Книга Рождённая во тьме - Ксения Изотова

Родители Катерины, конечно, прогнали волхва. Пригрозили, что властям будут жаловаться, если он вернётся. Но Филин и сам возвращаться не захотел. Ушёл далеко на север, забрёл в бывшее охотничье хозяйство — Волчье урочище, да и осел тут.

Рассказ Филина вышел совсем невесёлым. Но зато теперь я точно знаю, что он никому про меня не расскажет — зачем ему это? Так что слово за слово и я поведала ему, как оказалась в Скьялл, и что случилось с замком. Разумеется, в подробности я не вдавалась — так, общие фразы. Мол, родилась уже в тюрьме, и из-за особенностей охранной системы не могла выйти. И про нападение рассказала кратко. Но мужчине и этого хватило. Волхв озабоченно поцокал языком.

— Не к добру это всё, Нисса, можешь мне поверить, не к добру. Я уже несколько лет начал замечать, что тут, на севере, что-то неладное творится. Но такого я не ждал, конечно. Скьялл — Вечная тюрьма, и вдруг разрушена? Раньше я бы в такое никогда не поверил, а теперь вот оно как вышло. Ладно, милая моя, утро вечера, как говориться, мудренее. Так что отдохни хорошенько, а утром решишь, что делать будешь.

Я согласилась с хозяином. В сон действительно клонило просто жутко — после нескольких дней блуждания по снегу и льду тепло подействовало как снотворное. Филин притащил мне несколько вёдер горячей воды, наполнил большую деревянную бадью, в которой я смогла вдоволь поплескаться перед сном, и даже выделил из глубин своего шкафа длинную мужскую хлопковую рубаху, в которой я и устроилась на ночь. Уже засыпая на тёплой печи я слышала его возню и кряхтение за стенкой. Ветер гудел в трубе, выпевая сложную тягучую мелодию, и веки закрылись сами собой.

Несколько дней я просто отдыхала. В доме Филина было удивительно уютно, да и сам хозяин был тактичен и добродушен. Днём я неспешно гуляла по лесу, потом помогала волхву готовить обед, мы вместе ели, перебрасываясь неспешно фразами. Вечерами я устраивалась со свечкой около печи и читала книги о травничестве, которые в изобилии хранились в избе. Наконец, я решила, что мне пора уходить и завела об этом разговор со своим гостеприимным хозяином.

— Знаешь, Нисса, — неспешно проговорил Филин, перебирая травы. Разговор происходил за столом, когда волхв вернулся после очередного похода в лес. — Я на твоём месте подождал бы несколько месяцев. Сейчас, зимой, добраться до Харисы очень трудно. Хорошая дорога на восток только одна — но она ведёт к Скьялл и сейчас её наверняка охраняют, чтобы проверить, не остался ли кто-нибудь в в живых после нападения. Тебе такое внимание точно ни к чему.

— Я могу пойти и через лес.

— Можешь, конечно. Да вот только это очень уж тяжело. На севере снега сравнительно немного — слишком холодно, он сразу смерзается. А вот пройдёшь пару дней и попадёшь в сугробы по шею. Весной идти гораздо лучше будет. Нет-нет — прервал он меня, стоило мне только открыть рот, — я всё понимаю. Конечно, тебе в этой глуши делать нечего, это бесспорно. Да только мне всё равно кажется, что тебе лучше задержаться. И я могу научить тебя чему-нибудь полезному, хотя не зря буду здесь штаны просиживать. Научу в травах разбираться, со зверями ладить. Что скажешь?

Я задумалась. В общем-то Филин был прав. Тащиться две недели по сугробам мне действительно не слишком хотелось. Спешить тоже было некуда. А вот идея чему-нибудь научиться показалась очень привлекательной. Я посмотрела на волхва. Тот явно хотел, чтобы я осталась. Ну конечно, ему же здесь одиноко. Надо и мне как-нибудь отблагодарить его за доброту.

— Хорошо, остаюсь.

Мужчина расцвёл в улыбке.

— Спасибо тебе, Нисса, вот спасибо. Тогда начнём сейчас же, пожалуй, что зря время терять?

Я согласно кивнула. Филин аккуратно убрал всё со стола и достал из сундука небольшое зеркальце в серебряной оправе. Волхв положил его в самый центр столешницы и начал обкладывать кругом из трав.

— Что ты делаешь?

— Это довольно примитивное волховское заклинание. Позволяет увидеть силы, сокрытые в каком-нибудь предмете. Так можно определить, не зачаровал ли кто-нибудь камень или может трава особенная какая-нибудь, или птица — не птица на самом деле, а оборотень. В общем, ты поняла. А мы с тобой сейчас будем проверять тебя.

— Меня?

— Конечно, тебя. Из меня вообще-то маг слабенький получился. Вот в травах я специалист, это да. Но всё-таки на то, чтобы понять, есть в ком-нибудь Сила или нет меня хватить должно. Вот и всё готово.

Филин сплёл из трав кольцо, окружившее зеркало. Я заглянула в него, но ничего не увидела — даже своего отражение. Стекло казалось абсолютно прозрачным, словно под ним было не дерево стола, а пустота.

Волхв довольно крякнул.

— Так, вспомню-ка я молодость. Давай, Нисса, смотри в зеркало внимательно, очень внимательно.

Я послушно всмотрелась в зеркало. Филин поджёг кольцо из трав с двух сторон и кухня наполнилась ароматным травяным духом.

   Стекло чистое, стекло светлое    Травы сплетены, не разрежешь круг,    Стекло тонкое, стекло тайное,    Ты секрет открой, отрази его.    Вот ты, сон-трава, вод глубоких дочь,    Вод глубоких дочь, ведьма лютая.    Вот ты сон-трава, зелье крепкое,    Ты сплетёшь кольцо, не развяжешься.    Вот ты жар-трава, как огнём горишь,    Пламя яркое, пламя жгучее,    Жар-трава, как яд, распалит в груди    Чувства вечные, чувства страшные.    Вот ты, лунный цвет, ветра буйный сын,    Ветра буйный сын, вейся гордо ты.    Молний сеть сотки, звёзды отрази,    В чистом небе ты, светлый лунный цвет.    Ты, сыра земля, отзовись сейчас,    Твои травы здесь, так услышь меня,    Ты, сыра земля, матерь ты моя,    Ты открой мне всё, распахни покров.

Речитатив волхва убаюкивал сложным, чуть рваным ритмом. Воздух перед глазами поплыл, окутывая мягким туманом. Запах трав становился всё сильнее и сильнее. Гладь зеркала вначале была чистой и прозрачной, затем я увидела, что в ней мелькают смутные тени. Постепенно тени становились всё плотнее и гуще. Цвет их тоже менялся — от бледно-серого вначале до золотистого в конце. Я вглядывалась в зеркало, пока от напряжения не заболели глаза, пытаясь разглядеть очертания фигур, но они хотя и становились более яркими, оставались по-прежнему нечёткими. Мне удалось лишь рассмотреть кусочек чего-то, смутно напоминающего крыло птицы. Голос Филина вдруг взвился, выговаривая последние слова и я невольно прикрыла глаза. От стекла исходил чересчур яркий свет, резкими пульсирующими сполохами. Потом послышался тихий треск и поверхность зеркала треснула. Свет тут же исчез и я уставилась на стол. Травы дотлели, оставив только пепел. Зеркало раскололось на несколько осколков. Я взяла один из них и недоумевающе на него посмотрела. Стекло потемнело, как будто бы дым был не снаружи, а внутри его. Теперь остатки зеркала были мутными, сероватыми и тёплыми на ощупь, что было довольно странно.