Книга Пепел - Федор Березин

В данный момент низковысотных спутников фоторазведки над районом не было, последний унесся из сектора слежения несколько минут назад, кроме того, с юго-запада надвигался облачный фронт — это могло еще сильнее испортить ситуацию, по крайней мере для этого самолета. Те, кто проводил операцию, очень рисковали и торопились. Стратегическое наблюдение за районом велось с высотного самолета разведчика, проводящего наблюдение на предельной дальности изгиба земной поверхности относительно себя. Он сканировал местность в радиодиапазоне на нескольких частотах. В черте города он потерял цель, однако когда поезд выскочил с Новосокольников на юг в сторону Невеля, разведчику повезло. Поезд мчался с бешеной скоростью, и по пути его движения все встречные товарняки стояли. Истребитель-бомбардировщик рванулся, как гончая, почуявшая лисицу.

Он нагнал мощный дизельный локомотив, когда тот тащил свою ношу, несколько замедлив ход, следуя плавному повороту дороги, проложенной лет за пятьдесят до этого. Старинные бетонные шпалы подрагивали и, со стороны казалось, даже подпрыгивали, когда их последовательно вдавливали в наст спаренные тяжелые колеса. Истребитель вышел на цель несколько сбоку, здесь ему не мешал лес, и он парил на высоте всего лишь восемь метров над фермерскими, а может, все еще колхозными полями. Он уже фиксировал поезд своими радарами, но у пилотов была строгая инструкция поразить противника в зоне видимости, недаром они были снаряжены под завязку ракетами ближнего боя. Следуя тому же инструктажу, летчик, управляющий оружием, включил две видеокамеры, а его сосед, сидящий рядом, словно в кресле спортивного автомобиля, приподнял нос самолета вверх, увеличивая высоту. Вот теперь они увидели свою цель. Ничто не препятствовало пальнуть прямо отсюда, с восьми километров, но ничто и не мешало сблизиться еще. Они бы с радостью вообще сошлись вплотную, но скорость не позволяла выпендриваться подобно пикирующим «мессерам» времен Второй мировой войны и, кроме того, в отличие от пуль, которые в силу привычки попадают тем точнее, чем ближе мишень, ракеты имеют обратное свойство: они стабилизируются, только получив первичный разгон. А цель каждое мгновение росла в размерах, и тяжелый дизель, все еще ничего не чувствуя, слабо дымил, выпуская остатки отработанного топлива. Иллюзия пассажирского состава было полная: грязный, давно требующий покраски корпус, немытые окна, сквозь которые было абсолютно ничего не видать, восемнадцать испачканных вагонов, в коих таились высокоточные боеголовки и их носители.

Второй пилот видел цель напрямую через специальные дисплеи с высоты примерно четвертого этажа. Он произвел залповый пуск. Самолет даже не дрогнул в момент отделения от него агрессивных посланников. Когда впереди рвануло, истребитель отвернул в сторону, опасаясь сильного вторичного взрыва пороховых ракетных ускорителей ядерной ракеты. Скорость была относительно небольшой, а пилоты тренированы, и маневр удался. Они развернулись, описав всего лишь полуторакилометровую дугу, и снова вышли на цель. Несколько вагонов опрокинулось, несколько горело, в том числе все перевернутые, но упрямый дизель все еще продолжал, упираясь, тащить вперед три штуки, а последний тормозил его, высекая искры из рельсов: он более не имел задней колесной тележки. Камеры бесстрастно фиксировали происходящее, а летчик-наводчик снова следил за дисплеями, не отвлекаясь на завораживающее зрелище, хотя смотреть очень хотелось. Две ракеты воткнулись прямехонько в дизель: он был очень тяжел, этот сдвоенный монстр, и не опрокинулся, но зато сразу полыхнул и сдался, замирая. Пилоты не слышали грохота, как сталкивались оставшиеся прицепы — все покрывал вой их собственного стремительного летуна. Они снова совершили пертурбацию, на некоторое время теряя поезд из своей зоны непосредственной, визуальной видимости. Теперь они заходили спереди, вдоль состава: что-то было странно, оба обратили внимание, но не успели обменяться репликами, пока не было времени на дискуссии. Теперь горело почти все, но вот что неожиданно: отсутствовали вторичные мощные взрывы, подспорья которых они боялись. Или поверженные ракеты спасали от подрывов сложные системы предохранения, чье использование было немудрено предвидеть на подвижном комплексе, либо… Оба похолодели, потому что догадка пришла в их головы одновременно: это была не их цель, это вообще не должно было в данной операции являться целью, они ошиблись, точнее те, кто их наводил, их враг — мечта — атомный баллистический ракетный комплекс уходил, уходил куда-то в другом направлении, по другой ветке, а эту цель им подставили, ею прикрылись, и они заглотнули наживку. А бесстрастные камеры продолжали снимать. Под ними проносились сорванные вагонные крыши, а в обезглавленных вагонах дымились… Но вообще-то в огне и пламени ничего не было видно…»

Местное летосчисление: год 2020. Планета Земля, Солнечная система, галактика Млечный Путь, УСВ (условно-главная Вселенная).

Теперь он смутно понимал, что погнало его в это отчаянное, не имеющее шансов путешествие: это была какая-то смесь ребячества с чувством вины. Он хотел предупредить базу о готовящемся нападении? Но как он мог реально это сделать? Как можно было рассчитывать, что, никогда не бывая в глубинных пещерах, он сможет выбраться наружу? И что бы было в случае удачи? Ведь он уже когда-то путешествовал по поверхности славной, засыпанной пеплом Гаруды? Там между ним и Маарой оставалась непробиваемая радиоволнами и негодная для длительного дыхания атмосфера и сто сорок тысяч километров безвоздушного пространства. На странный поступок толкнул его внезапно проснувшийся долг перед родиной. Да, Хадас мог гордиться своим быстрым обучением спелеологии, попав в недра того страшного колодца, он наконец-то правильно сориентировался по карте. Оказывается, до этого он пробирался совершенно в ненужную сторону. Однако теперь он снова был в тупике. Там, где, следуя этой подозрительной карте, он должен был выползти в наклонную, сотворенную природой штольню, имелся тупик. Очень долго Хадас выбирался из узкого лаза обратно: он делал это вперед ногами и, кроме того, толкал ими мешок со всякой всячиной.

И вот теперь он снова оказался у разбитого корыта и Золотой рыбки не предвиделось вовсе. Хадас сосредоточенно, вот уже в который раз, пересчитал имеющиеся в наличии продукты питания: цифра снова сошлась и их не прибавилось. Он выключил фонарь и немного посидел. Ему было холодно, там, внутри его многочисленных одежд, снятых с Хайка и с последнего виденного им охранника, было сыро от давнего пота и преодоленного давным-давно полузатопленного водой лабиринта. Он свернулся клубком, пряча озябшие руки под колени и размышляя о странах с жарким климатом. Может, им и руководили благие порывы, но сейчас он бы многое отдал для водворения на ужин с Самму Аргедасом: в тепле и уюте даже любая его лекция была бы сейчас в радость.

Однако нужно было шевелиться, дабы согреть свое бренное тело. Хадас вновь включил фонарь и достал гравиметр. Судя по шкале и учитывая прошлые показания, он находился ближе к краю планеты. И что же вытекало из этого? Он не был проникающей в грунт ракетной боеголовкой, не был даже кротом, он, к сожалению, обладал материальным носителем разума, и двигаться данный носитель мог только по свободной от грунта поверхности. Он мог рассчитывать только на случай — это выводило его за всякие допустимые пределы вероятности благополучного исхода, но ведь более ничего не оставалось.