Книга Аналитическая психология - Карл Густав Юнг

107 В своей книге по энергетике Хельм выражает мнение, что «новая идея Роберта Майера выделилась из традиционных представлений об энергии не постепенно, в результате глубоких размышлений, а принадлежит тем интуитивно постигаемым идеям, которые, возникая в других сферах духовной природы, как бы овладевают разумом и вынуждают его трансформировать традиционные понятия по своему подобию»[56].

108 Здесь возникает вопрос: откуда произошла эта новая идея, которая навязала себя сознанию, подобно стихии? И где она взяла силу, которая смогла настолько захватить разум, что полностью затмила многочисленные впечатления от первого путешествия в тропики? На эти вопросы ответить нелегко. Однако если мы применим нашу теорию, то объяснение может быть только одно: идея энергии и ее сохранения – первообраз, дремавший в коллективном бессознательном. Данный вывод, естественно, требует от нас доказательства, что подобный первообраз действительно существовал в психической истории человечества и сохранялся на протяжении столетий. На самом деле такое доказательство отыскать не трудно: наиболее примитивные религии в самых удаленных друг от друга уголках Земли зиждутся именно на этом образе. Это так называемые динамистические религии, единственная и определяющая мысль которых состоит в том, что существует универсальная магическая сила[57], вокруг которой вращается все остальное. Тайлор, известный английский исследователь, равно как и Фрэзер, неверно истолковали эту идею как анимизм. В действительности дикари имеют в виду не души или духов, а нечто, что американский исследователь Лавджой обозначил как «примитивные энергетики»[58]. Это понятие эквивалентно идее души, духа, Бога, здоровья, телесной силы, фертильности, магии, влияния, власти, престижа, медицины, а также определенным чувственным состояниям, характеризующимися высвобождением аффектов. У некоторых полинезийцев мулунгу – то же самое примитивное понятие силы – означает дух, душу, демонизм, магию, престиж; когда происходит что-то необычное, люди кричат: «Мулунгу!» Данная концепция силы также является самой ранней формой представлений о Боге и образом, который подвергался бесчисленным трансформациями на всем протяжении истории человечества. В Ветхом Завете магическая сила сияет в пылающем терновом кусте и в лице Моисея; в Евангелиях – нисходит с небес вместе со Святым Духом в виде огненных языков. У Гераклита она предстает как мировая энергия, как «вечно живой огонь»; у персов это огненное свечение хаомы, божественной благодати; у стоиков – изначальное тепло, власть судьбы. В средневековых легендах она принимает форму ауры или ореола, и вырывается, словно пламя, из-под крыши хижины, где в экстазе лежит святой. В своих видениях святые созерцают эту силу как солнце, обилие света. Согласно древним представлениям, сама душа есть эта сила; в идее бессмертия души уже заложено представление о ее сохранении, а в буддийском и первобытном понятии метемпсихоза (переселения душ) – утверждение о ее безграничной изменчивости и постоянстве.

109 Таким образом, данная идея присутствовала в человеческом мозгу целую вечность. Вот почему она содержится в бессознательном каждого человека. Однако чтобы она проявилась, необходимы определенные условия. В случае Роберта Майера эти условия, очевидно, были выполнены. Величайшие и наилучшие мысли человечества представляют собой своеобразные оттиски этих первообразов. Меня часто спрашивают, откуда берутся архетипы, или первообразы. На мой взгляд, их происхождение можно объяснить лишь тем, что они суть отложения постоянно повторяющихся переживаний человечества. Одно из самых обычных и вместе с тем впечатляющих переживаний – это движение солнца, которое человек наблюдает каждый день. Мы определенно не можем обнаружить ничего подобного в бессознательном до тех пор, пока речь идет об известном физическом процессе. Зато мы обнаруживаем миф о солнечном герое во всех его бесчисленных вариантах. Именно этот миф, а не физический процесс, образует архетип солнца. То же можно сказать о фазах Луны. Архетип есть своего рода готовность снова и снова воспроизводить одни и те же или схожие мифические идеи. Следовательно, запечатленное в бессознательном представляется исключительно субъективными идеями-фантазиями, пробужденными физическим процессом. Таким образом, можно предположить, что архетипы суть повторяющиеся отпечатки, оставленные субъективными реакциями[59]. Естественно, это допущение отнюдь не решает проблему. Ничто не мешает нам допустить, что определенные архетипы существуют даже у животных, что они коренятся в особенностях самого живого организма и, следовательно, представляют собой непосредственные выражения жизни, природа которой не поддается дальнейшему объяснению. Очевидно, архетипы – это не только отпечатки постоянно повторяющихся типичных переживаний; вместе с тем они эмпирически ведут себя как агенты, склонные к повторению этих самых переживаний. Ибо когда архетип появляется в сновидении, в фантазии или в жизни, он всегда приносит с собой некое «влияние» или силу, благодаря которой он либо оказывает нуминозный или завораживающий эффект, либо побуждает к действию.

110 Разобравшись на этом примере, как новые идеи возникают из сокровищницы первообразов, продолжим обсуждение процесса переноса. Мы видели, что в качестве своего нового объекта либидо ухватилось за эти на первый взгляд абсурдные и странные фантазии – содержания коллективного бессознательного. Как я уже говорил, на данной стадии лечения проекция первообразов на доктора представляет серьезную опасность, которую нельзя недооценивать. Эти образы содержат не только все самое прекрасное и великое, что когда-либо мыслило и чувствовало человечество, но и все те наихудшие подлости и гадости, на которые только способны люди. В силу своей специфической энергии – ибо эти образы ведут себя как заряженные автономные центры силы – они оказывают завораживающее воздействие на сознательный разум и, как следствие, могут производить в субъекте масштабные изменения. Последнее можно наблюдать в религиозных обращениях, в случаях суггестивного влияния и в особенности на начальных стадиях некоторых форм шизофрении[60]. Если пациент не в состоянии отделить личность врача от этих проекций, всякая надежда на понимание утрачивается и человеческие отношения становятся невозможными. Если пациенту удается избежать этой Харибды, он терпит крушение у берегов Сциллы, интроецируя эти образы – другими словами, он приписывает их свойства не доктору, а себе самому. Последнее равно деструктивно. В случае проекции он мечется между экстравагантным и болезненным обожествлением доктора и презрением, смешанным с ненавистью. При интроекции он предается самообожествлению или моральному самоуничижению. Ошибка, которую он совершает в обоих случаях, состоит в приписывании человеку содержаний коллективного бессознательного. Таким способом он превращает себя или своего партнера в бога или дьявола. Здесь проявляется характерное действие архетипа: архетип овладевает психикой с некой первобытной силой и заставляет ее выйти за границы всего человеческого. Он вызывает склонность к преувеличению, раздувание установки (инфляцию), потерю свободной воли, бред и одинаково горячий интерес к добру и злу. Вот почему люди всегда нуждались в демонах и не могут жить без богов, за исключением некоторых особенно умных представителей homo occidentalis[61], которые жили вчера или позавчера, сверхлюдей, для которых «бог умер», ибо они сами сделались богами – точнее, божками с крепкими черепами и холодными сердцами. Идея бога – совершенно необходимая психологическая функция иррациональной природы, которая не имеет никакого отношения к вопросу о существовании Бога. Человеческий интеллект никогда не сможет ответить на этот вопрос, тем более найти какое-либо доказательство Бога. Кроме того, само такое доказательство излишне, ибо идея всемогущего, божественного Существа присутствует всюду, если не осознанно, то хотя бы бессознательно, ибо она есть архетип. В человеческой психике скрыта некая высшая сила; если это не осознанный бог, то по меньшей мере «чрево», как говорит апостол Павел. Посему я считаю более мудрым осознанно признать идею Бога; в противном случае Богом становится что-то другое – как правило, нечто весьма неподходящее и глупое, нечто такое, что может измыслить только «просвещенный» интеллект. Наш интеллект давно понял, что мы не в силах сформировать надлежащее представление о Боге, не говоря уже о том, чтобы вообразить его в реально существующей форме. Существование Бога – вопрос, на который нет и не может быть ответа. Consensus gentium[62] столетиями говорило о богах и будет говорить о них и впредь. Каким бы прекрасным и совершенным ни считал человек свой рассудок, он всегда может быть уверен, что рассудок – лишь одна из возможных психических функций, охватывающая лишь одну сторону феноменального мира, которая с ней соотносится. Однако иррациональное, неприятное рассудку, окружает нас со всех сторон. И это иррациональное тоже психологическая функция – одним словом, это коллективное бессознательное; тогда как рациональное главным образом привязано к сознательному разуму. Сознательный разум должен обладать рассудком, дабы, во-первых, обнаруживать некий порядок в хаосе неупорядоченных индивидуальных событий, происходящих в мире, а во-вторых, создавать порядок по крайней мере в человеческих делах. Нами движет похвальное и полезное стремление искоренить хаос иррационального как внутри нас, так и вовне. Судя по всему, этот процесс протекает весьма успешно. Один душевнобольной однажды сказал мне: «Доктор, сегодня ночью я продезинфицировал сулемой все небо, но не обнаружил никакого бога». Нечто подобное произошло и с нами.