Книга Как выжить в современной тюрьме. Книга вторая. Пять литров крови. По каплям - Станислав Симонов

Стоял, как памятник самому себе. Был в этом так убедителен, что его перепутали с настоящим бронзовым памятником и украли. Украв, сдали на цветной лом. Все открылось во время переплавки.

Хирург. Сам себе сделал операцию: вырезал все больное и вообще все лишнее. Но так увлекся, что забыл в себе кучу зажимов и инструментов. Так и ходит с ними, позвякивая. Оперирует и позвякивает.

Каратист. Долго искал возможность выучить китайский язык. Выучил, потратив много лет. Долго искал возможность найти хорошего тренера. Нашел. Стал суперпрофессионалом. Долго искал возможность поехать в Китай. Поехал. Долго искал Шаолиньский монастырь. Нашел.

— Вы из России? — спросили шаолиньские монахи.

— Да.

— А можете нам помочь? — с надеждой спросили монахи.

— Конечно.

— Не могли бы вы проводить нас до рынка в Лужниках? У нас есть хороший и очень дешевый товар.

Честный человек. Он был настолько честен, что когда его «раскалывал» следак, даже ему, следователю, стало понятно, что перед ним честный человек. Следователь настолько в этом уверился, настолько проникся, что раскололся сам. Однако сели оба.

Крутился всю жизнь. Крутился, крутился и скрутился в узел. Таким его и доставили в Склиф.

— Н-да! — сказали медики. — Надо резать!

Разрезали на несколько частей. Теперь крутится, чтобы эти части грамотно сшили.

История человека-невидимки. Страдал утонченностью. Довел свою утонченность до совершенства, до такого состояния, что совсем исчез из виду.

Умение договариваться. Обладал удивительным умением договариваться. Умудрился договориться и родился через кесарево сечение. С матерью нашел контакт практически мгновенно: сосал сразу две груди. В школе мгновенно договорился с учителями: обучался на дому, учителя бесплатно ходили к нему сами. В институте, договорившись, сразу же поступил на дипломный курс и тут же, договорившись, получил должность. Договорившись, сразу сумел стать и чиновником, и политиком, и бизнесменом. С женой договорился до свадьбы: она его вообще не беспокоила, но по договоренности родила двоих сыновей и даже по поводу детей не беспокоила. С врачами и властями договаривался мгновенно. Лечили его всегда бесплатно, а за воду и электричество государство ему само доплачивало, причем по двойному тарифу. Перед смертью договорился и получил место у Кремлевской стены. Попав в чистилище, тут же стал договариваться.

— И что? Договорился?

— Говорят, что да. Вернули обратно.

Всю жизнь постоянно начинал все сначала. Умирая, подумал: ну, уж там точно начну все сначала.

Он не просто кашлял, он кашлял с припердываньем.

20 сентября. Все, все безрадостно.

Только и слышу: «Сто шестьдесят вторая, часть два. Пидор-следак хотел перебить на другую статью — не дали. Может быть, на суде?..

««Два эпизода…» «Терпила-сучка не захотела менять показания. Уж и деньги предлагали, мать ездила…» «Судья-гнида выставила тридцать зеленых за двоих, а собрали только десять…» «А я ему на “очнике” говорю…» Автозак набили до такой степени, что дышать невозможно, и на Бутырке пять часов простояли…» «А я ему говорю: пятьсот — одно пиво. Одно пиво и все. Так мусорило — сволочь мне в ответ: мы за пятьсот даже останавливаться не будем. Вот если бы штукарь, так что ищите штуку. А где ее найти?..» «Прокурорша-тварь как заголосит… А я говорю: мама, плюнь ты на этого адвоката, он только деньги сосет. Что так сидеть — десятку, что с ним. Только без него деньги целее будут…» «И вся «сборка» ну, давай ржать… «С суда нагонят. Перебьют статью и нагонят…» Пидорасы-мусора подняли цену на спирт. Сколько? Две тыщи уже». «Так было же полторы?» «И! Милый. Это когда было? Сейчас уже все…» «Письма… письма… А мне не пишут. Уже некому. При второй ходке писать уже, как правило, некому».

Какие же некрасивые пальцы ног у мужиков.

Что ты дергаешься? Все. Угомонись, успокойся. Запомни — дальше тюрьмы не уедешь. Радуйся, что все страшное позади. Уже не посадят. Уже сидишь.

— Это разве везет? Это только подвозит!

Мир населяет невероятное количество дураков. Их столько, что создается впечатление, что они являются основой нашего мира.

Добро и зло — явления одного порядка. Аверс и реверс. Очень легко добром сделать зло. И, как это ни покажется странным, зло можно употребить во благо. Добро и зло — это две дубины: и той, и той можно легко убить. Глупо думать, что, совершая добрые поступки, делаешь благо. Очень может запросто быть наоборот.

Мало сказать, надо еще сделать так, чтобы быть услышанным.

Не давай в долг, если хочешь жить долго и счастливо. Давая деньги в долг, ты либо отдаляешь от себя человека, либо наживаешь врага, либо рискуешь собственной жизнью. Искусство давать в долг в том, чтобы не давать в долг. Если ты уже совершил эту глупость, то постарайся ее максимально сгладить. Я имею в виду залог, юридический. Нотариально оформленный. Некоторые скажут: это низко и недостойно для честного человека. Веры и порядочности достаточно. Вера — это воздух, субстанция невещественная. Вера может исчезнуть, документ остается. Хотя залог гораздо надежнее. Вспомним: любая организация оперирует такими понятиями, как договор, вексель, залог, кредит, обеспечение, и никогда не использует понятия веры, честности, порядочности, слова, когда речь идет о деньгах или материальных предметах. Не потому что там нет порядочных людей, а потому что система взаимоотношений уже отработана до мелочей.

Что знает второй — знает свинья. Старая добрая европейская поговорка. Кажется, немецкая. Никому не доверяйте все свои тайны. И уж совсем никому — свои самые важные, самые сокровенные тайны. Не становитесь заложником тех, кому сами по доброй воле, из благих побуждений, открылись. Доверив свою тайну, ты автоматически становишься заложником знающего твою тайну. Брат, отец, мать, сестра, дети — всегда может случиться резкая смена отношений. Деньги, наследство, долговые обязательства… И вот уже родственники превращаются в заклятых врагов, да еще знающих ваш характер, привычки, способных угадать линию поведения. А если еще они владеют вашей тайной?

Никогда, ни при каких обстоятельствах не доверяй жене своих сокровенных тайн. И уж совсем нельзя признаваться ей в изменах. Очень тяжело склеить стекло. Место склейки будет видно всегда. Жена вам друг до тех пор, пока не появилась другая женщина. Как только это происходит, жена из друга превращается в смертельного врага. Женщина может стерпеть почти все: нужду, пьянство мужа, даже избиения, тюрьму, больницу, но никогда — измену.

Теща хороша на расстоянии. Чем дальше, тем лучше.