Книга Кривое зеркало - Маша Ловыгина

11

…Вадим выкурил две сигареты подряд, роняя пепел на зеркальную поверхность барной стойки и, судорожно помяв через ткань куртки бумажник, огляделся. Играли в «Трех котлах» в подвальном, специально устроенном для этого помещении. Небольшая дверь рядом с кухней и зевающий охранник при входе, выглядели настолько неприметно, что непосвященный человек и не заметил бы ничего необычного, случайно заглянув в коридор. Другой вопрос, что случайно он сюда и попасть бы не смог: для начала надо было выйти из зала и, свернув в подсобное помещение, миновать еще двух секьюрити. Каждый раз, проходя этот «фейс-контроль», Вадим сильно нервничал. Он и объяснить не мог, просто от одного вида этих квадратных рож, возникало ощущение, что стоит ему повернуться к ним спиной, парочка пудовых кулаков размозжат его голову.

Вадим спустился по узкой, застеленной ковровой дорожкой, лестнице вниз. Громкая музыка осталась позади. Вадим остановился у входа в игровой зал с качественной звукоизоляцией и приглушенным светом и перевел дух. Несколько мужчин разного возраста сидели за круглыми столами, покрытыми зеленым сукном. Две официантки тихо беседовали в увитой искусственным плющом нише в глубине зала. Заметив Вадима, одна из них сделала знак рукой и, бесшумно скользнув вдоль стены, подошла к юноше. Ладонь ее нежно обхватила его запястье:

— Привет. Я думала, что ты уже не придешь. Где ты был вчера?

— Некогда, — невпопад ответил Вадим, ища кого-то глазами.

— У нас тут черт знает, что творится. Сан Саныч еще днем уехал, весь дерганый, злой. Наверное, к хозяину уехал, а нам теперь без управляющего денег не получить. Чего ты молчишь, Вадим? — девушка сжала пальцы на его руке.

— Отстань, Вера, — Вадим вытер со лба испарину, — Руслан был сегодня?

— Ты что, ничего не знаешь? — Вера округлила голубые глаза и приблизила свое лицо к уху парня, — его обстреляли ночью…

По щеке Вадима медленно разлилось бледное пятно:

— Когда? — голос его охрип, — Где?

— Откуда я знаю! — Вера передернула плечами, — Сан Саныч с утра не в себе ходил. Людка за карвалолом два раза бегала. Вчера Руслан со своими джигитами приехал. Недолго побыл, не пил совсем, на часы посматривал и крутил их все время. Потом ушел. Наверное, никого не предупредил. Я потому так подумала, что его отсутствие только через полчаса али баши заметили, — девушка хихикнула, — короче, как в сказке: ушел царевич Руслан один и без охраны. — Вера поймала взгляд курящего мужчины за столиком, дежурно улыбнулась и поспешила к нему, на ходу поправляя выбившийся рыжий локон. В меню кроме хорошего коньяка и виски можно было заказать и услуги интимного плана. Вера была симпатичной веселой девушкой, которая любила деньги и мужчин, а уж тем более умела совмещать приятное с полезным. В одно из первых посещений Вадим попал под умелое обаяние Верочки и получил — таки удовольствие, опустошив при этом бумажник на всю выигранную до этого сумму.

«Руслана обстреляли. Кто же это сделал?». Желание играть пропало. Вадим развернулся и медленно побрел из зала, у порога столкнувшись с входившим черноволосым мужчиной. В голове у Вадима гулко пульсировала одна мысль: «Это сделал я». Поднявшись в танцзал, парень направился к стойке бара и заказал водки. Глядя в пузатую рюмку, он вдруг отчетливо осознал, что тогда, в тот злополучный вечер, когда он проиграл Бероеву, когда в его затуманенном игрой и вином мозгу возникла бредовая, но казавшаяся такой спасительной, идея поставить на кон живого человека, и когда Руслан, выслушав его, согласился, что-то в тот вечер произошло еще… Проиграв, Вадим выполнил все условия. А сейчас ему было тошно и гадко. Когда они договорились о месте и времени, Руслан уехал, а Вадим вдруг испугался. Он вообще плохо представлял свои дальнейшие действия и уж тем более их последствия. Так же, как сейчас, он заказал водку, потом еще и еще… Мать уезжала в Волгоград к родственникам, отец был в командировке, у Вадима просто снесло крышу от свалившейся на него свободы. Так и пил весь вечер с друзьями, знакомыми, случайными людьми, пил, курил, разговаривал… О чем? О чем?! Вадим со стоном обхватил голову. Господи, кому же он рассказал о случившемся? Кто, кроме него и Руслана Бероева, узнал об их договоре? Внезапно Вадима охватил жар, все тело покрылось противным липким потом. Где же теперь Лера? Его Лера? Вадим опрокинул в себя рюмку ставшей теплой в его ладонях водки и поморщился. Грохот танцевальной музыки оглушал настолько, что не позволял сосредоточиться. Надо было уходить. Вадим обвел тусклым взглядом танцующих и сидящих за столиками возбужденных молодых людей. К горлу подступила тошнота. Еле успев выбежать из зала, Вадим ввалился в туалет, где его вырвало. Из глаз потекли слезы. Вадим набрал в ладони холодной воды и обрушил себе в лицо. Услышав шаги, Вадим поднял глаза и увидел в зеркале черноволосого незнакомца из игрального зала. Тот сочувственно посмотрел на Вадима, сполоснул руки и аккуратно вытер их носовым платком. Вадим сплюнул в раковину и, смахнув с волос капельки воды, все еще ощущая внутри какую-то гадливость, нетвердой походкой двинулся к выходу.

Отделившись от стены клуба, спешно прикуривая сигарету, словно тень, засеменил худощавый паренёк. Молодёжи в этот час было довольно много, и паренёк остался незамеченным, смешавшись с толпой.

Черноволосый моложавый мужчина вытащил из кармана серебристый телефон и, набрав нужный номер, негромко произнес:

— Это Малик. Я его видел. Я побуду здесь, может, что-нибудь узнаю. Перезвоню позже. — Малик Исрапилов отключил связь и, пригладив на висках рано поседевшие волосы, не спеша, направился в сторону игрового зала. Сев за свободный столик, Малик огляделся. Ему доводилось бывать здесь и раньше, правда, давно, когда Байрам решил выкупить здание бывшего книгохранилища, и Малику было поручено "уговорить" чиновников и устранить конкурентов. Время было тяжелое, непонятное. Перестройка, словно газонокосилка, прошлась по стране: кого-то срезала под корень, а кого-то оставила цвести до следующего покоса. Исрапилов, в отличие от Байрама, уехавшего в Россию еще в советское время, и поныне жил в Сухуми, имел доход от курортного бизнеса и горя не знал. Байрам ездил к нему чаще всего на отдых да по-кумовски, навещая двух близнецов Малика, ставших ему крестниками. Впервые встретились Исрапилов и Байрамов на зоне под Воркутой. Байрам, уже коронованный, сидел для пользы дела, сменив Гогу Тбилисского, и даже не помышлял о том, как может измениться его воровская жизнь. Малик работал учителем физкультуры и вел секцию восточных единоборств для школьников старших классов. Имел жену, новорожденных сыновей. Все рухнуло в тот день, когда его ученики, возвращаясь со дня рождения, что-то не поделили с народным патрулем и, применив, естественно, все полученные навыки, с пьяных глаз изувечили двух мужчин, доведя находившихся там женщин до нервного срыва. Исрапилов вину взял на себя, хотя его мнения уже никто и не спрашивал, но сам он понимал, что косвенно виноват. Он верил в этих мальчишек, учил их принимать правильные мужские решения, но, видимо, не узнал их достаточно хорошо за год, ослабил свое внимание, переключившись на собственных детей. Справедлив ли был приговор, Малик не думал. Он, как и все, писал кассационные жалобы, а его молодая жена рвала жилы, пытаясь прокормить двух детей, старую мать Малика и себя. Байрамов за некоторое время пригляделся к Исрапилову, оценил цельность натуры несвойственную молодым годам и физическую силу. Малик был замкнут, общался лишь по необходимости, соблюдая при этом, строгую иерархию, оставаясь «нормальным пацаном». Байрамов изучил его дело, воспользовавшись зоновской «почтой». Пока он не мог понять, зачем ему нужен этот человек, обремененный семьей и проблемами, но чутье никогда не подводило Байрама. До конца срока Малика, Тамаре Исрапиловой ежемесячно приходили денежные переводы, небольшие по меркам Байрама, но казавшиеся женщине манной небесной. Малик и Байрам освободились одновременно. Байрамова встретили на черной «Волге», а Исрапилов добирался до родного дома почти месяц.