Книга Привратник - Александр Прозоров

— Все очень просто.

— Они готовы служить хозяину.

— Но им не хочется, чтобы он возвращался.

— Они не собираются его предавать.

— Но предпочли бы жить без него, — опять заметались реплики между женщинами, по предложению перепрыгивая с уст на уста.

— Они увидели привратника у ворот дома.

— Привратника хозяина.

— Они честны и преданны.

— Но они не хотят…

— …чтобы привратник…

— …открыл двери.

— Без хозяина всем нам так хорошо в его роскошном дворце! — откинула полог похожая на лягушонка юная незнакомка, и пушистый на удивление Вывей скользнул в комнату прямо между ее стройными ногами.

— Я начинаю понимать. — Варнак макнул в расплавленный сыр очередную креветку. — Камердинер и служанка могут ссориться ради бутылки вина или удобной комнаты, однако они скорее союзники, чем враги, когда нужно предотвратить возвращение хозяина, или…

— Или когда нужно сохранить сам дворец, отремонтировать его, навести порядок, — закончила за него широкоротая гостья, взяла из горки креветку и подбросила в сторону волка. Варнак и подумать ничего не успел, как его мохнатая половина щелкнула в прыжке челюстями и проглотила подачку. — Никто и никогда не станет спорить с хозяином, смертный. Коли он вернется, все лишь покорно склонят голову. Но вот остановить привратника… Это уже не вызывает в слугах такого неодолимого сопротивления. Или, точнее, у некоторых из слуг. Вот ты, например, на это способен.

— Здорово, — кивнул Еремей. — Но я пока не понимаю самого главного. Как соотносится эта захватывающая сказка с реальностью?

— Рассказываю, — перешла на диван «деловая» ипостась. — Но вкратце. Первое: когда-то на Земле жили боги, а весь прочий живой мир был создан ими и служил им со всей возможной преданностью. Второе: между богами случилась война, и многие из них, не желая погибать в битвах, спрятались в убежищах. Третье: чтобы убежища не были разрушены стихией, временем или злым умыслом, боги создали хранителей, которые оберегают их усыпальницы на суше и под водой. Укрон — хранитель суши. Русалки — хранители воды. Они постоянно ссорятся, стремясь расширить свое влияние, но служат одной цели. Боги наделили их всей возможной силой и властью, дабы ничто не могло погубить их самих или помешать им в их служении.

— Укрон, выходит, и есть тот самый камердинер? — хмыкнул Еремей. — А русалки, стало быть, служанки? Вот, значит, в чем смысл той ссоры, в которую я ввязался? И ради этого я рисковал своей шкурой? Ради этого гибли люди?

— Я не знаю, чем ты занимался, — пожала плечами толстушка.

— Но наступление Укрона на степи я обломала, — закончила «лягушонка». — А теперь вполне успешно отодвигаю его на север.

— Ты тоже хранительница? — повернулся к ней Варнак.

— Нет, — ответила в спину «деловая». — Я воин.

— На третьем этапе все закончилось только для тех богов и их стражей, что скрылись в убежищах, — снова наполнила бокал толстушка. — Для остальных же началась война. В своих битвах боги и их слуги часто погибают. А в этой ужасной войне было слишком много жертв. Богам пришлось создавать воинов, неуязвимых для придуманных ранее способов уничтожения. Так появились мы, фарии. Мы рождаемся с разными телами, но общим разумом и силой. Если попытаться убить кого-то из нас, то сколь страшны бы ни оказались раны, погибшая выздоровеет, поскольку к ней будет перетекать сила тех, кто уцелел. Ее можно вернуть, восстановить даже из горстки пепла, если кто-то захочет сжечь ее тело и развеять пепел по ветру. Или, точнее, ее после исчезновения можно снова впустить в другое тело. Фария жива до тех пор, пока не будут убиты все три тела, причем одновременно. Но это очень и очень сложно. Даже в спокойные дни мы стараемся держаться подальше друг от друга. Если же нам угрожает опасность, мы и вовсе разъезжаемся в разные края.

— Сегодня мы встретились только ради тебя, — улыбнулась «лягушонка». — Хотелось увидеть любимца Укрона и показаться самим. Дабы ты знал, с кем общаешься, если увидишь кого-то одного.

— А то ведь подчас столько непонимания вокруг, — хихикнула толстуха. — То про омоложение, всякие байки рассказывают, то про изменение внешности, то про кражу душ и тел.

— Но если честно, иногда и самой хочется собраться вместе, — призналась «деловая». — Так что сильно не гордись. Ты просто удачный повод. Или неудачный? Чаще всего фарии погибают именно так. В час общего пира. В тот миг, когда мир вокруг кажется добрым и безопасным.

За занавесью кто-то потоптался, кашлянул и громко заявил:

— Ваше жаркое!

Откинув полог, в кабинет вошел официант с подносом, принялся расставлять тарелки. Комната наполнилась густым ароматом мяса. У Варнака, несмотря на уже съеденные креветки, подвело желудок, и даже Вывей, всему предпочитающий парную дичь, жалобно подвыл. Геката замолчала всеми тремя ртами, дожидаясь, пока юноша выполнит свою работу.

— Что-нибудь еще? — отступил тот, прижав поднос к животу.

— Массандру и херес, — потребовала толстушка.

— Крымские, — уточнила «лягушонка».

— Сейчас принесу, — с поклоном исчез официант.

— Ты кушай, кушай. Тебе силы восстанавливать нужно. — «Лягушонка» вроде как обратилась к Еремею, но взятый бифштекс протянула волку. И Варнак, не в силах устоять перед ее обаянием, принялся, есть из рук.

— Так что там числилось под четвертым пунктом? — спросил он, отвернувшись к «деловой» ипостаси собеседницы.

— Боги создали нас, фарий, — ответила она. — Ну, и еще кое-кого попроще. Мы воины, и поэтому мы единственные создания, способные убивать богов. Остальные живые существа перед ними бессильны. Но у тебя все же есть важное достоинство, смертный. Ты челеби, а значит, тоже имеешь защиту от смерти в бою. А еще ты саморожденный. И хотя в тебе есть врожденное преклонение перед богами — тебе никто и никогда не приказывал охранять и беречь усыпальницу. Ты обычный смертный, этой задачи ты недостоин.

— Подожди, Геката, — вскинул руки Варнак. — Чем челеби отличаются от фарий? Только тем, что у меня рука на бога не поднимется? Которого я, кстати, никогда в жизни не видел и могу шлепнуть просто по незнанию.

— Я создана триединой — тебя соединил с волком Укрон. Вы были уже взрослыми, и поэтому единение ваших разумов не столь прочно, как мое. А еще сдвоенное существо убить намного легче, — ответила толстушка.

— А почему я его любимчик? За что такая честь?

— За то, что ты единственный, — широко улыбнулась «лягушонка». — Сильные слуги богов довольно часто создают из людей и зверей единого челеби. Это очень простой и надежный способ спасти от гибели сильное молодое существо, если за него кто-то просит или оно само достойно выживания. Но в большинстве случаев это заканчивается обычным исцелением. Смертные принимают свои переживания в зверином облике за болезненный бред и исторгают его из памяти, едва встают с одра болезни. Мало кто сберегает прочную связь с источником жизни. Но и из таких не каждый становится истинным двуединым. Девять из десяти считают себя душевнобольными. Либо такими их считают окружающие. Итог общий: лечение — сейчас, цепь и подвал — в прошлом. А еще смертные придумали такую хитрую штуку, как костер. Между тем звериная сущность не способна воссоздавать смертных из пепла. Это умеют только фарии.