Книга Женщина не прощает - Наталья Будянская

— Пусть выберет мужчина, который желает со мной познакомиться, — перебила я мальчишку.

Официант заморгал, выпрямился и удалился. Через пять минут на столе нарисовалась бутылка и мороженое в вазочке. Мальчик аккуратно наливал в бокал шипучий напиток, заложив вторую руку за спину. Бутылка укрывалась белой салфеткой, и мне никак не удавалось определить название и, соответственно, стоимость, в которую меня оценили. Откланявшись, паренек удалился. Не тронув шампанское, занялась сладким лакомством.

— Не понравился мой выбор?

Я встретилась глазами с мужчиной. Он с интересом наблюдал за мной сквозь линзы очков. Широкие усы целиком скрывали губы. Было непонятно, есть ли у него вообще рот.

— Я не пробовала.

— Так попробуйте, — предложил он, нависнув сверху, как зонт.

Приглашать незнакомого мужчину за столик совсем не хотелось. Если уж флиртовать с кем-нибудь местным для развлечения, так пусть он будет по меньшей мере мне симпатичен.

— Так и будете стоять? — спросила я, имея в виду, что мужику неплохо бы возвратиться на свое место.

— Спасибо.

Мужик галантно поклонился, присел на свободный стул и кивнул официанту. Тот с готовностью перетащил рюмку коньяку и нехитрую снедь посетителя за мой столик. Мне оставалось лишь наблюдать, как мальчик раскладывает столовые приборы перед этим нахалом. Выслушивать приветственные речи, рассказы, кто он и где он, комплименты в свой адрес и вообще заводить знакомство не хотелось. Противно было на душе после телефонного разговора с Петькиной женой. И даже правила этикета и чувство такта не заставили меня измениться. Не дожидаясь официальных тостов, я осушила свой бокал. Шампанское оказалось кисловатым, а сухое я не люблю.

— Вы чем-то расстроены?

Мужчина жевал дольку лимона, похожую на сухой состарившийся месяц, и наблюдал за моими действиями поверх очков. Они съехали ему на нос и закрывали пол-лица, в том числе и раскидистые усы.

— С чего вы взяли?

Я хотела ответить, что собиралась провести вечер в одиночестве или что это не его дело, но смолчала.

— Это видно по вашему лицу.

— Пейте свой коньяк! — не выдержала я.

Мужика перекосило, но он ничего не ответил. Водрузил очки на место и послушно взял рюмку. Горчичного цвета сливочное масло никак не мазалось на хлеб, упиралось, крошилось, но не сдавалось. Мужчина тыкал в него ножом, упрямо укладывая на ломоть хлеба, но масло упорно побеждало. Колбаса успела заветриться, лимон скукожиться, я разозлиться, а мужчина продолжал мастерить бутерброд. Я махнула официанту.

— Принесите полусладкое, — скомандовала я.

— Не любите брют? — поинтересовался сосед.

— Нет.

Он замолчал. Разговор не клеился. Посидели немного в тишине, слушая ресторанные мелодии. Интересно, что бы я делала на его месте? С дамой не срастается, закуска упирается. Что делать? Назад отсаживаться? Вероятнее всего, я бы отступила. Но мужик оказался настырным. И не только в бутербродном бою. К столику приблизился мужчина:

— Добрый вечер, Николай Ефимович, — поприветствовал он моего соседа.

— Здравствуй, Родион.

Мужчина окинул меня оценивающим взглядом, показал большой палец в знак одобрения и отошел. Мне этот вульгарный жест не понравился. Даже если он считает, что я выгляжу на все сто, мог бы сказать об этом, а не сооружать комбинации из пальцев.

— Это кто? — осведомилась я.

— Мой клиент, — вежливо ответил сосед.

— Вы адвокат?

— Нет.

— Психиатр?

— Нет.

— Зубной врач?

— Не угадали.

Мне надоела детская игра, и я с вызовом уставилась в глаза собеседника, спрятанные за толстыми линзами в роговой оправе. Мужчина прокашлялся и решил представиться:

— Николай Ефимович Авдеев, пластический хирург.

Это заявление заставило меня посмотреть на мужика другими глазами. С интересом. Как он оперирует с таким зрением?

— Вы живете в Ялте?

— Нет. В Санкт-Петербурге.

— А он? — я указала на мужчину, успевшего занять столик неподалеку.

— Я практикую в Ялте тоже, — пояснил хирург.

— Часто здесь бываете?

— Два раза в год приезжаю с лекциями и практикую в клинике.

— И давно так?

— Почти 20 лет.

Я изумилась, узнав, что пластической хирургии уже столько лет. Ведь во времена СССР мы никогда о таком не слышали. Возможно, изначально она существовала как средство исправления ярко выраженных дефектов. Как бы подтверждая мои мысли, Николай Ефимович сказал:

— После развала Союза нам пришлось туго. Мы перестали убирать послеаварийные или посттравматические дефекты, а перешли на пластику как таковую.

— Для красоты?

— Да. Как на Западе.

— Ну и как, получается?

— Хм… Как вам сказать? В основном наши пациенты — состоятельные люди, которые с помощью пластики пытаются избавиться от своих комплексов или обратить на себя внимание. Чаще всего это подтяжка, ринопластика, золотые нити, имплантация. Я вижу, вы тоже обращались к хирургам, — кивнул он на мой бюст.

Я, поморщившись, согласно махнула головой. И тут меня разобрало женское любопытство:

— Как вы думаете, мне надо еще что-то изменить в своей внешности?

— Вы говорите как обычный пациент, — вздохнул хирург.

— Вам часто задают такие вопросы? Меня просто интересует взгляд со стороны. Тем более взгляд профессионала.

— У вас проблемы с мужчинами?

— Нет.

— С самооценкой тоже все в порядке. Зачем вам пластика?

— А вы почему себе ее до сих пор не сделали? — выпалила я.

Он протер рот салфеткой, растянул усы в улыбке и не смущаясь ответил:

— Сапожник без сапог. Свое тело я бы не доверил никому, даже самому лучшему специалисту в этой области, своему другу.

— Почему?

— Даже не представляете, какие бывают непредвиденные ситуации в нашей работе.

Наверное, мы бы и дальше предавались болтовне, но пришел официант с новой бутылкой шампанского.

— Чем вы занимаетесь в свободное время? — просто так спросила я.

— Любуюсь красотами Крыма, любуюсь красивыми женщинами.

Я пропустила последнюю фразу мимо ушей.

— Так как же вас зовут? — спросил хирург.

— Анастасия.

— Прекрасно.

Мы выпили. Авдеев начал что-то рассказывать об истории полуострова, о развале СССР, о том, что в то смутное время осталось так много брошенных недостроенных санаториев. Что это была всесоюзная здравница, строились дома отдыха для населения, работников госструктур, а теперь власть захватили бандиты, земли продали, и дух старого Крыма исчез безвозвратно. И дошел до перечисления нынешних коттеджей и частных пансионатов.