо исследовать. Конечно, сверхспособности пациентов должны быть под нашим контролем.

– И только способности, которые наметим мы.

– Да, без Жеки, как ни крути, никак, – протянул директор.

– Выходит, никак.

– А ну-ка, погоди, – Перетятькин снова нагнулся к груди Дятла, потянулся рукой к человечку.

– Нет, сердца моего не трожь. – Дятел вскочил со стула. – Не знаю, что там у тебя за способность, но руки попрошу не распускать.

– Голубчик, да ради бога! – всплеснул руками директор.

Он подумал, как хорошо было бы щелкнуть этого человечка по носу. И увидел, как тот сморщился и потер нос. Дятел же с беспокойством обвел взглядом комнату и сказал, что уже поздно и пора уходить. Все равно без Жеки дальше обсуждать бесполезно. Он обесточил магнит, выключил свет и торопливо вышел из комнаты. Нестор Анатольевич шел следом и улыбался. Он ощущал свое предназначение.

Приблизительно через год в городе появились рекламные щиты со стариком Эйнштейном. За этот год трудами безжалостного Жеки удалось выяснить, как правильно обращаться с магнитом. Управление сверхспособностями оказалось непростым делом. Если, к примеру, сунуть в магнит человека в здравом уме и твердой памяти, то что-то проявится, но ненадолго, через несколько недель все пройдет. И будет это что-то делом простым, чем-то таким, чего обычно ожидают люди друг от друга. Скажем, рисовать начнет человек, стихи писать. Жека усилил таким образом свои гипнотические возможности, но сам же обнаружил, что со временем они ослабевают. Оттого и хотел через месяц провести повторную стимуляцию.

Хуже было, если подопытный находился в измененном состоянии сознания: как следует выпивши или под наркотической «балдой». Тут следовало ожидать и абсолютной памяти, и общения с иными мирами, и такого, что произошло с Перетятькиным и Дятлом. Эти сверхспособности были совершенно непредсказуемы.

Все тот же Жека открыл способ проявлять способности по его, Жекиному, желанию. Для этого он вводил человека в гипнотический транс, внушал, что тот, скажем, сильный математик. После чего отключал сознание подопытного вовсе и совал того в магнит. И это работало. Такие способности держались долго, но все равно затухали, и нужно было повторять сеансы. Особенно радовало экспериментаторов, что внушение иррациональных способностей не приводило к появлению таковых. Внушение способности летать не приводило к левитации подопытного. Желание летать вкупе с уверенностью, что это возможно, у подопытного оставалось, но он не взлетал. А если прыгал с высоты, то бился о землю.

О роли магнита в процессе овладения способностями клиенты не догадывались, ибо помещаемые туда в бессознательном состоянии не имели возможности составить полное впечатление. Поэтому думали, что все дело в Жеке, в его магнетическом взгляде, повелительном голосе, уверенном жесте и, конечно, в его чудодейственных таблетках. «Методика, друзья, все решает методика!» – частенько говаривал Перетятькин в общении со значительными людьми города Н. О роли этой не догадывались и навещавшие институт коллеги-ученые из самых разных городов и стран. Магнит теперь стоял в подвале, ключи были только у причастных к его тайне.

За те два года, что действовал проект «Поиск гения», случилось только два прокола. Один благодаря пронырливости Паляницына, а другой – из-за банальной человеческой халатности.

Паляницын не верил в чудеса. Поэтому не верил ни в силу гипноза, ни в силу медикаментов, ни в какие-то там особенные способности Жеки. Он твердо был убежден, что самое главное от него скрывают и это должно быть чем-то железным, хотя бы кувалдой, которой лупят клиента по темечку.