Книга Воровка. Королевы бандитской Одессы - Ольга Вяземская

— Об этом пока беспокоиться рано. Примет приглашение — вот тогда и вернемся к сему разговору.

— Договорились, матушка.

Накатанный тракт под колесами коляски давно уже сменился брусчаткой городских улиц.

«Итак, господа, приступаем… Первый акт я уже отыграла. Пора начинать второй…»

* * *

К удивлению Ольги, никаких приглашений она дома не нашла. Но расстроиться не успела — буквально через несколько минут раздался звон колокольчика при входе и горничная приняла одну за другой сразу две записки.

— Клянусь, маменька, ваши воздыхатели почуяли, что вы в город вернулись.

— Фи, — баронесса чуть сморщила носик. — Что за фразы у премилой девицы? «Почуяли»… Они же не собаки, в самом деле.

— Вот уж не собаки, вы верно отметили. Не такие преданные и верные. Любят сначала себя, а после уж вас…

Баронесса не смогла сдержать весьма откровенной улыбки: девочка во многом была права. Однако по молодости еще не понимала, что сама-то баронесса никого из своих почитателей и в грош не ставит. Ей нужны были связи в свете, достойный и приятный господин, под руку с которым она могла показаться на балу или ипподроме, в театре или в картинной галерее. И, конечно же, некоторое содержание, на которое обычно не скупились женатые поклонники, приятно скрашивало минуты общения с ними.

— Каждый человек может отдать только то, что у него есть. Пусть уж такими и остаются. Мне не нужны неожиданные поступки. От них так устаешь…

Временами Ольга могла быть и непредсказуемой, и жеманной, и сварливой. Все дело было в роли, вернее, маске, которая требовалась для успеха очередной ее задумки.

— Однако же, маменька, кто вам пишет? — полюбопытствовала Полина, развязывая ленты шляпки.

— Вот и почитаем… — проронила Ольга, снимая летние перчатки, писк парижской моды. — Быть может, и раздеваться не стóит, а так сразу и отправиться с визитами.

В ярко-голубом конверте с вензелями и княжескими гербами лежала узкая карточка с приглашением на последний в сезоне бал в Дворянском собрании. Несколько строк на обратной стороне карточки были написаны рукой Осипа Пергамента, знаменитого правоведа и вот уже почти десять лет вернейшего из поклонников Ольги. Адвокат умолял составить ему компанию «на сем скучнейшем событии».

— Непременно, Осип Яковлевич… — обронила Ольга, откладывая записку.

Вторая записка была совсем простой: белая бумага, тонкий золотой обрез. Ни корон, ни вензелей, ни иных украшений. Сердце Ольги забилось сильнее: это была не записка от поклонника, это явно был знак, что наживка проглочена и рыбку пора вытаскивать.

В сухих, местами на удивление казенных словах отправитель записки извещал Ольгу, что не далее как сегодня вечером, «после девятого часа», она будет желанной гостьей на приватном приеме, куда приглашен весьма узкий круг деловых людей. Последние слова ввели Ольгу в замешательство: «О парадных одеяниях прошу не беспокоиться».

— Писано рукой секретаря князя Долгорукова, — размышляла она вслух. — Однако отчего бы не обеспокоиться парадным одеянием? Не чернавка я, поди, как у господина Пушкина писано.

— Вы о чем, душенька? — обеспокоилась вошедшая Полина, услышав только последние слова.

Девушка успела переодеться. На ней было удивительно милое платье цвета привядшей розы, необыкновенно украшавшее девушку. Волосы Поленька собрала на греческий манер в свободную прическу, украшений не надела вовсе — лишь на пальчике правой руки сверкнуло зеленым колечко с изумрудом. Ольга знала, что это кольцо Поленькиной матери, которое девушка не снимала ни днем, ни ночью.

— Друг мой, — ответила Ольга, — после девятого часа я отправлюсь на прием. А ты напиши записочку господину Глебову, что мы ненадолго вернулись в город и завтра же ждем его к обеду.

— Слушаю, душенька мачеха, непременно.

Ольга готова была дать голову на отсечение, что Полина пригласит штабс-капитана прямо на сегодняшний вечер. Да и хорошо — не дело привлекательной умной девушке одной по вечерам дома сидеть.

Когда часы пробили восемь вечера, Ольга была уже готова, не раз и не два мысленно отрепетировав речь, которую собиралась произнести перед великим князем (то, что приглашение от него, баронесса поняла сразу). Теперь, когда до решающей битвы оставалось еще немного времени, можно было и пару слов Пергаменту черкнуть. Как поклонник он уже давно не интересовал Ольгу, ее утомляли уговоры выйти за него замуж, «дабы никогда и ни в чем не знать отказа», пугала перспектива стать самой желанной женщиной Осипа… Однако, как бы неинтересен ни был ей адвокат, пренебрегать им уж точно не следовало. Бог его знает, как жизнь повернется, а влюбленный мужчина невесть на что готов пойти ради женщины.

Милый Осип Яковлевич, дорогой мой верный друг! Не взыщите, но вынуждена я отклонить ваше приглашение: Поленьке нездоровится. Мы и приехали-то всего на пару дней — показаться врачам. А после снова отправимся в имение фон Штейнов. Приглашаю вас присоединиться к нам с моей воспитанницей на следующей неделе — ждем вас прямо в воскресенье. Буду рада, если вы сможете освободиться от своих дел на всю неделю.

Искренне ваша, Ольга

Поставив точку, баронесса помахала листком в воздухе, чтобы чернила подсохли.

— Думаю, милейший Осип мои извинения примет…

Отправив записку, Ольга встала перед зеркалом:

— Итак, баронесса, ваш выход…

Она спустилась по лестнице, села в коляску и велела отправляться на Обводный канал. На губах играла улыбка, баронесса чувствовала себя воином, в сверкающих доспехах вышедшим на решающую битву. Собственно, так оно и было: нечасто героями ее проделок становились коронованные особы.

* * *

Дом на Обводном сиял огнями, однако к парадному подъезду не тянулась вереница экипажей. Только попыхивал чуть в стороне автомобиль фирмы «Клеман-Гладиатор-Фебус», на котором любил выезжать великий князь Владимир Александрович.

— Значит, мои расчеты верны… Отлично. Вперед, баронесса! — тихо проговорила Ольга, поднимаясь по мраморным ступеням.

Приветливый высокий лакей, по случаю неформального собрания без ливреи, в простом сюртуке и без перчаток, открыл дверь на половину князя и учтиво попросил «пройти в малый кабинет», где Ольгу уже, как оказалось, «ожидают».

— Милая Ольга Дмитриевна, здравствуйте! — князь Долгоруков встретил баронессу так, словно был любящим старшим братом, наконец обретшим любимую сестренку, причем потерянную во младенчестве.

Ольга не раз дивилась тому, какой волшебной силой обладают деньги — могут буквально растворить снобизм и пренебрежение «выскочкой», могут стать основанием крепчайшей дружбы (которая, увы, перестает быть таковой, как только финансы иссякают). Могут ввести в самые высокие кабинеты и даже приоткрыть дверь в спальню (буде возникнет необходимость именно туда направить стопы).