Книга Смело мы в бой пойдем... - Борис Орлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мария наша сразу в обморок грохнулась, ещё бы, дамам такое о войне не рассказывают. Тут, откуда ни возьмись, Сева нарисовался, при полном параде, сапоги сияют, на груди… мне сразу так за свои медальки стыдно стало. Думаю, лучше бы и не позориться с таким комплектом рядом… Хлопнули мы по стопочке за встречу, по русскому обычаю, и пошло и поехало… Пока Мария Кончита в себя приходила, Сева испанскому командиру команду дал прибраться, а сам мне про то, что с ним в прошедшее время произошло рассказывал. Он тоже времени впустую не терял, лихо повоевал на земле со своими танкистами…
У нас две новости. Первая плохая: нас перебрасывают под Теруэль, где усилилось сопротивление противника. Вторая — еще хуже. Нашим противником, кроме уже привычных англо-французов и чахлых республиканцев, будет интернациональная коммунистическая бригада имени Льва Троцкого. Итальянцы, которых мы должны сменить, на все расспросы реагируют одинаково: закатывают к небу глаза и начинают стонать вперемежку с ругательствами. Попытки добиться хоть какой-нибудь толковой информации натыкаются на глухую стену итальянского темперамента. Стоны, крики, вопли — и ничего полезного. Чуть больше информации дает разведка: в составе бригады четыре пехотных полка (имени Урицкого, Цеткин, Конолли и Карла Маркса соответственно), артиллерийский полк (понятия не имею, чьего имени, но тоже кого-нибудь вроде Уринсона), два отдельных артдивизиона, зенитный дивизион, три конных эскадрона и два батальона бронеавтомобилей. Ничего так бригада, а? Не всякая дивизия сравнится. И бойцы там, чего уж там, не то, что республиканской шушере, а и французам-то не чета. Звери. Фанатики. Но при этом очень хорошо себе представляют, где у пушки затвор, а у винтовки — штык.
Мы размещаемся в городишке с громким именем Альбарассин. Название не вполне соответствует тому, что мы видим: город маленький и нищий. В единственном ресторане кормят неплохо, но вино ужасное, а коньяк — просто отвратительный. Кроме всего в ресторане очень мало мест, и иногда приходится довольно долго ждать, чтобы тебя допустили до прелестей местной кухни. Можно и не ждать, а шагать в одну из маленьких харчевен, имеющихся здесь, как и везде в Испании, во множестве.
Нас бросили на усиление ударной группы, которая должна пробиться на помощь 52-й пехотной дивизии, окруженной в Теруэле. Если судить по картам, то поставленная задача не так уж и сложна: из района сосредоточения прорваться в деревушку Кампильо, которую наши соколы клятвенно обещают сравнять с землей еще до нашего подхода; затем марш-бросок к городку Вильяспеса, которым нужно овладеть, сходу форсировав речушку Турия. И все! Задача выполнена. Остальное берут на себя компаньерос генерала Франко. Вроде бы и ничего сложного. Нас клятвенно заверяют, что серьезной противотанковой обороны на этом участке нет. Разведка утверждает это со всей ответственностью. Ну да мы уже ученые, и я решаю проверить, а не врет ли разведка? У меня есть свой способ, который, кстати, всегда себя оправдывает. Монетка. Так, если орлом — значит разведка не врет, если решка — ждем неприятностей. Ну-ка, что у нас там. Странно, действительно не врут разведчики. Стало быть, можно надеяться, что потери будут не большими, а вся операция, действительно, увенчается успехом.
…Начало наступления вроде бы не обманывает ожиданий командования и наших надежд. Мы в хорошем темпе продвигаемся вперед, а над нами свирепствуют авиаторы, выковыривающие французов и республиканцев как сусликов из нор. Жалкие попытки организовать сопротивление в небе разбиваются в прах дружным напором наших и итальянских истребителей.
На полном ходу мы подходим к деревне. Не соврал летучий народ: от деревни почти ничего не осталось. Правда кое-кто из уцелевших, одуревших от более чем двухчасовой бомбардировки противников все еще пытается сопротивляться. Ну, это мы сейчас. Отдаю по радио команды взводным, и, высунувшись из люка, быстро отмахиваю флажками, дублируя свой приказ. Захлопываю люк. Пронесло!
— Щаденко, рви на полный!
— Слушаю, господин капитан.
Мы вихрем проносимся над остатками траншей, молотя в разные стороны. Щаденко пускает под гусеницы оживший было пулемет, а Рюмин быстро всаживает несколько снарядов в подозрительные кусты, притулившиеся возле невысокого холмика. После прохода моей роты попыток продолжать бой больше не делается. Оглядываюсь назад. Несколько человек, понуро поднявшихся во весь рост и высоко вздернувших руки, покорно ждут своей участи. Впрочем, это уже не наше дело: для пленных пехота имеется. А нам с вами возится некогда…
Первые проблемы начинаются, когда мы подходим к реке. Во-первых, Турия гораздо шире, чем нам сообщали, а, стало быть, возможно, и глубже. Во-вторых, нас здесь уже ждут. Сквозь грохот моторов и лязг гусениц различимо доносится резкое хлопанье, и один из моих «два-шесть» застывает нелепо накренившись. Еще один, еще…
— Всем назад! Я — первый, назад!!!
На линейных танках раций нет. Хочешь, не хочешь, а придется проделать смертельный номер еще раз. Высовываюсь из люка чуть не пояс и резко машу флажками. Кажется, все заметили. Мои «коробочки» откатываются назад, спеша выйти из-под обстрела. Потеряв еще один танк, мы оказываемся в безопасной зоне. Делать нечего, надо бить челом господину подполковнику. Пусть связывается со штабом и зовет на помощь летунов…
Нас поднимают по тревоге: срочно требуется помощь нашим наземным частям. Пока мы получаем полётное задание в сооружённой на краю «Эскалоп-дель-Прадо» молельне, аэродромная обслуга носится словно смазанная скипидаром, снаряжая наши самолёты к вылету. К моему величайшему сожалению на моём новеньком «Хейнкеле» приказал долго жить один из моторов, поэтому сегодня я лечу на другой машине: «Ю-87». Придётся вспомнить уроки в «Гиндербурге». Я не боюсь, не зря ведь в нашем выпуске был вторым. Впрочем, для новой задачи эта машина подходит намного лучше, чем тяжёлый бомбардировщик: сегодня требуется ювелирная работа. Надо положить бомбы так, чтобы не зацепить своих. А несмотря на совершенство наших прицелов, разлёт у фугасок и прочей прелести, особенно высыпаемых из контейнеров мелких осколочных бомб, довольно приличный, да и не летал я на пикировщике давненько… Курт, мой стрелок, наконец устроился у себя за пулемётом и уже что-то там крутит. Ничего, пусть. Стреляет он отлично. Ну, вот и ракета! Механики уже раскрутили маховик мотора и я даю контакт. Чихнув и выбросив густое облако сизого дыма мотор начинает работать. Время от времени из патрубков появляются и исчезают огоньки, но вскоре двигатель прогревается и вся его неустойчивость исчезает. Верный «Юмо-21 °Cа» работает как часы. На мачте разворачивается алый флаг, и я начинаю разбег. Тяжеловато идёт. Ну, ничего, скоро полегчает. Изломанные крылья поднимают машину в воздух, вскоре пристраиваются остальные шесть машин моей группы, и мы берём курс на городок Вильяспеса. Где-то в его окрестностях зарылась интербригада коммунистов разных мастей, которых надо сровнять с землёй. Наши «Витязи» потеряли четыре машины, попав в их артиллерийскую засаду. Это слишком много для одного боя… Недалеко от намеченной цели к нам присоединяются ребята фон Рихтгофена на «Хеншелях». Один из них пристраивается рядом, и я вижу улыбающуюся физиономию фон Ботмера. Невольно ёжусь и пытаюсь сообразить, что он выкинет в этот раз? В последний свой вылет он сбросил бочку с фекалиям из офицерского туалета прямо на центральную площадь Мадрида. Внимательно осматриваю плоскости его биплана, вроде кроме бомб ничего нет. И слава Богу! Пытаюсь настроиться на волну танкистов, но пока безуспешно, внезапно в наушниках явственно слышится знакомый голос Всеволода:
