Книга Моя женщина - Эммануэль Ласт

К радости или нет, но Вера не героиня сериала, где умные сценаристы, хоть и придумывали главным героям проблемы, по-крайней мере, брали на себя труд потом их решать.

Вот бы кто-нибудь тоже взял и решил ее проблему с Игнатом!

Вера убрала со стола и вышла в коридор. Споткнулась о коробку с Костиными вещами и зло подумала, что надо бы выставить ее за дверь. Небось в подъезде найдутся добрые люди и одному двуличному мерзавцу будет урок!

Но не стала. Вместо этого написала Косте смс. Он ответил почти сразу, заверив, что на днях приедет и все заберет. Вот бы он так о ней заботился, как о своем имуществе.

Днем Вера вышла за покупками в магазин у дома. Проходя мимо прилавков с овощами, поймала себя на мысли, что хочет греческий салат, и с удовольствием потратилась на нужные ингредиенты.

После обеда, успокоившаяся и довольная, Вера устроилась перед телевизором. Незаконченное вязание лежало на коленях.

Снова подумала о разводе. Нужно подать заявление до Нового года. Но не до конца недели, как планировала раньше, а после корпоратива. Отмечать Новый год в коллективе с плохим настроением она не хотела.

Погруженная в свои мысли, Вера задремала и ее разбудил дверной звонок. Раз, два, кто-то явно не умел ждать.

Вера рассеянно потянулась и пошла открывать. Неужели Костя за вещами приехал? От этой мысли сердце дернулось, ведь они не виделись больше двух месяцев…

Но на пороге стоял Игнат. С неизменной улыбкой и бумажным пакетом кофе в руках.

— Если гора не идет к Магомеду…

— Оставьте шуточки для студенток, что вам нужно, Игнат? — Вера мгновенно проснулась.

— Угостить кофе, ничего больше. В качестве извинения за утренний инцидент.

Вера задумалась на секунду.

Желание захлопнуть дверь прямо перед его наглым носом зудело в руке, но тогда она рисковала привлечь внимание соседей. Просто так не уйдет, слишком вредный характер. Будет трезвонить, пока не получит свое, поэтому Вера молча отступила в глубь квартиры.

— Турка имеется? — она прошла за Игнатом на кухню и, открыв шкафчик, вручила искомое.

— Вы что, собираетесь хозяйничать на моей кухне?

— Если это тебя так раздражает, поднимемся ко мне, и я стану хозяйничать на своей? — Игнат включил газ и поставил турку с водой на огонь.

Вера скрестила руки на груди и села.

— Варите уже ваш кофе!

— Я полагал, что встречу более радушный прием. Кто же тебя покусал с утра, Вера…? — он замялся, переводя на нее прищур хитрых глаз.

— Вера Павловна. К чему был утренний спектакль?

— Претензии вместо спасибо? Как-то не по-соседски, Верочка…

— Спасибо за что? За то, что ваш верный друг обвинил меня в том, чего я не совершала?

— Ну, так-то и не совершала… — начал Игнат, но, увидев Верин взгляд, осекся, примирительно поднимая руки. — Я к тому, что мы оба хороши, признаю.

— Грош цена вашим словам. И обещаниям тоже.

Игнат промолчал, но по его лицу Вера поняла — самолюбие задето.

— Красный перец, корица, какао, мускатный орех, молоко? — она молча поставила на стол рядом все перечисленное.

И, пока Игнат колдовал над туркой, отошла к окну, чтобы не стоять рядом, чувствуя неловкость в его присутствии. Первые фонари зажглись во дворе, освещая припорошенные снегом детскую площадку и пустынный двор.

Игнат запел что-то себе под нос и Вера обернулась.

— Пять минут, — скомандовал, не глядя на нее.

Воздух вокруг потяжелел от ароматов кофе и мускатного ореха, поверх которых легким шлейфом заструились запахи корицы и какао. Вера села за стол, наблюдая за тем, как без разрешения Игнат открыл ящик над головой, достал две чашки и разлил кофе. Поставил перед Верой блюдце и сам сел напротив.

— Угощайся, мой лучший кофе.

— Это норма такая, уходить от темы разговора?

— Вер, это просто кофе. Давай выпьем и получим удовольствие, ладно?

Она хотела ответить что-нибудь колкое, чтобы спровоцировать его уйти, но воспитание не позволило. Молча добавила в чашку два кусочка сахара и сделала глоток.

Насыщенный, горьковато-пряный вкус обжег язык и небо, запах корицы ударил в нос, раскрываясь на рецепторах удивительным ароматом послевкусия — это действительно было лучший кофе, что она пробовала.

— Нравится? — Игнат, наблюдавший за ее реакцией, облокотился на стол, наклоняясь вперед.

Недостаточно близко, чтобы смутить Веру, но все равно слишком провокационно.

— Вкусно, спорить не буду. Игнат, давайте на чистоту, что вам от меня нужно?

— Просто провожу время в компании приятной женщины.

— Да, это вам не впервой… и все же вы не ответила на мой вопрос?

— Ты, Верочка, помнишь? Мы давно перешли на ты. Я, — он пожал плечами, повел ладонями по столу. — Действительно прошу у тебя прощение за… ммм, шум.

— И все?

Игнат замер, пытаясь прочесть в ее глазах подсказку. Чтобы понять, потребовалось время.

-…И за это тоже. Мне кажется, мы начали знакомство не на той ноте, — он протянул широкую ладонь через стол и заискивающе улыбнулся. Вера даже не шелохнулась.

— Определенно.

— Я искренне сожалею. Ситуация и правда, скажем… неприятная, — Вера хмыкнула и Игнат развел руками, заняв собой практически все свободное пространство кухни. — Ну, что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Ничего. Мне от вас ничего не нужно…

— Значит, забыли и живем дальше, — он сделал глоток, постучал пальцами по столу, осматриваясь, и попросил. — Расскажи о себе?

— Зачем?

— Хочу знать, чем занимаешься, чем живешь…

С какой Луны свалился этот удивительный человек? Вера смотрела на Игната, пытаясь соотнести его намерения с брошенными как одолжение словами извинения. Почему она должна откровенничать с ним? А, с другой стороны, может быть, это тот самый шанс отвязаться от навязчивого внимания старого повесы?

— Я замужем, — ответила Вера, опять скрещивая руки на груди, словно закрываясь от него. Улыбка на лице Игната чуть заметно просела. — У меня двое сыновей…

— Жизнь удалась, — он допил кофе и поставил чашку на блюдце вверх дном. — Хочешь, я тебе на будущее погадаю?

Вера фыркнула — что-о-о, это он сейчас серьезно?

— Нет, спасибо…

— И все же, — Игнат, не спрашивая разрешения, взял из рук Веры пустую чашку и перевернул.

Какое-то время он рассматривал кофейный рисунок, иногда переводя глаза на Веру, и брови его то и дело удивленно ползли вверх. Так продолжалось достаточно долго, пока она, истомленная любопытством, не спросила: