Книга Вы не хотите летать - Петр Ингвин

— Я спросила, можно ли ходить по территории после отбоя, и мне сказали, что это не запрещено. — Сабрина изумленно разглядывала живую мебель, присела на кровать и несколько раз подскочила на ней, чтобы ощутить обнимавшую мягкость. — Теперь я твоя соседка, моя комната слева. Следующим за мной поселился Ингвар, потом Савелий, а дальше по кругу — Матвей и Анисья. — Руки Сабрины периодически закидывали длинные пряди за ушки с пухлыми мочками, в глазах пылал огонь: ничего подобного ей видеть не приходилось. Восторг на лице вдруг сменился хмуростью. — Я пришла сказать, что из тебя вышел бы замечательный командир, но я и Савелий проголосуем за Ингвара. Нам придется. Я хочу, чтобы ты не обижалась.

— Разве вас кто-то неволит? — Соня не понимала. — Почему ты не можешь выбирать кого хочешь?

— Нам еще возвращаться.

— И что? И почему именно Инвар? В чем он лучше Савелия?

Сабрина фыркнула, будто услышала глупость:

— Нашла, с кем сравнивать. Видела у Инвара косичку? А его полнота тебе ни о чем не говорит?

Вот как. Оказывается, прическа и толщина — знак принадлежности к особому кругу. Как в древнем мире. В голодных странах избыточный вес считался эталоном красоты, а султаны Блистательной Порты для этого десятки халатов на себя надевали, иначе подданные не поверили бы в их богоизбранность.

В мире Сони тоже было разделение, и она уточнила.

— Это внешние признаки, что он единица, а вы нули?

Сабрина улыбнулась:

— Можно сказать и так.

— А что означают синие белки и сиреневые волосы?

— Просто красиво. Это выделяет меня из толпы, делает не такой как все.

Соня не поверила:

— Ты серьезно думаешь, что глаза и волосы другого цвета делают тебя особенной?

Это как судить о конфете по фантику. Бывают настолько чудесные фантики, что слюной изойдешь, пока разворачиваешь, а укусишь — и выплюнуть хочется. И в очередной раз коришь себя: ведь знала же, что по-настоящему волшебный вкус в привлекательных фантиках не нуждается.

Сабрина глядела с таким же недоумением:

— Ты вроде бы умная, а такая глупая. Если у меня нет богатых родителей и шикарной одежды — чем же еще?

Людей делают особенными не внешние отличия, а внутренние качества, хотела сказать Соня, но не успела. Тон эмоциональной и до этой минуты порывистой Сабрины вдруг потерял краски и стал равнодушным: — У вас еще не придумали, как открыть к нам прямую дверь?

— А у вас? — спросила Соня в ответ.

Сабрина отвела взгляд и промолчала.

— Тебя просили выведать у светлых их возможности? Понятно. — Соня встала, подошла и обняла синеглазку за плечи. — Наши и ваши взрослые играют в одни и те же игры. Хорошо, что мы еще не полностью взрослые, у них до невозможности скучная и по пунктам расписанная жизнь. Хочу стать взрослой как можно позже.

Готовую едва ли не к драке, Сабрину сразило дружеское участие. Послышался тихий всхлип.

— Ну что ты? — Соня обняла ее и стала гладить по сиреневым волосам, почти черным в ночи. — Все хорошо. Пусть мы отличаемся, это не мешает нашей дружбе.

— Ты не представляешь, как приятно это слышать. — Сабрина снова всхлипнула, высвободилась и пробежала к обуви у входа. Уже в дверях она обернулась: — Скажу кое-что по секрету. К тебе меня послали не взрослые, это Ингвар. Только ему не говори, а то он меня убьет.

— Здесь тебя никто не тронет!

Сабрина кисло улыбнулась:

— Вот именно. Здесь. Да и здесь…

После ее ухода Соня опустилась на кровать и долго сидела, глядя в одну точку. Запутанная жизнь темных не отпускала. Как бы узнать больше?

Все просто. Если Сабрина гуляла после отбоя, что мешает Соне сделать то же самое?

За открытой дверью колыхалась блестящая рябь, остров тихо спал в свете звезд, и каменные тропки словно бы приглашали сходить к кому-нибудь в гости. Матвей с Анисьей — свои, от них ничего нового не услышишь. К Ингвару идти не хотелось. А к Савелию — хотелось. У Сони есть, о чем с ним поговорить. Жить так, как он, просто нельзя. Если у нее получится объяснить ему кое-что…

Переодеваться она не стала, ведь было сказано: «по территории ходить в форме, на особые мероприятия — в парадной, в остальное время — в повседневно-спортивной. В свободные часы — в наиболее удобной». Сейчас были самые что ни на есть свободные, пусть андрики и рекомендовали выспаться. Но рекомендация — не приказ, а также они велели осмыслить произошедшее за день. Для этого требовалось больше информации.

В пижаме и босиком Соня допрыгала по камням на берег, и уже через минуту стучала в дверь Савелия.

— Это я, Соня, — тихо сказала она после стука. — К тебе можно?

— Одну минуту.

Вскоре раздался щелчок замка, затем лязг сдвигаемого засова. От привычек трудно избавиться, да и нужно ли, если, скорее всего, вернешься обратно? Соне запоры не требовались, у нее их и не было.

Савелий успел переодеться — встречать гостью в пижаме ему показалось невежливо. Соня отругала себя, что выбрала удобство в ущерб манерам. В следующий раз нужно думать обо всем.

— Прости, я на минутку. — Она прошла мимо тактично посторонившегося мальчика.

Комната поразила. Просто комната, как было в стандартном варианте. Серые стены. Угловатая мебель. Ровно заправленная грубым покрывалом кровать, будто Савелий не ложился. Даже потолок был не прозрачным, а сплошным. Под потолком горела лампочка в шарике-абажуре, механический выключатель находился на стене у двери.

Закончив осмотр, Соня обернулась к хозяину комнаты:

— Почему ты не выбрал что-то радостное и приятное?

Савелий опустил глаза.

— Не хочется.

В ее присутствии он робел, сутулился, не знал, куда девать руки.

— Чувствуешь себя защищенным? — предположила она.

— Это тоже.

— А что еще?

— Тебе трудно понять.

Нет ничего хуже, чем сказать такое двенадцатилетней девочке. Да и кто говорил: мальчишка, а не многомудрый взрослый или виртуальный куратор в потоке!

— Трудно, но я постараюсь. — Соня уселась на кровать, показывая, что без объяснения не уйдет. — Говори. И не стой столбом, будто лом проглотил. Знаешь, что такое лом?

— Больше, чем ты думаешь.

Савелий все еще не решался опуститься с ней рядом, и Соня усадила его силком.

— Тебе неприятно мое общество?

Он замотал стриженой головой:

— Что ты! Наоборот!

Теперь они сидели бок о бок, и Савелий старался не дотрагиваться плечом или бедром, словно это вызовет искру, и училище взорвется.