Книга Горькая полынь моей памяти - Наталия Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я позабочусь о твоих друзьях, – спокойно сказал Юнусов. – Иди, не заставляй водителя ждать.
Как Карима доехала домой, не помнила, силилась не разреветься от страха, ещё и коленку саднило. Была уверена, что Юнусов уже всё рассказал, заходила в дом, не дыша, удары сердца отдавались в висках, колотило, как при лихорадке. Дома уже были Алсу и Назар, носились по комнате – снова дрались, как ненормальные. Мама поехала с Динаром к ортодонту, а отца не было.
Отец пришёл вечером, весёлый, ходил на кухне вокруг мамы, шутил, потом повёз Назара и Динара кататься на мотоцикле. Алсу осталась дома, нужно было помочь маме, пока Карима изображала бурную деятельность выполнения домашнего задания. Алсу насупилась, ей тоже хотелось покататься с папой на мотоцикле, только кто её возьмёт, когда нужна её помощь. Вечером отец заметил ссадину Каримы, она соврала, что упала на физкультуре. Папа посетовал на косолапость дочери, осмотрел внимательно колено и резюмировал, что до свадьбы заживёт. Ещё бы самой Кариме дожить до этой свадьбы…
Поздно вечером позвонила стонущая и причитающая Ленка, сказала, что лежит в больнице. Что Каримин «родственничек» отвёз её и Горшкова в детскую больницу. У Горшкова ничего не нашли и отправили домой, а Ленке делали промывание, потом две капельницы подряд, теперь будут делать третью, вызвали родителей, ещё и в лицей сообщат… Обязаны. Что теперь будет, Ленка понятия не имела, как и о том, что её больные почки так среагируют на водку. А может, это и не почки, просто жарко было, и Ленка голодная, а ей специально так сказали, напугать хотели.
В итоге Карима не спала всю ночь, ворочалась, было жарко, а потом холодно, безостановочно хотела плакать, утром даже заплетать косу не стала, собрала волосы в низкий хвост. Завтрак тоже не лез в горло, мама, конечно, заметила, спросила, в чём дело, пришлось соврать про критические дни, тем более не такая это была и ложь. ПМС, Карима слышала, действительно существует.
В лицее было тихо, никаких разборок, Горшков только смотрел странно, но не подходил. Ленка позвонила на большой перемене и сказала, что ещё в больнице, и что, кажется, её исключают, а физруку вкатили выговор.
Надо ли говорить, что к семи вечера Карима, сидевшая на заднем дворе и угрюмо высаживающая цветы для беседок в подвесные горшки, была близка к нервному истощению. За целый день, со вчерашнего обеда, она не смогла проглотить и кусочка, пила только воду, и ту негазированную. Вот тогда-то и появился Равиль Юнусов. Карима его даже не видела, только слышала, как залаял соседский пёс, и остановилась машина у их дома. Пронырливая Алсу прибежала доложить, что приехал Юнусов и сейчас сидит с отцом в кабинете, а мама сказала, ставить на ужин на одну тарелку больше, значит, он останется. Карима поджала губы, силясь не зареветь.
Останется, чтобы посмотреть, как отец будет орать на Кариму, достанет ремень, а то и за волосы оттаскает, как в тринадцать лет? Тогда она без спросу отправилась на день рождения подруги, в город. Встала утром и поехала. А что? Все её подружки так делают, и она сделала… Оказалось, всем можно, а ей нельзя.
Карима на негнущихся ногах пошла в дом, надо маме помочь, только до кухни не дошла, ноги сами свернули в коридор, ведущий в отцовский кабинет – он располагался в стороне от жилых комнат, чтобы детские крики не мешали работать. Она замерла напротив кабинета, прислушиваясь к тому, о чём говорили мужчины. Был слышен какой-то бубнёж, больше ничего. Дверь кабинета резко открылась, кровь схлынула от лица Каримы, даже не видя себя со стороны, она была уверена, что стала зелёного цвета, руки и ноги поледенели, глаза расширились от ужаса. Она приоткрыла рот в немом крике и сжалась в ожидании хлёсткого удара.
– Карима? – отец выглядел удивлённым, но не злым. – Ты чего здесь?
– Ма-ма-ма, – «мамочки» хотела пропищать девушка, но от страха не могла произнести ни звука, кроме бессмысленных: «ма», «ма», «ма».
– Мама зовёт? – отец покосился на Равиля, потом на дочь, снова на Равиля, качнул головой, как бы соглашаясь с чем-то, и отступил в сторону, пропуская вперёд Кариму, давая понять, чтобы шла на кухню. – Передай маме – мы сейчас.
Карима сделала два шага, запнулась, её швырнуло об стену, поймал её отец, поднял на руки и быстро усадил на скамью в конце коридора.
– Сейчас маму позову, – обеспокоенно проговорил он и быстрым шагом отправился к жене, а Карима сжалась то ли от ставшего привычным за сутки страха, то ли от жёсткого взгляда Юнусова, то ли от всего и сразу.
– Я ничего не рассказал твоему отцу, – спокойно сказал Равиль, садясь рядом, на мгновение Кариме показалось, что он хотел сесть на корточки, как с Леной, но голые ноги девушки остановили его. Он бы просто уставился на них, а ещё на грудь. Она тут же отмахнулась от этой мысли. – И не расскажу, – добавил он твёрдо.
– Почему? – пискнула Карима.
– Потому что, нечего рассказывать. Но за это ты ответишь мне на один вопрос.
– Какой? – вскинулась Карима.
– Потом, – быстро проговорил Юнусов, в проёме появилась обеспокоенная мама. – Ничего страшного, не трясись, - он улыбнулся и сжал ладонью девичье предплечье, чуть выше запястья. Жест вовсе не интимный, но девушка вспыхнула.
Ужинала Карима в своей комнате, позже услышала, как мама выговаривала отцу в спальне, что зря он отдал дочерей в лицей, да ещё физико-математический. Что надо Кариму забирать, пусть идёт в кулинарный колледж, хоть польза будет. А так – света белого не видит девочка, совсем доканала эта зубрёжка, а сейчас самое формирование женского организма. Вон, уже и дни женские стали болезненные, в обмороки падает! Алгебра за неё рожать будет или физика спасёт, когда муж бездетную из дома выгонит? Да и самой ей, каково будет?
Дамир. Прошлое. Поволжье
Дамир приехал домой утром, вернее – ближе к полудню. Мама сортировала огурцы, сидя в тени внутреннего двора. Рядом, на низкой скамейке, устроилась эби, она занималась тем же. Карима с Алсу намывали банки, ныряя узкими кистями рук в горлышко.
– Ц-ц-ц-ц-ц, – всё, чем прокомментировала эби появление внука, Дамир невольно улыбнулся и сел рядом, кивая матери и сёстрам. – Хоть бы дома появлялся, - она потрепала по макушке старшего внука и сунула ему в руки мытый огурец. – Попробуй, сладкий.
– Шлаткий, – согласился Дамир, жуя.
– Голодный? – осведомилась мама и, дождавшись отрицательного ответа, вернулась к своему занятию. Дамир не сомневался, она не оставит без внимания очередное исчезновение сына, но обсуждать при дочерях ничего не собирается. – Тебя отец хотел видеть. После трёх, сказал, в офисе будет.
– Ладно, – почему он не позвонил или не оставил сообщение, Дамир уточнять не стал.
Отец был продвинутым пользователем современных технологий, трудно представить ведение хоть сколько-нибудь успешного бизнеса, будучи ретроградом. Да и вся семья не отставала от главы семейства, даже четырёхлетний Динар и эби имели телефоны и умели ими пользоваться, правда, по-разному. Динар смотрел мультики или играл, пока мама, ругаясь, не отнимала девайс, причитая, что в их времена обходились без электроники, портящей зрение и характер детям. А эби активно пользовалась социальными сетями, общалась с товарками и смотрела короткие видеоролики со зверями и детьми. И, конечно, сериалы, особенно турецкие. Вся семья делала вид, что не знает о слабости эби. Сын однажды предложил провести интернет к ней в комнату и подключить к телевизору, нарвался на проповедь и возмущённо вскинутые руки, на этом всё и закончилось.