Книга Невеста на уикенд - Алекс Коваль

– Спасибо… – выходит тихо и сдавленно. Нет, так дело не пойдет. Если мы хотим играть “любовь”, нужно максимально убрать все лишние реакции. Только как это сделать, кто бы сказал?

– Планирую в следующем месяце. Пара рабочих вопросов и потом, я надеюсь, эта головная боль перейдет к тебе, сын, – смеется мужчина. – А вы любите летать, Настя? – кажется, взял на себя роль двигателя беседы за столом Сергей. 

– Ну, о чем ты, Сережа, – подает голос Эмма, даже не дав мне рта раскрыть. – Конечно, надо полагать, раз наша Настя – модель. Знаешь, сколько городов и съемок бывает за сутки в этом модельном бизнесе? Я думаю, она в самолетах практически живет, да, Анастасия? – бросает взгляд на меня, замирая с вилкой в руке, а за столом виснет тишина.

И вот вроде ничего обидного не сказала, но каждое слово, словно иголка, бьющая точно в цель. 

– Работа и правда, не самая простая, – говорю осторожно, сжимая и разжимая ладошку от нервов.

– Да и, честно говоря, так себе это занятие, – добавляет поспешно женщина, словно и не слышала меня, сморщив свой аккуратный носик. – Я ожидала чего-то более… серьезного.

– Ма, – кашляет предупреждающе Илья, упирая локти в стол. – Прекрати, – одаривает родительницу недовольным взглядом, буквально закипая с каждой секундой. Но его мать либо делает все это намеренно, желая высказать свое неудовлетворение невестой, либо же она не понимает, что этот прямой выпад в сторону сына его задевает. И не на шутку. 

– А что «ма»? Я правда никогда не понимала, что девушки такого привлекательного находят в том, чтобы ходить полуголыми по подиуму туда-сюда и светить своей наготой?

– И, тем не менее, ты сама активная гостья всех Миланских показов, дорогая, – кидает ответную шпильку за меня Сергей, а Эмма аж побагровела, бедная. По крайней мере, у меня в этой войне есть, как минимум, один союзник. – Не так давно вернулась и в красках расписывала мне, какие стройные ноги и потрясающая фигура у девушек. Так что… – посмеиваясь, продолжает отец Ильи. – Нашему сыну определенно повезло, Настя, вы красавица! – уже обращаясь ко мне.

А я?

Да что же это такое! Ругают – краснею, хвалят – краснею. Кажется, к концу выходных красным будет мой естественный цвет лица.

– Спасибо.

– Ну, знаешь ли… – выдает многозначительное хмыканье Эмма.

– Отец прав, мам, – добавляет Илья, укладывая руку на спинку моего стула. – Мне все равно, чем занимается Настя, главное, что она это любит. Ей это нравится. Счастлива она, счастлива и я, – говорит Сокольский и бросает на меня странный взгляд, будто гордость в его черных глазах промелькнула. Настоящая, неподдельная.

– И тебе спасибо, – улыбаюсь в ответ на его кивок.  

Два союзника.

– Есть те, кому нравится ходить, а есть те, кому нравится… смотреть, – продолжает Илья, кидая весьма двусмысленную фразу.

– Я уже не представляю себе жизни без своей работы, – набираясь смелости, возвращаюсь к озвученным вопросам. – И  да, практически живу в самолетах, – улыбаюсь, обращаясь по большей части к главе семьи, решив, что выпады Эммы теперь нужно, как минимум, игнорировать. – Иногда бывает, что возвращаюсь очень поздно ночами, и Илюше приходится ехать в аэропорт меня встречать, – сочиняю на ходу, едва не запинаясь на уменьшительно-ласкательном “Илюша”. Странно это звучит по отношению к твоему начальнику.

– Кхм… бывает.

– Не представляю, как я бы без него обходилась. И всегда встретит, и ужин приготовит, и любовью окутает, м-м-м, – взгляд, наверное, у меня сейчас, как у настоящей влюбленной дуры. Но стоит только представить, как бы это было прекрасно, если бы тебя дома ждал такой, как Сокольский, – вырывается тяжкий вздох. Чисто инстинктивно, отговариваясь тем, что делаю это для пущей убедительности, подползаю ему под руку и приобнимаю. Чувствую, как мужчина буквально напрягся всем своим могучим телом, но все равно прижал за плечи, передвигая еще чуть ближе к себе.

– Да-а-а, – многозначительно тянет Сергей. – Не представляю, почему он так долго прятала вас, Анастасия! – с улыбкой на лице кивает и, поднимая бокал, салютует нам. – Вы правда потрясающе смотритесь вместе. Теперь вижу, что сын действительно остепенился.

– Похоже на то, – тянет Илья и опускает взгляд на меня, так доверчиво прижавшуюся к его боку. – Околдовала, – я прям вижу, как на языке у него крутится слово “ведьма”, и вот не знаю, то ли обидеться, то ли посмеяться.

– Правда, потом из-за этой моей ночной жизни кто-то в офисе клюет носом в документы, – с усилием выныриваю из черных омутов Ильи и отодвигаюсь, вновь приступая к обеду.

– Да ну? – удивленно хохочет Сергей.

– Кхм...кхм… – слышится покашливание по левую руку напоминающей о своем присутствии Эммы. 

– Да-да, и бывает, случаются забавные курьезы. Например, не так давно, Илья отправил инвестору вместо нового договора статейку со сплетнями из бульварного журнальчика, – щурюсь, едва сдерживая смех, припоминая недавний инцидент, произошедший в офисе. – Разгромную статейку, надо сказать, – киваю, довольная собой, и теперь уже отец Ильи начинает по-настоящему задорно хохотать, постукивая сына по плечу, а этот бука-“женишок” только хмурит свои чернющие брови, сдвигая их к переносице, и с остервенением мучает бедный стейк, явно представляя мою голову на месте куска мяса.

Естественно, как тут не беситься!

Это было такое фиаско!

Когда какой-то нерасторопный бедолага с внутренней почты Сокольского вместо того, чтобы скинуть серьезному мужчине в годах рабочие документы, отправил статью из желтой прессы про этого же мужичка и его любовницу! Смеялись мы тогда всем офисом, а потом так же всем офисом летали на матах и с ит-отделом взламывали чужие сервера, чтобы незаметно замести следы. Тот еще был денек. И, как всегда, кстати, виноватой оказалась кто? Правильно, его любимая Загорская!

– Так что я бы ему важные документы в такие дни не доверяла, – заканчиваю мысль.

– Просто у меня до ужаса нерасторопная секретарша.

– Личная помощница, – смачиваю горло изумительным красным полусладким.

– Что? 

– То, – краем глаза замечаю, как злится Эмма, которую, кажется, выкинули из беседы. И в голову закрадывается шальная мыслишка: а уж не наш ли близкий контакт и щебетание с ее сыном так ее злит? Ревнует?

Идея, как проверить, появляется мгновенно:

– Любимый, не передашь соль? – намеренно приторно сладким голоском обращаюсь к Илье, краем глаза наблюдая за свекровью.

– Передам… – рычат на меня, – любимая, – тянется к солонке Илья, а мне хватает пары секунд и недовольного стука вилки по тарелке Эммы, чтобы понять, что я не прогадала! Ревнивицу-мать буквально переворачивает.

– Спасибо, дорогой, – продолжаю игру, и когда Сокольский ставит передо мной баночку, я, улучив момент, целую его в колючую щеку, глубоко вдыхая аромат его геля после бриться. М-м-м, сногсшибательно. А когда отстраняюсь, вижу выгнутую в удивлении бровь мужчины и тихое: “Оторожнее, Настя”. Что это было – намек или предупреждение? В любом случае, он прав: главное – не заиграться.