Книга Мой беглец. Стокгольм - Яна Егорова

— Я не сломаю ему жизнь. Лукас, наоборот, это ты не понимаешь, если я не вмешаюсь, именно тогда он сам сломает себе жизнь. И уж лучше пусть его невеста будет меркантильной — с этой ее чертой я легко справлюсь, чем он будет прозябать в постели здоровяка русского.

— Красивого здоровяка, без памяти влюбленного в твоего сына. Достойного человека, хочу тебе напомнить. Он сам сколотил свое состояние — я почитал про него в сети. А как он выглядит? Ты помнишь? Белов достоин твоего сына. И никто не виноват в том, что у него возникли чувства к Кристофу. А у Кристофа к нему. Ты вспомни, как он переживал, когда узнал, что русский собирается выйти на ринг. И я сильно подозреваю, что Белов это собрался сделать ради Кристофа. Это жертва за что-то. Ты что, Леннарт, настолько не видишь, что между ними происходит?

— Ничего между ними не происходит! Не вижу и видеть не хочу! Я положу этому конец!

— А ты лучше скажи мне, друг мой. Что ты посулил девчонке?

— Свою поддержку, не более того, — с гордостью ответил Янссон. — Ты можешь мне не верить, но когда я связался с ней и сообщил, что Кристоф приедет домой на какое-то время, напомнил, какой красивой парой они были раньше и намекнул, что Кристоф сейчас свободен от других отношений — она сама захотела с ним встретиться и все возобновить.

— Угу, поэтому отправилась вчера на прогулку с русским.

— Да, глупости, он ее просто проводил. Я звонил ей потом.

— Насколько я знаю свою маленькую дальнюю родственницу, ей всегда нравились такие парни. Статные и с большим кошельком.

— Я за это не боюсь — ориентация Белова гарантирует неприкосновенность будущей невесты Кристофа. Даже если он ей очень понравится, ничего не случится.

— Боюсь, ты сильно ошибаешься, мой друг, — с грустью резюмировал Лукас, — Белов никому не отдаст Кристофа. Он помешан на нем еще больше, чем ты. Гораздо больше, мой дорогой друг. Ведь, в отличие от тебя, он имеет возможность к нему прикасаться, и любить твоего сына. Это снесло ему голову. А кому, как не тебе знать, о том, какие ненормальные чувства может вызвать к себе Кристоф? Грета сама никогда не отказалась бы от него, если бы у нее на первом месте не стояли бы деньги. В тот раз ты сам, вспомни, ставил им палки в колеса. Не хотел отдавать даже ей. А теперь все изменилось, Леннарт? Теперь лучше Грета, чем Белов? Но даже… даже если ты отстранишь Белова, боюсь, до конца своих дней будешь биться за своего сына. Тебе пора отпустить его, мой друг, и заняться своим счастьем.

— Заткнись! Заткнись! Заткнись!!!

Янссон в сердцах сбросил звонок. Что он несет? За кого вообще, на чьей стороне находится Лукас? На его или ему уже так сильно понравился русский?

При мысли о неприятном госте, Янссон остановился. С момента их появления в его доме, мысли мужчины без конца путались. Он собирался расстроить связь сына с русским миллионером, но ни в первый день знакомства, ни вчера, не мог не признаться себе в том, что Виктор и в самом деле очень красив. Упрям. Швед понимал, что прельстило его сына в этих отношениях.

Русский богатырь, честный парень, ходил за ним по пятам.

Леннарт не хотел признаваться себе, но засыпая этой ночью, никак не мог выбросить из головы образ Виктора. Тяжелый взгляд черных глаз, его широкие плечи, грацию зверя-охотника и при этом поистине мужскую фигуру. Низкий, теплый голос, который хотелось слушать и слушать. И его поступок с бокалом. Одним жестом, невинным по своей сути, он проявил столько сексуальности, что взбудоражил всех присутствующих. Особенно его, Леннарта. Взбудоражил настолько, что сегодня утром, не обнаружив сначала сына в комнате, а потом и его «друга», Янссон спешно направился в парк. Его желание разорвать эти отношения возросло в разы.

И если бы… если бы не эта странная женщина, он бы… он бы…

Глава 18

Я только вышел из душа и успел натянуть серые боксерки, как в мою дверь постучали и сразу же не дожидаясь ответа вошли. Ивантеев.

Глупо было бы дергаться или пытаться прикрыться, он, конечно, парень с определенными наклонностями, раз уж у него что-то было с Беловым (что говорить, я теперь тоже — но в моем случае, я и к Белову с трудом могу привыкнуть, остальные меня в принципе не интересуют). Но все же парень.

— Привет! — расплылся в белозубой улыбке гость моего отца. — Слушай, поговорить с тобой хотел, пока ты опять куда-нибудь не исчез.

И опять не получив моего ответа или разрешения войти, прошел через всю комнату и бесцеремонно опустился на край моей кровати, так, чтобы оказаться лицом ко мне. Мне пришлось опереться поясницей о подоконник, чтобы хоть как-то отстраниться от него. Руки на груди скрестились сами собой — мне все-таки было очень некомфортно в этой слегка щекотливой ситуации.

— У тебя сногсшибательно тело, Кристоф, — карие глаза модели заскользили по мне, как две проголодавшиеся змеи. — Ты настолько красив, что, появись бы ты в модельных кругах — мгновенно стал бы звездой мирового масштаба. Поверь мне.

— Ты пришел за тем, чтобы сообщить мне это?

Ответил грубовато, признаю. Не хорошо. Я, как-никак тоже хозяин этого дома и должен соблюдать приличия даже в том случае, когда гость мне не слишком-то по душе.

— А почему бы мне тебе это не сказать? — его медовые глаза сверкнули слишком теплым, знакомым огнем. Таким огнем, после которого не бывает ничего хорошего. Таким огнем швырялся Виктор, когда мы с ним только познакомились. — Если мне понравился человек. Я вообще прямолинейный парень. Если вдруг тебе, я подчеркиваю, тебе, захочется разнообразия — я рядом. На то, что Белов от тебя отстанет я надежды не тешу. Наш потрясающий миллионер потерял от тебя голову, и я теперь вижу почему. Мне тут нашептали, что тебе прохода даже собственный отец не дает, что уже говорить о других…

— Иван, мне показалось, — остановил его пламенную речь, слишком уж непохожую на правду, — ты заходил по какому-то другому вопросу.

— А? Д-да… Прости, отвлекся. Так о чем это я? Да… Хотел спросить, — он все-таки перевел взгляд на мои глаза, — почему ты так сильно взбрыкнул, когда Виктор решил выступить на ринге? Он профессионал, лучший из лучших, ему укатать ваших шведов, что грушу побить. В чем проблема?

— Ты же сам все знаешь. Авария, — невозмутимо напомнил я. — Он занимается спортом — это одно. Он выбирает то, что делает. Но когда его будут бить — это совсем другое.

— Кристоф, а ты не был ни на одном его бое? — Ивана, похоже, осенила гениальная догадка. — Многое пропустил! Белов во время боя — это настоящее зрелище! И, кстати, если бы ты был и видел, как он это делает, не волновался бы так сильно. Еще мало кому удавалось хотя бы дотронуться до него. Белов — настоящая машина смерти, поэтому он и ушел из бокса, не хотел больше народ калечить.

Каждый из нас задумался о своем, но Ивантеев нарушил молчание первым:

— Странно…

— Что?

— Странно, что он выбрал тебя. Хотя…