Книга Записки Римского клуба - Аурелио Печчеи

В пределах этой проблематики трудно выделить какие-то частные проблемы и предложить для них отдельные, независимые решения – каждая проблема соотносится со всеми остальными, и всякое очевидное на первый взгляд решение одной из них может усложнить или как-то воздействовать на решение других. И ни одна из этих проблем или их сочетание не могут быть решены за счет последовательного применения основанных на линейном подходе методов прошлого. Наконец, над всеми проблемами нависла еще одна недавно появившаяся и перекрывающая все остальные трудность. Как показал опыт, на определенном уровне развития проблемы начинают пересекать границы и распространяться по всей планете, невзирая на конкретные социально-политические условия, существующие в различных странах, – они образуют глобальную проблематику.

Такое международное распространение проблемных эпидемий вовсе не означает, что исчезнут или станут менее интенсивными проблемы регионального, национального или локального характера. Напротив, их становится все больше и больше, а справляться с ними все труднее и труднее. Но самое страшное, что мы продолжаем упорно фокусировать все внимание именно на этих периферических или частичных проблемах, которые кажутся нам ближе и потому больше, и при этом не замечаем или попросту не желаем осознавать, что тем временем вокруг нас все плотнее сжимаются тиски гораздо более грозной, всемирной глобальной проблематики. Правительства же и нынешние международные организации оказываются абсолютно неспособными достаточно гибко реагировать на сложившееся положение. Сама их структура как будто специально создана таким образом, чтобы решать исключительно узкие, секторальные проблемы и оставаться совершенно нечувствительной к общим, глобальным. Они будто окружены непроницаемой стеной, сквозь которую даже не доносятся отзвуки разыгрывающихся бурь; более того, их бюрократический аппарат оказывает упорное сопротивление любым попыткам отреагировать, он буквально заворожен массой неотложных задач и при этом, конечно, не видит гораздо более страшных, хотя, несомненно, отдаленных во времени бед.

Чем яснее представлял я себе все эти угрожающие человечеству опасности, тем больше убеждался в необходимости предпринять какие-то решительные меры, пока еще не стало слишком поздно. Один я мог сделать мало, тогда я решил создать небольшой круг единомышленников, с которыми можно было бы вместе подумать о том, как сформулировать эти волновавшие не только меня мировые проблемы и предложить новые подходы к их изучению.

* * *

Я все искал подходящих сподвижников, с которыми мог бы приступить к осуществлению этого донкихотского проекта, как вдруг сам случай неожиданно свел меня с ними. В 1967 году я окольными путями вышел на генерального директора по вопросам науки ОЭСР1 Александра Кинга. «Все началось с того, – рассказывал мне потом Кинг, – что один мой коллега, ученый из Советского Союза, листая журнал в ожидании самолета в одном из аэропортов, случайно наткнулся на статью о выступлении Аурелио Печчен на конференции промышленников в Буэнос-Айресе. Заинтересовавшись прочитанным, он послал мне в ОЭСР этот номер журнала с краткой припиской «над этим стоит поразмыслить». Я тогда впервые услышал имя Печчеи, и оно мне ничего не говорило. Я навел о нем справки и немедленно написал, предложив встретиться. А примерно через неделю уже состоялся наш первый разговор».

Алекс Кинг и я поняли друг друга с первого слова. Человек редкой культуры, он сочетает в себе солидное образование с ясными суждениями и умеренными взглядами. Опыт его практической деятельности чрезвычайно широк и разнообразен, он прекрасно разбирается в вопросах политики, образования, науки и техники и в то же время живо интересуется проблемой взаимозависимости технических, экономических, человеческих и этических элементов общества во всей их целостности. Он считает, что необходимо коренным образом перестроить наши институты, поскольку все они построены по вертикальному принципу, в то время как распространение самих проблем носит скорее горизонтальный характер. Здоровый оптимист по природе, он становится еще большим пессимистом, чем я, когда критикует человечество и связывает со свойственным человеку эгоизмом почти все основные причины переживаемых ныне затруднений.

Обсудив возможные подходы к исследованию проблематики в контексте мировой системы, мы решили поделиться своими соображениями с учеными, экономистами и социологами. Для начала мы сочли целесообразным ограничиться Европой и привлечь всего несколько видных ученых с достаточно широким кругом интересов, затем можно было привлечь и представителей других частей света. Планируя первую встречу, мы надеялись, что если десяток представителей различных сфер и отраслей европейской науки сумеют договориться между собой и прийти, даже неважно по какому вопросу, к единому мнению, то после этого, шутили мы, можно примирить и черта с ладаном. Такая встреча представлялась нам разумной со всех точек зрения, особенно в связи с тем, что в сравнении с мощной американской футурологической школой перспективное мышление в Европе развито довольно слабо.

Чтобы подогреть воображение коллег, необходим был хороший предварительный документ. И здесь, как и во многих других начинаниях, вопрос сводился к тому, где найти человека с талантом и временем, который бы перевел на убедительный язык казавшиеся нам разумными мысли. С этой просьбой обратились к Эриху Янчу. Тогда я еще не был с ним знаком, но, узнав поближе, понял, что Янч наделен не только редким умом, но и способностью так трезво и безжалостно анатомировать будущее, что это невольно приобретало характер сурового предостережения. Астроном по образованию, он порою как бы с заоблачных высот взирал на своих собратьев по планете. Подготовленный им документ под названием «Попытка создания принципов мирового планирования с позиций общей теории систем» был четко продуман и убедителен, хотя и не всегда легок для понимания. Я очень благодарен Эриху Янчу за эту и многие другие возможности приобщиться к его прогрессивным идеям и взглядам, которые послужили пищей и для моих собственных размышлений.

Если выразить суть созданного Янчем документа всего в нескольких фразах, то она сводится к следующему: «В настоящее время мы начинаем осознавать человеческое общество и окружающую его среду как единую систему, неконтролируемый рост которой служит причиной ее нестабильности. Достигнутый ныне абсолютный уровень этого неконтролируемого роста определяет высокую инерционность динамической системы, снижая тем самым ее гибкость и способность изменяться и приспосабливаться. Стало совершенно очевидно, что в этой системе пет никаких внутренних кибернетических механизмов и не осуществляется никакого «автоматического» саморегулирования макропроцессов. Этим кибернетическим элементом эволюции нашей планеты является сам человек, способный активно воздействовать на формирование своего собственного будущего. Однако он может на деле выполнить эту задачу только при условии контроля над всей сложной системной динамикой человеческого общества в контексте окружающей его среды обитания… и это может возвестить вступление человечества в новую фазу психологической эволюции».

* * *

Заручившись финансовой поддержкой Фонда Аньелли, я выбрал вместе с Кингом около тридцати европейских ученых – естественников, социологов, экономистов и специалистов в области планирования и написал им, предложив всем приехать 6–7 апреля 1968 года в Рим для обсуждения многих вопросов. Надеясь на то, что эта встреча станет знаменательным событием, я обратился к президенту основанной в 1603 году и, следовательно, старейшей из ныне существующих академий – Национальной академии деи Линчеи – с просьбой предоставить нам свое помещение, которое, как я считал, было бы достойным местом для нашего совещания. Он любезно отдал в наше распоряжение виллу Фарнезина – прелестный дворец в стиле ренессанс, окруженный прекрасным парком с ливанскими кедрами, кипарисами, бергамотовыми деревьями, зарослями лавра и вечнозеленых кустарников и изумительно расписанный внутри такими великими мастерами, как Рафаэль, Себастьяно дель Пьомбо, и Соддома.