Книга Возлюбленная [= Обнять пламя ] - Бертрис Смолл

– Мы приехали сюда не для развлекательной пирушки, – резким голосом Морган напомнил ей о цели их поездки. – Спасибо Еноху, что он вспомнил об этом месте. – При этих словах на лице Моргана появилась теплая улыбка. – На Еноха всегда можно положиться. Он столько раз помогал мне выбраться из самых невероятных переделок.

– Но это не помешало вам несколько минут назад накричать на него. Как же вас понимать, Морган?

– Вас это не касается, – ответил он. Прежде чем Дизайр успела возразить, он продолжил: – Вы бы лучше начали разбирать эти тюки. Пищи, которую мы смогли увезти с собой, нам должно хватить на день или два.

– А что будет после?

– Енох умеет хорошо расставлять капканы. Как только нам повезет, у вас будет возможность приготовить нам тушеного кролика.

– Вы рассчитываете, что мне удастся что-то приготовить на этом очаге? Посмотрите на него. Он весь забит листьями и мусором. Может быть, там лежит дохлая мышь!

– Я вычищу очаг.

– А тот котел для пищи?

– Ну, это уже ваше дело, моя прекрасная леди. Или, может быть, мне следует соорудить что-то вроде вертела и вы приготовите мясо на открытом огне?

– Я не умею готовить мясо на вертеле, – рассерженно отвечала Дизайр. – Мне никогда не приходилось…

– Очень сожалею, что не прихватил с собой стойки и клетку, прямо с кроликом, – процедил Морган сквозь зубы.

Дизайр видела, что он пытается сдержать гнев.

– Не сомневаюсь, ваша матушка держала на кухне несколько этих косолапых зверьков.

– Нет, никогда в жизни! – отвечала Дизайр. – Мама не могла глядеть на маленьких несчастных животных, которые должны были часами бегать по клетке до того, как их зажарят.

– Я начинаю думать, что ваша мать проявляла такую же заботу о служанках. – Она с удивлением посмотрела на него, и, в ее глазах он прочитал обиду.

– А то я знаю многих замечательных леди, которые обращаются со своим ожиревшим избалованным спаниелем лучше, чем со слугами, – продолжал он, ничуть не смущаясь ее взгляда.

– Мама была непохожа на них, – отвечала Дизайр.

Сама Дизайр не могла похвастаться искусством ведения хозяйства. Их дом в Лондоне всегда пребывал в образцовом порядке, но только благодаря неусыпному вниманию матери. Мать считала, что Дизайр должна больше времени уделять урокам танца, искусству игры на клавикордах и цимбалах, а также поддержания остроумной и в то же время пристойной беседы с гостями дома.

Уже тогда, глядя на изумрудные глаза Дизайр, ее блестящие черные волосы и белую кожу, необычайно правильные черты лица и тонкий, изящный стан, можно было без труда разглядеть в ней девушку редкой красоты.

– Ей суждено иметь множество поклонников, – говорил французский портной, который как-то пришел к ним в дом, чтобы сшить ей модную ночную рубашку. – Достаточно только взглянуть на ее грудь, которая начинает округляться. Посмотрите, какая у нее красивая и узкая талия. А движения – в них столько грации. Да-да, мадам Гилфорд, вам не придется долго ждать, когда в вашей гостиной будут толпиться блестящие молодые джентльмены и просить ее руки.

Хотя мама возражала, считая, что угодливые речи француза могут пробудить в девочке тщеславие, красота дочери вызывала у нее чувство гордости. Мама следила, чтобы Дизайр протирала кожу лица смесью из сока свежего огурца и розовой воды или лимонного сока, взбитого яичного белка и белого вина. Она заставляла Дизайр втирать миндальное молоко в кожу рук на ночь. Мама не жалела денег на лучших учителей музыки и танцев и первоклассных преподавателей искусства верховой езды.

В отношении приданого трудностей не предвиделось. Дизайр была единственным ребенком, и дело ее отца процветало. Хотя пуритански настроенные фермеры и сельские лавочники не слишком одобрительно относились к употреблению спиртного во время правления Кромвеля, многие приличные джентльмены в самом Лондоне не допускали того, чтобы их гости вставали из-за стола, не осушив полдюжины бутылок портвейна, рейнского или коньяка.

Вино к тому же использовалось как мощное целебное средство. Поэтому каждая хорошая хозяйка, какой, несомненно, была ее мать, имела в своей кладовке хороший запас спиртного в лечебных целях. Она использовала смесь вина, патоки и перца в качестве рвотного средства, высушивала в печи угрей, потом перемалывала их, порошок смешивала с малагой или кенери. Это было отличное средство для лечения чахотки. Маковый сироп со стаканом сладкого бургундского позволял наладить быстрый и крепкий сон.

Отец Дизайр в недалеком будущем должен был стать очень состоятельным человеком. Он пользовался большим уважением в деловых кругах Сити. Мама возлагала большие надежды на блестящее замужество дочери.

– Твой будущий муж непременно позаботится о том, чтобы в доме была хорошая экономка, – внушала ей мама. – Нет никакой необходимости тратить время на кухне или в кладовке. – И мама отправляла свое дорогое дитя в какой-нибудь тихий уголок заучивать красивую балладу.

Резкий голос Моргана прервал воспоминания Дизайр.

– Коль скоро вы поехали с нами, следовало бы, по крайней мере, прекратить жалобы и постараться хоть чем-то быть полезной.

– Я не просила брать меня с собой.

– Интересно, как долго вы рассчитывали скрываться от властей, если бы оказались предоставленной самой себе?

– Если бы не вы, мне не пришлось бы скрываться, – парировала она. Дизайр не могла забыть угрозы разгневанного лорда Боудина о возмездии. В памяти всплывали его слова, доносившиеся ночным ветром, когда они скакали назад через Гемпстедскую Пустошь. В который раз ее снова обуял страх. – Его светлость уже послал драгун, чтобы разыскать нас, я в этом уверена!

– Не сомневаюсь, что он сделал это, – согласился Морган. С небрежным видом он заложил большие пальцы за пояс. – Не стоит так тревожиться, моя дорогая, – в Корнуолле вы будете в достаточной безопасности. Даже королевские драгуны не отправятся на поиски в такую даль.

Успокаивая ее таким образом, он снял с себя жилет и бросил его на лавку рядом с плащом. Когда он начал расстегивать рубашку, Дизайр насторожилась.

Морган насмешливо улыбнулся.

– Мне предстоит грязная работа. Я хочу привести в порядок очаг и думаю, что вы не будете в восторге, если вам придется отстирывать мою рубашку. Я привык носить чистое белье, если вы успели заметить. В этом я очень щепетилен.

Стирать ему рубашки, только этого не хватало! Дизайр уже собиралась сказать ему какую-нибудь колкость, как вдруг раздражение испарилось. Когда она взглянула на него, раздетого до пояса, ее охватило другое, более острое чувство.

Сквозь окно в комнату свободно проникал мягкий свет заката. В лучах заходящего солнца загорелое тело Моргана казалось отлитым из бронзы. Дизайр вспомнила статуи языческих богов в саду своего отца. Только в отличие от тех идолов перед ней стоял живой бог, чудесное творение из настоящей плоти, которая иногда заявляла о своем существовании. В этом Дизайр уже могла убедиться. Припоминая, как в последний раз он держал ее в своих объятиях, она испытывала смущение.