Книга Муки Галилея - Кэйго Хигасино

— Я сходил посмотреть на флигель. Жуть, да и только! — Соскэ округлил глаза, отчего его детское лицо стало выглядеть ещё моложе. — Считай, сгорел дотла. На восстановление опять понадобятся деньги.

— Пусть пока стоит как есть.

— Нет, это не дело.

Намиэ заварила для него чёрный чай.

— Спасибо, — поблагодарил он.

Соскэ работал в дилерском центре компании по производству автомобилей. Он жил с родителями, но его отец почти не вставал с постели, и матери приходилось постоянно за ним ухаживать.

— Говорят, его пырнули чем-то острым, — отпив глоток чая, сказал Соскэ. — Теперь я понял, почему ты так вчера сказала — что убийца за ним охотился.

Намиэ кивнула.

— Понимаю, что не должен так говорить, и всё же — я преступника только поддерживаю. Я бы его даже поблагодарил: спасибо, что убил этого негодяя.

— Соскэ, это неправильно!

— Да знаю. Так что это строго между нами. — Он облизнул губы. — Но ты, наверное, и сама так подумала?

Намиэ промолчала. Но это и было ответом.

— Он бы тянул из отца соки, как паразит, до самой его смерти. А после прибрал бы к рукам всё состояние. И чёрт бы с ним, с состоянием, но он лишил бы тебя счастья. Мы с тобой не смогли бы пожениться. Ты бы ведь не бросила господина Томонагу в беспомощном состоянии!

— Не бросила. Пусть мы не родня, пусть я не числюсь членом семьи, но он мне как отец.

— Вот я и говорю: всё к лучшему.

— Умоляю, не ляпни что-то подобное при чужих.

— Ну ещё бы. Я же не дурак. — Соскэ поставил чайную чашку на стол и перевёл взгляд на руку Намиэ. — Тебе так идёт это кольцо!

— Да? А вот папа сказал: «Твой Конно не разорится на таких щедрых подарках?»

— Я, может, и бедная конторская крыса, но уж это могу себе позволить. И если что — кредит я не брал!

— Ладно, успокоил.

Они посмотрели друг другу в глаза, и в этот момент снова запищал домофон. Озадаченная, Намиэ ответила. Визитёр сообщил, что он из полиции. И это был не Каору Уцуми и не Кусанаги.

— В оцеплении нам сказали, что господин Соскэ Конно сейчас находится в вашем доме. Это так? — спросил полицейский.

— Да, он здесь…

— Простите, но нам надо с ним поговорить. Вы позволите?

— Секундочку…

Намиэ уточнила у Конно. Действительно, когда он подходил к особняку, его остановил полицейский в форме.

Намиэ вместе с Конно вышли к парадному входу. За дверью ждали двое мужчин.

— Господин Соскэ Конно? — с суровым видом осведомился тот, что постарше.

— Да, это я. Чем обязан?

Мужчина достал полицейский блокнот. Затем спросил:

— Где вы были вчера вечером около восьми часов?

8

Каору смотрела на обращённую к ней широкую спину. Пальцы сидевшего за компьютером с головокружительной скоростью сновали над клавиатурой. Казалось даже, что она сейчас разломится на части. Но двигались только руки, от локтей до кончиков пальцев. Прямая спина ни разу не дрогнула.

Громко клацнула ещё одна клавиша, и Юкава повернулся вместе с креслом:

— В последнее время уйма усилий уходит только на то, чтобы ответить на электронную почту. Один и тот же человек может написать мне десятки раз на дню, что я нахожу удручающе неэффективным. Предпочитаю, чтобы люди излагали суть дела сжато и в единственном письме. — Юкава снял очки, помассировал веки, а затем посмотрел на Каору. — Извини. Ты нашла время прийти, а я заставляю тебя ждать.

— Ничего страшного.

Она находилась в лаборатории Юкавы, потому что получила от него письмо. Он хотел знать, как продвигается расследование, и просил зайти, когда появится возможность. Этим вечером ей как раз понадобилось заехать в главное управление полиции Токио.

— Так что там у вас? Да, но сперва — не заварить ли нам кофе?

— Мне не надо, спасибо… Честно сказать, дело идёт туго. Прежде погибший постоянно с кем-нибудь ссорился, но за последнее время — ничего такого.

— Отсутствие ссор не означает отсутствия обид. — Стоя перед раковиной, Юкава принялся заваривать растворимый кофе.

— Тоже верно… А что случилось с вашей любимой кофеваркой?

— Преподнёс в дар одиноким студентам. Растворимый мне всё-таки больше по вкусу. На месте преступления нашлись какие-нибудь зацепки?

— К сожалению, пока никаких.

— Ты сказала, жертву закололи. Орудие преступления найдено?

— Тоже нет. Но оно, как полагают, довольно специфическое.

Каору изложила всё, что было известно об оружии убийцы.

— Хм. Значит, японский меч. И хватило одного удара…

— Среди ближайших знакомых погибшего нет владельцев японских мечей. Что вы об этом думаете?

— Тут мне сказать нечего. — Юкава сел в кресло и отхлебнул кофе. — Я вам уже говорил, что мои друзья рассказали кое-что странное. Когда дом загорелся, они услышали довольно громкий треск. И увидели разноцветное пламя. Вам удалось что-нибудь выяснить на этот счёт?

— Удалось. Всему виной фейерверки.

— Фейерверки?

— Да, погибший хранил их в комнате. И соседи засвидетельствовали, что он часто забавлялся с фейерверками и петардами.

— Хмм… Стало быть, пиротехника. Что ж, одной загадкой меньше.

— Есть и другие?

— Звук бьющегося стекла. Его услышали до того, как появилось пламя. В чём причина?

— Это мы тоже разгадали. Стекло разбил преступник.

— Зачем?

— Чтобы проникнуть в дом. Мы считаем, что он залез через окно, выходящее на пруд.

— Весьма категоричное заявление. Обоснуешь?

— На пожарище найдена дверь от парадного входа, и, судя по отметинам, она была заперта. Следовательно, преступник не мог войти через дверь. Самым разумным будет предположить, что он разбил стекло и проник в дом через окно.

Юкава отставил кружку и скрестил руки на груди.

— Если он залез со стороны пруда, где же он выбрался наружу? Мои друзья и госпожа Намиэ как раз смотрели на разбитое окно.

— Полагаю, он воспользовался окном соседней комнаты. Из главного здания его не видно.

— А задвижка на том окне? Вы убедились, что она была открыта, когда осматривали место преступления?

— Осмотр не дал точного ответа. Окно выбили во время тушения пожара. Но было бы странно обнаружить его запертым. Ведь получилось бы, что преступник не покидал дом.

— Что-что?

— Окно с разбитым стеклом видели все. Если же при этом и парадная дверь, и окна в других комнатах остались запертыми, получилось бы, что преступник никуда не сбежал. В чём я сомневаюсь.