Книга Путь к вершинам, или Джулиус - Дафна дю Морье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джулиус набил полный рот и заказал еще вина на всех. Потом запел:
Сам он выпил больше всех мальчишек, вместе взятых, но сохранил ясную голову.
– Пошли по домам, спать, – сонно промямлил Тото.
– Рано еще, – усмехнулся Джулиус.
Пошатываясь, он вышел из таверны и принюхался. Ночь наступила быстро, теплая, тропическая. Жалко, сегодня нет ярмарки, а то можно было бы покататься на расписной лошади по кругу.
Вниз по дороге прогрохотала повозка. Не переставая петь, Джулиус запрыгнул в нее и уселся на краю, свесив ноги. Он триумфально помахал рукой зевающим и трущим глаза мальчишкам, которые так и остались стоять на дороге.
Ах, эти запахи Алжира! Глубокий мох у стволов деревьев, мясистые листья, бутоны цветов – в воздухе разливались тысячи пьянящих, будоражащих душу ароматов. Повозка увозила Джулиуса вниз, к порту. До слуха уже доносился неизменный шум Касбы[24]: гул голосов, напевы без определенной мелодии, стук барабанов.
Здесь пахло не так, как в верхнем квартале города, а по-другому: маленькими темными улочками, пряностями, амброй, хной, что красивым узором покрывала женскую ножку, выглядывающую из-под шелкового одеяния, табачным дымком.
Джулиус спрыгнул с повозки, которая вскоре скрылась из виду где-то у пристани.
Он направился к дому торговца коврами Ахмеда и по расшатанным ступенькам поднялся в танцевальный зал на втором этаже. Там было полно народу, и Джулиусу пришлось протиснуться между двумя согбенными старичками, чтобы хоть что-то увидеть. Те сердито пихали его плечами, возмущаясь, что какой-то мальчишка лезет вперед старших.
Присев на корточки, Джулиус во все глаза смотрел на происходящее вокруг. В зале непрерывно звучала простая монотонная музыка, будто кто-то мерно ударял палкой по жестяному чайнику.
Воздух был душным – дыхание толпы смешивалось с табачным дымом и резким запахом потных смуглых тел.
Танцовщица Наида медленно двигалась по кругу, покачивая бедрами. Ногти у нее на руках и ногах были накрашены, бедра обхватывал широкий пояс.
Музыка становилась все громче, ритм ускорялся, а вместе с ним – и шаг танцовщицы; ее босые пятки все звонче стучали по полу, груди и живот вздымались и опускались, на руках звенели тяжелые браслеты.
Джулиус окинул ее критическим взглядом – худовата и бедра костлявые. Зато старички рядом вели себя забавно – с жаром спорили, у кого с собой больше денег и кому достанется танцовщица. Один уже вцепился в другого, выпучив глаза.
Наида закончила танец, и ее место заняла толстуха Лулу. Зрители разразились радостными воплями. Лулу было хорошо за пятьдесят – волосы окрашены в ярко-рыжий цвет, под глазами мешки, – однако она пользовалась большой популярностью.
– Лулу зарабатывает больше всех девушек, вместе взятых, – прошептал кто-то сзади. – Меньше пятнадцати за ночь не берет. Говорят, она из каждого делает храбреца-молодца.
– Да, Лулу – опытная, – согласился второй собеседник. – Вон, Али все никак жену обрюхатить не мог. Пять лет назад к Лулу походил, так сейчас у них с женой уже четверо здоровых мальчуганов.
Толстуха топнула ногой и хлопнула в ладоши. Джулиуса она не особо интересовала, она была забавная, но навевала на него скуку. Ему ужасно не нравились ее глаза-бусинки на жирном лице, да еще от нее сильно воняло потом. Его начало клонить в сон, глаза сами собой закрывались, ведь уже был поздний вечер. Монотонная музыка усыпляла не хуже снотворного. Ритмичные удары барабанов гремели в ушах, отдаваясь где-то внутри. Он ждал Эльзу – десятилетнюю француженку, которую выкрали в Марселе и привезли в Алжир три месяца назад. Это было милое худенькое дитя с волосами цвета воронова крыла и огромными глазами. Она выбежала в центр круга совершенно обнаженная; ногти у нее были тоже накрашены. Эльза хлопала в ладоши в такт музыке, улыбалась и виляла задиком. Мужчины подбадривали ее восхищенными возгласами, а когда она закончила танцевать, стали сажать ее себе на колени и оглаживать, но она была еще слишком мала, чтобы работать наравне с остальными, – ей еще не было двенадцати. Эльза улыбнулась Джулиусу, полуобернувшись. Ему нравилось смотреть, как она танцует; она была красива, невинна и ненавязчива. Вела себя Эльза спокойно и степенно. Джулиус иногда встречал ее на базаре по утрам. Он учил ее торговаться и выбирать товар. Ему льстило, что девочка смотрит на него с восхищением и обожанием, от этого он чувствовал себя героем – ведь он уже совсем взрослый: ему пятнадцать, а ей всего десять.
– Я сегодня деньжат подзаработал, – бросил он небрежно и достал из кармана пригоршню монет.
Черные глаза Эльзы округлились.
– Ты такой умный! – воскликнула она.
Джулиус рассмеялся; ему хотелось быть щедрым.
– На, возьми пять франков.
Вложив монету в ее горячую ладошку, он протолкнулся к выходу, спустился по лестнице и вышел на улицу.
Что, если раввин еще не лег и ждет его? Тогда наказания не избежать. Уже почти полночь.
Окна дома в конце улицы не светились, вокруг стояла темнота. Наверное, раввин и его старый слуга ушли спать. «Спать – только зря время терять, – подумал мальчик. – От спанья ничего не прибавится». На свежем воздухе усталость почти прошла. Из дома Ахмеда по-прежнему доносилась приглушенная музыка.
Джулиус поднял с земли камешек и легонько запустил им в окно прачки Нанетты. Через минуту-другую она открыла ставни, зевая и потягиваясь.
– У тебя кто-то есть? – спросил он.
– Нет, малыш, – протянула она. – А ты что тут делаешь? Почему еще не в постели?
– У меня был замечательный день! – похвастался Джулиус. – Я продал шесть мулов на рынке. Украл их у старика-торговца. А еще ребят напоил.
Нанетта рассмеялась, сверкая белоснежными зубами:
– Ну заходи, расскажешь все Нанетте.
Джулиус одним прыжком вскочил на подоконник и мягко спрыгнул на пол. Нанетта собиралась спать – постель разложена, под стенным распятием горит свеча. Позевывая, хозяйка опустилась в кресло, а Джулиус уселся ей на колени. Она открыла банку с цукатами и засунула один себе в рот.
– Все только благодаря мне получилось, – похвастался Джулиус, важно надув щеки. – Эти все перепугались до чертиков. Попрятались под деревьями, а я засел в канаве и ждал, пока торговец подъедет поближе. Потом сказал: «Здорово, старый дуралей» – и запустил камнем ему промеж глаз. Он свалился, будто индюк подстреленный. Мы вскочили на мулов и погнали что есть мочи, а на вершине холма все попадали, кроме меня. Пить хотелось до жути, вот все и напились вдрызг. Притом я выпил вдвое больше их, а мне хоть бы хны.
