Книга Связанные страстью - Элейн Барбьери

Но Мэтт не улыбался. Он наблюдал за тем, как она приближалась к нему, ведя за собой в поводу хромавшую лошадь. Неожиданно ему пришло на ум, что он никогда не видел эту девушку без макияжа, и его поразило, насколько она красива без своей фирменной «боевой» раскраски. Даже зеленовато-карие глаза казались гораздо ярче, оттененные естественного цвета темными ресницами, а на щеках распустились алые розы, но не от румян, а от жаркого солнца прерии. Потом его взгляд переключился на ее губы, показавшиеся ему без помады еще более полными, чувственными и выразительными. Когда же она сняла шляпу, не сдерживаемые прической волосы рассыпались по ее плечам, светясь и переливаясь в ярких лучах дневного светила. Это было так красиво, что он лишь усилием воли не позволил себе поднять руку и прикоснуться к ним.

Но то, как на ней сидела одежда в стиле вестерн, ему не понравилось. Совершенно очевидно, она приобрела уже готовый костюм в местной лавке и он был ей слишком узок. Особенно выделялись груди, почти выпрыгивавшие из обтягивающей, мокрой от пота блузки. Юбка е разрезом для верховой езды также не могла похвастать избыточным количеством материи и облегала ее ягодицы так, что Мэтта это покоробило.

Тем не менее он никак не мог прогнать воспоминания о том, сколь сладостными казались ему эти груди, когда они с Самантой лежали в постели, прижавшись друг другу, и сколь совершенными представлялись ему очертания ее округлых ягодиц, когда он покрывал их поцелуями.

Отогнав навязчивые мысли и едва слышно обругав себя за недостаток твердости, из-за которого в его теле вновь стала пробуждаться чувственность, он еще раз мысленно сказал себе, что любит одну только Дженни. Хотя та никогда не возбуждала его до такой степени. Если разобраться, она вообще его не возбуждала, а вот у Саманты это почему-то получалось. Иными словами, он хотел ее постоянно. Он и сейчас вожделел ее. Она знала и умела нечто такое, отчего он подчас испытывал чувство, сходное с сильнейшим шоком или потрясением. При этом не мог отделаться от мысли, что они находятся лишь в самом начале процесса взаимного узнавания и глубины, которые лежат под ними, бездонны. По его мнению, чтобы исследовать и познать друг друга как должно, им понадобилось бы любовное путешествие длиной в годы.

Годы…

Приближавшаяся к нему женщина в смысле любви привыкла оперировать совсем другими временными категориями.

Понимая, что непослушное тело может выдать его мысли на ее счет, он не стал заправлять ковбойку в брюки, а лишь застегнул ее на нижние пуговки, после чего, дождавшись, когда она подошла к нему достаточно близко, чтобы при разговоре не надо было повышать голоса, холодным тоном осведомился:

— Что ты здесь делаешь?

Саманту смутила его нелюбезная манера приветствия, и она пробормотала:

— Я… видишь ли, моя лошадь неожиданно потеряла подкову, захромала и…

— Зачем ты сюда приехала? — продолжал гнуть свою линию Мэтт.

— Просто отправилась на верховую прогулку и случайно оказалась здесь…

— Ты находишься на моей земле.

— Сбилась с дороги и не знала, куда заехала, — в замешательстве ответила Саманта. — Говорю же тебе — я заблудилась.

Мэтт молчал, покусывая губы. Видимо, он ей не верил.

Он и в самом деле не поверил ей.

Саманта сразу заметила это, стоя в нескольких футах от человека, чей образ заполнял ее сны после проведенной ими в гостинице ночи. А еще она заметила, что он вовсе не рад их встрече и ее присутствие вызывает у него раздражение.

Когда Саманта осознала это, ее охватил гнев, который она, впрочем, постаралась скрыть. По ее мнению, это она должна была демонстрировать недовольство при встрече, а уж никак не он. Ведь не она же, в самом деле, оставила его в одиночестве в постели, еще теплой после занятий любовью. Не говоря уже о том, что она неожиданно оказалась в его власти и зависела теперь от его решений, в то время как ей лишь хотелось восстановить свое реноме агента, провёдя необходимую для дела рекогносцировку.

— Хм… Значит, говоришь, заблудилась? Впрочем, по какой бы причине ты здесь ни оказалась, тебе необходима лошадь, чтобы вернуться в город.

Саманта гордо вскинула подбородок и с саркастическими нотками в голосе произнесла:

— В любом случае я не собиралась причинять тебе беспокойство.

— Тебе следовало подумать об этом раньше.

После этих слов Саманта окончательно поняла, что не нужна ему и он не желает ее видеть.

Между тем Мэтт привязал ее мерина к репице своей лошади и вскочил в седло. В следующее мгновение наклонился, подхватил Саманту с земли и усадил на своего коня. Она оказалась не готова к тому, что прикосновение его рук вновь разбудит в ней все прежние чувствам и поэтому сидела тихо, как мышка. Секундой позже, когда он чуть наклонился вперед, чтобы взять поводья и перевести лошадь на рысь, ее окутало исходившее от него влажное тепло. Его руки оказались такими же сильными, какими запечатлелись в ее памяти, а прикосновения ног к задней части бедер разожгли в ее чреслах пожар. Но более всего ей доставляла беспокойство выпуклость у него в паху, которая, когда лошадь перешла на рысь, стала ритмично соприкасаться с ее телом, сводя девушку сума.

Так что ее негативный настрой по отношению к Мэтту полностью улетучился, когда они достигли его ранчо и он сказал:

— Вот мы и приехали.

Саманта не произнесла ни слова, когда он, соскочив на землю, снял ее с лошади. Она не отреагировала даже на эротичное прикосновение, когда, соскальзывая на землю, на долю секунды прижалась к его торсу и его губы оказались в непосредственной близости от ее губ. На мгновение заколебавшись, словно раздумывая, поцеловать ее или нет, он произнес:

— Мои люди погнали небольшое стадо на железнодорожную станцию. Так что их не будет несколько дней.

Саманта продолжала хранить молчание.

Выпустив ее наконец из рук, он добавил:

— Если хочешь, можешь посидеть в доме, пока я буду перековывать твоего мерина.

Саманта все так же молча двицулась в указанном направлении, слыша у себя за спиной шаги хозяина ранчо.

— Дома никого нет, — повторил Мэтт, закрывая за собой дверь.

Она повернулась к нему, услышав, как шумно и часто он стал дышать. Его взгляд в полумраке комнаты сообщил ей о том, о чем она постоянно думала в последнее время.

— Я, знаешь ли, вовсе не хотел уезжать от тебя в то утро. — Потом, не дожидаясь ответа или какой-либо реакции с ее стороны, продолжил: — Никогда еще не говорил тебе «прости меня», а вот теперь говорю. Прости меня, Саманта, за то, что произошло. Я искренне сожалею о том, что мы никогда не сможем быть вместе. И причина, насколько я понимаю, тебе понятна… Ты уж извини, что все так вышло.

— Только не надо снова передо мной извиняться. — Саманта, как ни старалась, не могла скрыть пробивавшуюся в голосе дрожь. — И вообще: не надо больше ничего говорить, Мэтг. Просто люби меня, как если бы на свете не существовало никакого «завтра», а я постараюсь как можно искуснее притвориться, что так оно и есть на самом деле.